– Прекрасная незнакомка. Как мило со стороны мадам Жюльет прислать нам свежачок.

Нэнси сняла у него с головы кепку и надела на себя, а затем наклонилась поцеловать его лысеющую макушку.

– Свежа и сильна, сэр, – с придыханием сказала она, прижимаясь к нему. Его пальцы переместились к трусам, и остальные засмеялись. – Не хотите ли выпить?

Он позволил ей подойти к столику, где стоял графин с красным вином и с десяток бокалов. Одному из офицеров не терпелось заняться молодой девушкой. Он начал целовать ей шею и мять грудь своими толстыми пальцами, а она хихикала, стонала и извивалась у него на коленях. Все раскраснелись и вспотели от назревающего желания. Им не терпелось, они не могли отвести глаз от блондинки.

Нэнси вылила содержимое своего флакона в графин, качнула его и разлила вино по бокалам, которые затем расставила перед офицерами. Вернувшись к своему новому другу, она и сама подняла бокал.

– За фюрера! – произнесла она. Даже в этом состоянии у них сработал условный рефлекс. Каждый схватил свой бокал, поднял его и повторил тост, не сводя глаз с девушки, пыхтящей на коленях у мальчика.

Нэнси ощутила прикосновение губ к вину. Ей захотелось выпить его самой, испить до самого дна, но она удержалась. Где-то в этом здании её ждёт Бём.

Нужно отдать должное таблеткам УСО – дальнейшие события развивались стремительно. Её друг начал тяжело дышать и схватился толстыми пальцами за горло. Второй офицер встал, сделал два неуверенных шага к двери, а потом упал на красно-синий ковёр, постеленный поверх полированного паркета, и начал биться в конвульсиях.

Офицер, обнимавший Нэнси, впервые за всё время взглянул ей в глаза. На его мясистом лице отразился шок, гнев и, наконец, к её глубокому удовлетворению, узнавание. Он потянулся за пистолетом, и Нэнси даже не стала его останавливать. Она просто выхватила у него поясной нож и перерезала ему горло.

Девушка забилась в угол и закрыла лицо руками, не в силах кричать от страха и шока. Нэнси сняла со своего офицера, лежащего теперь на столе, пояс и застегнула у себя на талии. Он сел ей на бёдра, как американский ковбой. Мальчик был уже мёртв. Последний офицер смог поднять руку с пистолетом, но его рвало, и, не успев сделать выстрел, он боком упал на пол.

Нэнси переступила через его извивающееся тело и раздвинула шторы. За спиной у неё было светло, и она помахала во тьму. Этот знак нельзя было назвать неприметным, но этого и не требовалось.

Сейчас ей владела тёмная бездна. Она вспомнила, что этим садистским ублюдкам нравится Ницше и его фраза: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Нэнси всегда считала, что она довольно слабая. Подобными сентенциями обменивались пьяные журналисты в парижских барах, когда хвастали про встречи с опасными людьми. Но теперь она стала понимать её смысл. Она сама стала бездной. Она вобрала её в себя, когда застрелила шпионку Бёма, а теперь бездна не просто смотрит на этих сумасшедших – она пришла, чтобы поглотить их.

53

На улице было тихо, но эта тишина означала не мир, а всего лишь ожидание. Услышав рёв двигателя, караульные схватились за оружие, но слишком поздно. Фургон, угнанный у жандармов, подкатил ко входу, Хуан высунулся из кабины и застрелил караульного, который провёл внутрь Нэнси, а Родриго встал на подножку и ликвидировал из своего «Брена» пулемётную позицию слева. Хуан уже бежал по ступенькам, стреляя от бедра. Нэнси, улыбаясь, смотрела, как Рене встал и направил базуку на заднюю дверь.

Здание сотряслось. Оставшиеся на столике бокалы задребезжали. Девушка запищала. За разбитое заграждение вбежали ещё шесть маки. Четверо заняли позиции на охранных вышках и встречали полураздетых охранников, выбегающих из расстрелянной задней двери, пулемётными очередями.

Нэнси переступила через трупы офицеров, проверила пистолет и амуницию у себя на поясе и вышла в коридор, который напомнил ей о занятиях по стрельбе на базе в Инвернессе, когда инструкторы тянули рычаги и перед тобой выпадала цель – из-за кустов, из дверных проёмов. Нэнси сделала двойной выстрел от бедра, ликвидировав двух караульных, которые вышли из-за угла в обшитый панелями коридор. Из другой комнаты вышел заспанный капитан, на ходу крепя за ушами тонкие линзы в стальной оправе и недоумённо моргая. Увидев её, он замер, поднял руки и начал что-то говорить. Она выстрелила дважды в центр его груди, и пули отбросили его назад, в комнату. Нэнси подошла и присмотрелась к нему. Он ещё моргал, у него двигались губы, но секреты, которые он пытался рассказать, расслышать было уже невозможно, как и секреты того мальчика, который уходил из жизни у неё на глазах на улице в Марселе. Она выстрелила ему в лоб и ушла. Ещё один нацист, поглощённый бездной. Вернув пистолет на пояс, она достала нож.

Немцы сфокусировались на отражении атаки с заднего входа, поэтому половина караульных на её пути стояли к ней спиной. Из-за этого убивать их было почти слишком просто. Окровавленный нож уже начал скользить, и пришлось вытереть ладонь и рукоятку о платье. Напевая гимн партизан, Нэнси спустилась по главной лестнице, словно направляясь на встречу с мужем в лобби-баре отеля. Повсюду сновали маленькие человечки в серо-зелёной форме. Со стороны кухни послышался крик и пулемётная очередь. Значит, кто-то из ребят уже проник внутрь. Нужно двигаться быстрее. Первый этаж. Кабинеты.

Сержант, который вёл своих людей в заднюю часть здания, повернулся и увидел её. Он среагировал быстро, поняв, что времени доставать пистолет или нож нет, и с лёту ударил её кулаком. Содрогнувшись всем телом, она отразила удар левым плечом, всадила нож ему в живот и повела руку наверх. Этот нож почти не уступал её собственному экземпляру «Ферберн-Сайкса», которого она лишилась во время налёта на радиовышку. Тогда Лондон почти сразу же прислал ей новый кинжал взамен утерянного. Спасибо, дядя Баки.

Кабинет управляющего… Конечно, он предназначался ему. Там есть надёжный сейф и панорамные окна, выходящие на внутренний двор в центре территории отеля. Дверь открылась, и в коридор вышел ещё один молодой офицер с почти что белыми волосами. В руках у него была тяжёлая пачка документов. Он заканчивал говорить с кем-то, кто находился в кабинете. Ему она выстрелила в лицо – то ли потому, что решила, что коробка с документами может отвести пулю от него самого, то ли потому, что ей просто так хотелось.

Перешагнув через труп, она вошла в кабинет. Вот и он, майор Бём, выглядящий точно так же, как в их последнюю встречу в Марселе. На лице его даже появилась вежливая удивлённая улыбка. Он стоял около полок, на которых были аккуратно расставлены книги. Можно было подумать, что он выбирает, что почитать на ночь.

– Миссис Фиокка! Насколько я понимаю, вы пришли осведомиться о своём муже? И, судя по форме вашего вторжения, вы здесь не для того, чтобы заключить со мной сделку, о которой мы говорили в Курсе. – Он качнул головой. – Должен признаться, я удивлён. Я был уверен, что вы обменяете свою жизнь на жизнь Анри после всего, на что вы его обрекли.

Он говорил по-английски, и она ответила на том же языке. С непривычки ей с трудом удавалось произносить слова.

– Энн рассказала мне, что вы его убили.

На лице Бёма отразилась глубокая печаль.

– Я понял. Нет, нет, мадам Фиокка. Зачем бы я стал убивать такого полезного человека?

Анри. Нэнси так чётко его представила, словно он действительно стоял в смокинге у неё перед глазами. Она вложила пистолет в кобуру.

– Он столько мне о вас рассказал.

У неё закружилась голова. Безграничная ярость угодила в ловушку и утонула в любви и надежде.

– Он здесь?

– Нет. Но он в безопасном месте. Очень безопасном.

Хватит. Она вырежет правду из чёрного сердца Бёма. Нэнси бросилась на него с ножом, целясь в лицо, но линия её атаки оказалась слишком предсказуемой. Он сделал шаг назад, прислонившись к столу, и правой рукой схватил её за запястье, а левой сжал талию так, что высвободиться было невозможно. Нож дрожал в её руке, пока они мерились силами.