Мимо лица проплыло еще что-то, царапнув по щеке.

Дилан запаниковала, отмахиваясь от невидимых существ. Ее обуял страх.

Ну вот и всё, подумала она. Это конец.

Она всегда боялась утонуть, ей все детство снились такие кошмары – еще одна причина держаться подальше от бассейна. Но сейчас все было еще страшнее. Эти существа… она догадывалась, кто они, и сопротивлялась что было сил. Ей отчаянно хотелось вдохнуть, но она знала, что этого нельзя делать.

Что-то схватило ее за волосы и потянуло, рот открылся, и в легкие хлынула вода. В эту минуту Дилан вынырнула и втянула воздух, в горло залилась новая порция воды, и она в ужасе выпучила глаза. Уши заложило, резкая боль сменилась звоном, и она начала терять сознание. Последнее, что она почувствовала – как щупальца обвили ее ногу и потянули вниз, в глубину.

19

Тристан вынырнул на поверхность. Подтянул Дилан и положил ее голову на свое плечо, чтобы приподнять лицо над волнами. Глаза девушки были закрыты, ни признака жизни в чертах. Облегчение сменилось беспокойством. Ему повезло найти ее в черной воде, кончики пальцев случайно коснулись пояса джинсов. Он подхватил Дилан и поплыл вверх. Теперь он боялся, что опоздал. Она действительно умерла?

Впереди замаячил берег, и он устремился к нему. Вскоре ноги заскребли по дну черного озера.

Тристан, шатаясь, вышел на покрытый галькой пляж, держа Дилан на руках. Рухнул на колени в нескольких метрах от кромки воды и осторожно положил ее на камни. Схватил за плечи и стал трясти.

– Дилан! Дилан, ты меня слышишь? Открой глаза.

Она не отвечала, лежала неподвижно. Мокрые волосы прилипли к лицу. Он осторожно убрал прядки за уши. В мочках сверкали крошечные фиолетовые камушки, которых он прежде не замечал. Наклонился и прижался ухом к ее рту. Дыхания он не услышал, но почувствовал. Она не умерла. Что мне делать? – подумал Тристан.

«Успокойся, – сказал он себе. – Девочка просто наглоталась воды».

Схватив за дальнее от него плечо, он приподнял ее и перекинул через колено лицом вниз. Затем крепко ударил ладонью по спине, чтобы она рефлекторно выплюнула воду.

Сработало. Дилан закашлялась, и изо рта начала выливаться темная жидкость. Послышалось хриплое дыхание, и Тристан облегченно выдохнул.

Дилан пришла в себя, с ужасным внезапным чувством положения тела. Она распласталась, упираясь грудью в колени Тристана. Попыталась подставить под себя руки, и Тристан помог, сползла с его колена и, встав на четвереньки, судорожно дышала, сплевывая остатки воды. Привкус во рту стоял отвратительный, словно вода была загрязнена мерзкими, мертвыми и прогнившими вещами, пропиталась мертвечиной. На самом деле так и есть, поняла она, вспомнив кусающие зубы и щупальца, пытавшиеся затянуть ее вглубь. Ее затрясло.

– Т-Т-Тристан, – проговорила она сквозь посиневшие губы.

– Я здесь, – ответил он, и в голосе его слышалось беспокойство.

Она потянулась к нему, и две сильные руки обхватили ее за талию. Тристан начал растирать ей предплечья и спину, чтобы согреть. Она пристроила голову под его подбородок, стараясь быть ближе к теплу его тела.

– Все хорошо, мой ангел.

Это ласковое обращение, легко сорвавшееся с губ, удивило его.

Дилан почувствовала согревающее тепло, и на нее нахлынул поток эмоций. На глазах выступили слезы и потекли дорожкой по щекам. Она больше не могла сдерживаться, тело сотряслось от рыданий, задыхаясь, она хватала ртом воздух, и эти звуки разрывали сердце Тристана. Он крепче прижал ее к себе и стал укачивать, как ребенка.

– Все хорошо, все хорошо, – снова и снова повторял он.

Дилан никак не могла прийти в себя. Она на мгновение затихала, но потом рыдания возвращались, она ничего не могла с собой поделать.

Но в конце концов слезы кончились. Тристан по-прежнему держал ее в объятиях, словно боялся выпустить. Однако темнеющее небо заставило его заговорить.

– Нам надо двигаться, Дилан, – прошептал он ей на ухо. – Не волнуйся, это совсем недалеко.

Как только он отстранился, и все тепло, даруемое ей его близостью, как будто испарилось. Дилан задрожала, ей стало холодно. Она попыталась подняться, но ноги ее не держали. Она чуть не утонула, поэтому осталась без сил. У нее не было ни малейшего желания бороться с собой, заставлять ноги идти. Завтра я его потеряю. Эта мысль поглощала все остальное. Не хочет она никуда идти – будет лежать здесь, и пусть демоны ее забирают. Физическая боль ничто по сравнению с душевной болью, которую она переживала.

Тристан поднялся и легко подхватил Дилан, словно она ничего не весила; ее правую руку он закинул на свое плечо, левая рука обхватывала талию.

К дому вела узкая тропинка, и Тристан, чтобы ободрить Дилан, сказал:

– Я разожгу огонь, ты согреешься.

Она слабо кивнула; холод казался ей такой мелочью.

Показался дом. Когда они подошли, Тристану пришлось поставить Дилан на ноги, потому что отсыревшая разбухшая дверь так сразу не поддалась. Он повернул ручку и сильнее толкнул плечом. Дверь со скрипом распахнулась, и он чуть не повалился внутрь. Дилан, стоявшая у стены, не сдвинулась с места. Если она войдет, это будет начало конца. Это их последняя ночь… Она смутно слышала вой, раздававшийся где-то справа и слева, но не чувствовала страха.

Тристан тоже услышал вой из дома, где уже разжигал огонь. Он повернулся, чтобы посмотреть на Дилан, и только тут заметил, что она не вошла за ним.

– Дилан? – позвал он.

Тишины в ответ было достаточно, чтобы волоски на руках встали дыбом. Он вскочил и за три длинных шага преодолел расстояние до двери. Дилан стояла там же, где он ее оставил, подпирала стену и смотрела в никуда.

– Идем. – Он наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. Девушка никак не отреагировала. Только когда он взял ее за руку, она посмотрела на него. В каждой черточке ее лица запечатлелась грусть. Тристан попытался улыбнуться, чтобы успокоить ее, но мышцы точно забыли, как растягивать губы, и казалось неправильным принуждать их. Он осторожно потянул Дилан за руку, и она молча последовала за ним.

Тристан завел ее в дом и усадил на единственный стул, который предусмотрительно поставил у камина; дом уже успел прогреться.

Сердце Тристана сжалось, когда он бросил на Дилан взгляд. Какая она маленькая… Ноги сведены вместе, руки сложены на коленях. Голова наклонена, будто она спит или молится. Это как смотреть на пустую оболочку стариков в доме престарелых: тело, ожидающее конца. Ему совсем не нравилось видеть ее такой. Он подошел к ней. Сесть было некуда, и он устроился, скрестив ноги, прямо на полу. Посмотрел на нее и хотел что-то сказать. Что угодно, лишь бы нарушить молчание. Лишь бы вернуть ее улыбку. Но что именно?

– Я не могу это сделать, – прошептала она, переводя взгляд с пола на него; глаза смотрели испуганно.

– Что ты имеешь в виду? – Его голос едва был слышен из-за треска огня. Он, конечно же, понял, но все его естество просило не заводить этот разговор, как-то отвлечь ее, потому что он не мог облегчить ее боль и справиться со своей. Но Дилан надо было выговориться, поэтому он готов был выслушать ее.

– Я не могу сама это сделать… Я не могу пройти конец пути к тому… что меня там ждет. Мне так страшно. Нет, я не за себя боюсь. Мне… мне нужен ты, Тристан.

Последнее предложение сказать было сложнее всего, потому что тем самым она открывала свое сердце. Дилан спокойно приняла свою смерть, что ее немного удивляло, и она недолго горевала по тем, кого так внезапно оставила. Придет время, они совершат такое же путешествие, и она снова с ними встретится.

Но Тристан… Тристан уйдет от нее завтра и исчезнет навсегда. Он отправится за следующей душой, и она станет для него всего лишь воспоминанием, если он вообще будет о ней вспоминать. Дилан расспрашивала его о других душах и видела выражение его лица, когда он пытался воскресить подробности. У него получалось, но через него прошло столько душ, что их лица сливались. Она не хотела стать одной из них, безликой душой. Ведь он, Тристан, стал для нее всем.