Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

© Валлу Кананен, текст, 2024

© Лийса Кананен, иллюстрации, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2025

Скоростной поезд «Сапсан» идет от Москвы до Петербурга всего четыре часа. Но к середине пути дети устали и вели себя плохо. Они это и сами понимали. Плохое поведение как вирус. Сначала заболевает кто-то один, потом все. И даже взрослые иногда заражаются плохим поведением от детей.

На этот раз первой была Пундель. Она уже не помнила, что поначалу рассмешило ее, но теперь смеялась всему подряд. Поезд мчался по высокой насыпи над заливными лугами. Папа пытался рассказать, что весной на всей земле тает снег, вода собирается в ручейки, ручейки складываются в маленькие реки, высокая вода маленьких рек добирается до больших рек и те разбухают. И вот, дети, это очень большая река Волхов, смотрите, как она разлилась.

Ничего смешного в лекции о разливе рек не было, но Пундель хохотала, и папа замолчал. Засунул наушники в уши и стал слушать книгу. Глаза у него были грустные. Может быть, оттого что история у него в ушах была печальной, а может – оттого, что Пундель хохотала, как бешеный бабуин.

На сколько хватало глаз, над землей стелилась вода. Ветер рябил воду, рябь сверкала. Дома, деревья и заборы стояли в воде. Вдоль заборов ехал, утопая на полколеса, трактор, а по дворам и садам среди цветущих яблоневых деревьев плавали гуси. Мимо всего этого поезд проносился со скоростью двести километров в час. И Пундель смеялась так, что строгая тетенька с соседних кресел поругала ее и пожурила за нее маму. Но Пундель не могла остановиться.

Тем более что Атя показывала Пундели палец. Когда в горле застревает смешинка, если показать человеку палец, человек смеется еще пуще. Атя махала у сестры перед носом указательным пальцем и шептала:

– А вот посмотри, какой смешной пальчик.

Пундель сдерживалась, старалась не смеяться.

– А вот смешная сторона пальчика.

И тут уж Пундель разражалась хохотом. Мама шипела: «Прекрати!», папа грозил пальцем, и ни мама, ни папа, ни злая тетенька с соседних кресел не понимали, что Пундель хохочет, потому что Атя – провокатор.

Банка тем временем валялся в кресле с краю, качал ногой и нудел на одной ноте:

– «Маша и медведь», «Маша и медведь»…

– Я не могу поставить тебе «Машу и медведя», – шептала мама. – Поезд едет очень быстро, интернет плохой, понимаешь?

А злобная тетенька с соседних кресел хмыкнула:

– Вы показываете детям мультфильм «Маша и медведь»? Неудивительно, что дети после этого так себя ведут.

Пундель заметила, что маме от этого замечания стало обидно и грустно, но все равно продолжала хохотать.

– По-моему, дети голодные, поэтому такие бешеные, – сказала мама папе.

Достала из дорожной сумки три йогурта и три ложки, раздала детям. Но не успела Пундель донести первую ложку с йогуртом до рта, как поезд въехал на мост. Внизу засверкала река.

– Смотрите, катер! – крикнула Атя и подалась к окну.

Толкнула Пундель под руку, йогурт выплеснулся на кофту. Пундель крикнула «Гений!», что было в ее устах ядовитым ругательством, и толкнула Атю локтем. Атя взвизгнула и повалилась на Банку. А Банка – он не просто упал в проход между креслами, он еще, падая, так взмахнул рукой, что его йогурт вылетел из руки и расплескался по всей злобной тетеньке. Тетенька вскочила и стала верещать. Папа вскочил и стал извиняться. Мама закрыла лицо руками. А Атя прошептала:

– Тыдыщ!

Одним словом, в поезде дети вели себя отвратительно.

Зато выйдя из поезда, сразу стали вести себя хорошо. Платформа была запружена народом, металлический голос из громкоговорителя объявлял о прибытии поезда, на котором они приехали. Китайские туристические группы выстраивались в две шеренги за гидами, которые держали над головой разноцветные зонты вместо знамен. Папа катил два больших чемодана, мама – маленький чемодан, дети шагали, держась за руки, и все люди вокруг смотрели на них с улыбками, потому что люди всегда улыбаются, когда видят большую и красивую семью – маму, папу, девочек одиннадцати и десяти лет и почти пятилетнего мальчика.

У выхода из вокзала их ждала машина, вернее маленький автобус, потому что в обычное такси они перестали влезать с тех пор, как родился Банка. Водителя звали Сергей. Он весело приветствовал детей, а с Банкой даже поздоровался за руку.

– У меня, между пйочим, чейез две недели день йожденье будет. – Банка не выговаривал букву «р», точной даты своего дня рождения не знал, но водитель все равно заулыбался.

– День рождения? Отлично. Поздравляю!

– С днем йожденье меня-а-а! – затянул Банка громким басом, так что все люди оглянулись.

Водитель расхохотался и стал помогать папе грузить в машину чемоданы.

– Как тебя зовут-то, именинник?

– Пётай! – отвечал Банка, на секунду прервав пение.

– Как?

– Пётр, – подсказала Пундель. – Но на самом деле его зовут Банка.

Ехали они медленно по городским пробкам, но в машине было просторно и удобно. Мама раздала детям круассаны, папа рассказывал – про Невский проспект, про реку Фонтанку, на берегу которой жил поэт Некрасов, про реку Мойку, на берегу которой жил Пушкин, и про реку Неву, на берегу которой жил царь Пётр Первый.

– Пётай Пейвый? – переспросил Банка и снова заголосил: – С днём йожденье меня-а-а!

Взрослые засмеялись. Про дурное поведение детей в поезде было забыто.

Вскоре машина выехала за город. Мчалась по широкому новому шоссе в сторону Сортавалы, и папа рассказывал:

– Та часть Ингрии, где дедушкина дача, принадлежала раньше Финляндии.

– Дедушкина? – переспросил Банка, старательно выговаривая недавно освоенную букву «ш». – Какого дедушки? В кепочке?

– В кепочке, в кепочке, – улыбнулся папа. – Так вот, это раньше была Финляндия, потом Россия часть Финляндии завоевала, но старую границу хорошо видно. Сейчас смотрите: вот шоссе спускается в овраг, вокруг березки, и выглядит очень как Россия. А сразу за оврагом пойдут сосны, валуны и песок, самая что ни на есть Финляндия.

Пундель прижала нос к окну. Действительно, пока машина спускалась в овраг, по обеим сторонам дороги росли березы, рябины и ольха. Но как только, достигнув дна, машина стала подниматься и мелькнул на обочине перечеркнутый дорожный указатель «Всеволожский район», пошли сосны, огромные, как светящиеся янтарные башни, валуны, похожие на окаменевших мамонтов, а между сосен и валунов не было никакого кустарника, валежника или бурелома, а лежал мох, похожий на мягкий зелено-серый ковер, и лес был прозрачным.

– Всё, мы в Финляндии, – сказал папа.

– С днём йожденье меня-а-а! – заголосил Банка.

Только Пундель не могла точно вспомнить, ни что такое Ингрия, ни что такое Финляндия. Кажется, страна, в которой живет Дед Мороз.

Примерно через час машина поравнялась с большим озером, нестерпимо сверкавшим на солнце, и свернула под шлагбаум, над которым красовалась фанерная надпись «Добро пожалова_ь в Лемпоярви». Отвалившаяся буква «т» висела на проволочке, и веселый ветер раскачивал ее. Еще километр по лесной дороге – и машина подъехала к обветшалому дачному дому, который дети часто видели на семейных фотографиях, а воочию – впервые.

Дедушка в кепочке – он действительно всегда ходил в бейсболке, чтобы не сгорала на солнце лысина, – встретил детей, сидя почти на вершине сосны, которая росла вплотную к террасе.

– Эх, не успел, – сказал он вместо приветствия.