— Я пригнусь и повернусь, чтобы видеть обоих мужчин периферийным зрением. Упрусь ногами в землю, чтобы меня нельзя было повалить.

— Верно. А потом?

Его ноги движутся в такт с моими, его потные мышцы сверкают под тусклым светом над нами.

— Я… — мой лоб хмурится от раздумий, и тревога растет по мере того, как Килл сокращает расстояние. — Я… я..

— Смотри мне в глаза! — кричит он и встает передо мной, в его выражении лица ясно читается недовольство. — Глаза человека говорят тебе, о чем он думает. Они смотрят, прежде чем действовать.

— Но ты не смотришь, — говорю я, меняя ситуацию. — Я видела, как ты застрелил троих, не отрывая взгляда от меня.

— Я — другой.

— Почему? — парирую я. — Кто научил тебя быть таким? Как тебя тренировали? — я не собиралась задавать вопросы, по его лицу видно, что он не в настроении отвечать. Но мне нужно знать, откуда он, кто он. Он наверняка знает всё обо мне, а я почти ничего о нем.

— Шон тренировал меня. Как именно — долгая история. Годы систематического уничтожения…

— Но как? Должно быть, это было сложно — тренировать собственного племянника быть таким жестоким… — моя голова слегка наклоняется, и я смотрю на этого прямолинейного человека с мягкостью. — Как он мог смотреть, как ты терпишь такую боль во время тренировок?

— Боль — это иллюзия, Рыжая, — его грубая ладонь скользит по моей щеке, он делает шаг в сторону, его нос зарывается в мои волосы, он делает глубокий вдох

Затем он оказывается за мной, его губы касаются моего уха:

— Только люди, которые боятся, — чувствуют боль. Если ничего не чувствуешь — ничего не боишься. Иди в любую ситуацию, ожидая любых исходов. Знай своего противника, следи за ним, выявляй его слабости. Он правша — иди слева. Его реакция занимает три секунды — действуй с интервалом в секунду. Будь быстрее, умнее, лучше во всём. Теперь, — он обходит меня с другой стороны, заканчивая круг, его губы скользят по моей шее, пока он не встает передо мной, — …что я сделаю дальше?

Я замечаю, как его глаза снова смотрят за мое плечо, и следую его указаниям.

— Ты собираешься потянуться ко мне, — говорю я, поворачивая корпус так, чтобы видеть пространство позади его и впереди, затем опускаюсь на корточки.

— Теперь я вне досягаемости, а типичному человеку потребуется две секунды, чтобы понять, что я сделала…

— Так что ты собираешься делать?

— Собираюсь среагировать за одну секунду.

— И? — рявкает он.

— Я собираюсь ударить тебя по члену.

Неожиданно он смеется, берет меня за руку и рывком поднимает с пола. Он разворачивает меня к себе и притягивает ближе, прижимая к себе спиной, а его рука обхватывает мою талию, фиксируя на месте.

Всего секунда требуется, чтобы я почувствовала нож у своего горла.

— Было бы гораздо сложнее отомстить тебе, если бы ты воткнула нож в мой член.

— У меня нет ножа, — говорю я, мой голос низкий и соблазнительный.

Вспышка молнии пронзает подвал, наполняя воздух напряжением. Грудь Килла мерно вздымается, в такт ему мое дыхание становится неровным, словно наши тела синхронно связаны.

Рука Килла крепче обхватывает мою талию, и его бедра прижимаются к моей спине, вдавливая эрекцию в поясницу.

Привет, здоровяк.

— Хочешь свой нож, Рыжая?

— Хочу… — мой голос полон желания, и я вдыхаю затхлый воздух подвала, выгибая спину так, чтобы моя задница сильнее прижались к его вставшему члену.

Нож исчезает с моей шеи, и, видимо, Килл прячет его обратно в ножны, потому что его рука тут же начинает свободно скользить по моему телу. Она опускается к моему бедру, его большая ладонь и нетерпеливые пальцы жадно впиваются в мою кожу, продвигаясь выше.

— Ты возбуждаешься, когда дерешься со мной, Бьянка? — его голос становится еще ниже, грязный и глубокий, мои веки трепещут.

— Да… — шепчу я, снова покачивая бедрами, как бы намекая ему двигаться дальше, коснуться моего пульсирующего клитора или дать хотя бы немного облегчения.

— Хочешь услышать, как сильно я хочу, чтобы твой дерзкий ротик был забит моим членом? Как, гоняясь за тобой и обучая тебя быть такой же беспощадной, как я, я мечтаю согнуть тебя пополам? Трахнуть так жестко, что ты будешь истощена и полностью моя?

— Да, — шиплю я, откидывая голову на его плечо, приглашая его губы скользнуть по моей шее, и он принимает приглашение, его язык проводит горячую линию вдоль кожи.

— Бьюсь об заклад, ты позволишь мне делать с тобой всё, что я захочу, грязная девчонка. Поставить тебя на четвереньки прямо на этом цементе и исполосовать колени…

— Я бы позволила, — мой голос дрожит от желания, и в нем звучит тень боли. — Пожалуйста, дотронься до меня, Килл. Мне нужно… — снова покручиваю бедрами, — …чтобы ты прижал меня.

Его рука скользит под пояс моих черных леггинсов, и его пальцы тут же находят мой клитор. Чтобы удержаться, мои руки хватаются за его крепкие бедра, покрытые черными брюками. То, какую он носит одежду, сводит меня с ума. Эти брюки, плотно облегающие его кожу, подчеркивают каждую мускулистую линию. Всегда в белых облегающих майках, заправленных в высокую талию его брюк, с ремнем и узкой серебряной пряжкой над его внушительным возбуждением. Его татуировки, словно песня, обвивающие его кожу. Наблюдать за ним с оружием в руках, видеть его силу и точность… видеть, как он идет ко мне, словно не может выбрать — убить меня или трахнуть… Всё это отзывается во мне горячей пульсацией.

— Я чувствую, как ты мокнешь для меня, Рыжая… — его пальцы двигаются круговыми движениями, пока вспышка молнии освещает подвал, будто фотокамера.

— Волк всегда чувствует свою добычу, — стону я, чувствуя и теплый язык Килла на своей шее, и его пальцы между ног, подводящие меня к оргазму.

Килл крепче сжимает меня за талию и ведет вперед, его пальцы не прекращают свою игру на моем клиторе.

Каждый шаг приближает меня к разрядке. Когда его указательный и средний палец погружаются в меня, а его большой палец продолжает надавливать на мой клитор, волна удовольствия захватывает меня, заставляя почувствовать себя парящей. Мы достигаем ветхого деревянного стола, он резко наклоняет меня над ним, раздвигая мои ноги шире, чтобы проникнуть глубже.

Оргазм накрывает меня мощной волной, заставляя терять осознанность, словно я могла бы остаться в этом состоянии эйфории навсегда.

Какой прекрасный способ сойти с ума.

Мой рот раскрывается, а дыхание замирает, погружаясь в полное безмолвие.

— Так держать, — прошептал он мне на ухо. — Отдай мне всё, детка.

Вспышки света мелькают вокруг, будто я заглядываю в альтернативную реальность. Ту, где заряженные атомы и духовная энергия видимы человеческому глазу.

— О, Боже, — наконец выкрикиваю я, когда последняя волна оргазма накрывает меня, а затем медленно сходит на нет.

— Здесь нет Бога, Рыжая, — Килл убирает руку из моих леггинсов, его пальцы блестят от моего наслаждения, и он подносит их к губам.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как он проводит языком по своим пальцам, пробуя меня на вкус, его ноздри слегка раздуваются.

Неправда. Ты можешь быть моим Богом. Я бы преклонялась перед тобой каждую ночь. Мой темный ангел.

Зная, что винокурня закрыта и нас никто не прервет, я кладу руки ему на плечи и слегка толкаю, замечая деревянный стул за его спиной.

Он садится, поднимая бедра, быстро расстегивая ремень и пуговицу на брюках. Я снимаю ботинки и по очереди стягиваю леггинсы с ног, оставляя себя голой ниже пояса.

— Без трусиков? — говорит он, глядя на меня пронзительным взглядом. — Ты была на стрельбище с пятьюдесятью Хулиганами без нижнего белья?

— Не люблю линии, — игриво улыбаюсь. — Честно говоря, Килл, удивлена, что ты не заметил раньше. Может, это тебе нужен урок внимательности?

Его пальцы застывают на мгновение, прежде чем он достает себя из штанов. Через секунду меня резко тянут вперед и сажают на стул, он нависает надо мной.