— Ладно, — отвечаю я, уставившись на Шона холодным взглядом. — У меня есть план, но тебе он не понравится.

— Когда это мне вообще нравилось, Килл? Кроме тех случаев, когда ты меня слушаешь. Что случается редко. Видимо, быть лучшим в своем деле значит, что тебя никогда не уволят.

Шон слезает со стула, разглаживая складки на своем костюме.

— Выясни, придут ли за нами люди Моретти, и мне плевать, какие методы ты используешь.

— Помни, что сам это сказал, — улыбаюсь я.

— Я сам найду выход, — говорит Шон, обращая внимание на Бьянку. — Держи его в узде.

Звонкий смех вырывается у нее из груди.

— Ага, конечно. Проще зубы медведю вырвать.

— Всё, — рявкаю я, подходя к Рыжей сзади и прижимая ее к кухонному острову своими бедрами. — С меня хватит твоих шуточек, нахалка, — хватаю ее за руки, провожу ладонями до ее запястий и поднимаю их к стойке, заставляя ее согнуться над ней.

Щелчок закрывающейся за Шоном двери вызывает хищную улыбку на моем лице.

— Теперь тебя некому спасти… — она дергает бедрами, и ее тихий смех звучит, как мелодия, когда она прижимает свою задницу к моему уже полностью готовому к работе члену.

— Кто сказал, что мне нужно спасение?

Я держу ее запястья одной рукой и другой рукой скольжу по округлостям ее попки, сжимаю.

— Тот факт, что ты сейчас в моей власти, вот что говорит об этом.

Моя ладонь отрывается от ее ягодицы и скользит под резинку боксеров, надетых на ней. Одновременно я раздвигаю ее ноги пинком, и мои пальцы прокладывают себе путь в ее складки, чувствуя ее тепло.

— Охрененно, Рыжая… — бормочу я, находя ее вход и проводя пальцем по ее влажности. — Не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, как твое тело реагирует на меня.

— Я мокрая? — спрашивает она, ее голос приобретает соблазнительные нотки, и мои глаза тут же сужаются от подозрения.

Соблазнительная Рыжая — это коварная Рыжая.

Прежде чем успеваю додумать эту мысль, она резко откидывает голову назад, и ее затылок ударяется в мой нос, заставляя меня немного отшатнуться. Этого оказывается достаточно, чтобы она выскользнула из моей хватки и сбежала на другую сторону острова, оставляя за собой след из смеха.

Я выпрямляюсь во весь рост, на моем лице растягивается зубастая ухмылка.

— Ах, ты хочешь поиграть, да? — говорю я, прижимая пальцы к носу, проверяя, не пошла ли кровь. — Ты ведь не подумала, что будет, когда я тебя поймаю, Бьянка?

Я делаю шаг к одной стороне острова, и она тут же перемещается на другую. Я останавливаюсь, она тоже замирает. Я делаю шаг, и она делает шаг в противоположном направлении.

— Я рада, что Шон на тебя не злится и что Хулиганы нас не преследуют… — говорит она, пытаясь снова отвлечь меня.

— Да? — ухмыляюсь я, делая вид, что шагну вправо, но затем резко двигаясь влево.

Она, ожидая обмана, обходит остров с другой стороны, снова меняя позиции со мной.

— Да, жаль, что ты так изрезал Ронни. Тогда мы бы могли не беспокоиться о людях Лоренцо.

— Ронни? — вдыхаю глубже, стараясь сохранить самообладание. Слышать, как она произносит имена двух других мужчин, выводит меня из себя.

И хотя эта игра в «кошки-мышки» забавляет, ее задница за это поплатится.

Она шагает вправо, а я влево, качая головой, уже зная, что, когда я ее поймаю, наказание будет великолепным.

— Да, Ронни, — поддразнивает она. — Мы только начали узнавать друг друга, когда ты так грубо ворвался.

— Будь осторожна, — предупреждаю я, делая медленные, глубокие вдохи, чтобы удержать себя в руках. — Я могу закончить это в любой момент, Бьянка. Просто даю тебе шанс поиграть.

— И что ты сделаешь? — она ухмыляется, явно насмехаясь. — Перегнешь меня через стол и отшлепаешь? Ой, ты уже делал это.

Я делаю шаг вокруг острова, и она снова отступает, идя шаг в шаг со мной. Мой член — злой и готовый к бою — ноет от желания вонзиться в ее тугое тепло. Я собираюсь привязать ее к этому острову и трахать часами. Показать ей, что значит проиграть в игре с последствиями.

Ее ноги останавливаются, и мои тоже.

— Позволь мне помочь… — говорит она, ее лицо становится серьезным.

Я прижимаю свои татуированные костяшки к гранитной столешнице и наклоняюсь вперед.

— Помочь с чем? — спрашиваю я.

— Я ненавижу ощущение, что всё, что происходит, — это из-за меня. Именно поэтому я изначально сбежала. Позволь мне помочь, чтобы я чувствовала, что тоже вношу вклад в решение проблемы.

— Ты пытаешься избежать наказания, которое тебя ждет? — спрашиваю я, прищурившись, пытаясь понять, насколько она серьезна.

Она качает головой.

— Нет, я знаю, что от этого мне не избавиться. Но я говорю серьезно. Позволь мне помочь…

Мой взгляд блуждает по ее лицу, в ее глазах я вижу борьбу эмоций.

Страх, что я откажу?

Надежда, что соглашусь?

У Бьянки сильное стремление к независимости, и я знаю, что, если задушу его, она в конце концов снова сбежит. Снова будет чувствовать себя птицей в клетке. Она умная, способная женщина, и я знаю, что должен дать ей возможность стоять рядом со мной, а не за мной.

— Я точно пожалею об этом, — говорю я, глубоко вздыхая. — Если ты действительно хочешь помочь, тебе придется делать всё, что я скажу, Бьянка.

Ее лицо озаряет счастливая улыбка, и от этого у меня в груди поднимается чувство благодарности за то, что я стал свидетелем ее радости.

— Ладно, обещаю, — отвечает она весело. — Я всё выполню.

— Я серьезен, Бьянка. Мы будем на территории Лоренцо, и если что-то пойдет не так, если он или его люди заметят нас раньше, чем мы будем готовы, это может привести к очень плохим последствиям. Ты понимаешь?

Она кивает.

— Понимаю.

— Ты уверена, что хочешь этого, малышка? Единственный способ сражаться с Тьмой — это стать ею.

Ее губы изгибаются в вызывающей полуулыбке.

— Уверена. Я буду делать всё, что ты скажешь.

Я медленно киваю, выпрямляясь и расправляя плечи, вставая во весь рост.

— Хорошо. Теперь — беги, — бросаю я, прежде чем одним прыжком взобраться на остров.

По коридору раздается ее игривый визг, когда я прыгаю на пол и твердым шагом направляюсь к спальне, чтобы поймать свою маленькую мышку.

Петляя между танцующими людьми, я оглядываюсь, настороженно следя и опасаясь окружения. Бьющее по нервам техно усиливает тревогу, которая проникает в меня, как кислород, но я изо всех сил стараюсь это игнорировать. Как сказал мне Килл, нехотя разрешая войти в этот клуб одной: «Страх притупляет способность видеть возможности. Держи голову ясной, держи глаза открытыми».

Моя задача — раствориться в толпе в «Пикколо» и проверить, сидит ли Лоренцо на своем привычном VIP-месте в углу. И он там. Его вид заставляет меня почувствовать, что я пытаюсь проглотить собственное сердце. Но это место такое огромное, шумное и переполненное, что с другого конца танцпола, за волной скачущих тел, он никак не может увидеть меня.

Очевидно, что Киллиан, да и любой из Хулиганов, не сможет зайти сюда, в этот клуб — этот город внутри города, и остаться незамеченным. Так что это — моя работа. Работа, о которой я сама попросила. Я должна выглядеть как любая пьяная итальянка, протискивающаяся сквозь толпу, отметить местоположение Лоренцо и убраться отсюда к чертям.

— Извините, — говорю я, случайно сталкиваясь с молодой женщиной, качающей бедрами, замечая, что толпа впереди уплотнилась.

Я сворачиваю направо к боковому выходу, чтобы обойти группу парней, орущих «Goombah!»⁴² и пьющих из рюмок с коричневым напитком. Последнее, что мне нужно — это кучка пьяных идиотов, привлекающих внимание ко мне.

Оглядываясь назад на пройденный путь, я ловлю взгляд темных глаз, устремленных прямо на меня. Как мотылек, летящий на зов пламени, я не могу отвести взгляд, замечая, как в хмуром взгляде мужчины мелькает узнавание, когда он начинает идти за мной.