— Почему? Твои люди теперь хотят убить меня?

— Не знаю, — он делает глубокий вдох, полный невысказанных слов. — Я не позволю, чтобы что-то…

— Я хочу уйти, — мои слова сорвались с губ раньше, чем я успела их обдумать. Мои глаза широко распахиваются от шока. Я удивлена собственной готовностью к свободе, хотя знаю, что быть дальше от Килла — не то, чего я хочу.

Как бы нелепо это ни звучало, рядом с Киллом — единственное место, где я чувствую себя комфортно… менее одинокой… в безопасности.

Его челюсть напрягается, губы сжаты в твердую линию.

— Я бы не реко…

— Рекомендовал, — перебиваю я. — Да, я знаю. Ты сказал, что у меня есть выбор. Я использую свое право выбирать.

Между нами повисает тишина, но в моей голове не умолкает гул. Я ерзаю, чувствуя себя некомфортно после того, как сказала эти слова, мое сердце громко стучит в груди. Разве не этого я всегда хотела — быть свободной? Я всю жизнь только и мечтала о свободе. Но если это означает быть вдали от Килла — мне это больше не нужно.

— Ты хочешь что-то доказать, Бьянка, или это действительно то, чего ты хочешь? — спрашивает он, его хмурый взгляд углубляется, огонь пылает в его глазах.

— Нет, — это не слово, а скорее выдох. — Я не хочу этого.

— Подойди сюда.

Я иду к нему, словно его слова наложили на меня заклятие. Мои ноги движутся под ритм электричества, заряжающего воздух между нами.

Килл выпрямляется, как только я приближаюсь, его разум кажется спокойным, но его тело готовится к битве, и это заметно. Как только он может дотянуться до меня, он делает это, его руки скользят по моим бедрам, а мои пальцы сразу же погружаются в его волосы.

Я никогда не чувствовала такого сильного желания прикоснуться к другому человеку, впустить кого-то и вобрать его в себя так, как сейчас.

Он двигается вперед, целуя мой живот через тонкую черную футболку. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в макушку, его руки нежно касаются моей кожи, пока не достигают задней части моих бедер, пальцы ласкают нижнюю часть моих ягодиц.

Килл поднимает голову, его подбородок лежит на моем животе, глаза изучают мое лицо, взгляд, наполненный похотью, который я чувствую на своей коже. Я двигаюсь, не задумываясь о будущем, живу настоящим, больше не желая убегать от его интенсивности, и принимаю, будто рождаясь заново. Мое колено поднимается, опираясь на глубокий синий бархатный диван рядом с его ногой, второе следует примеру, когда я скольжу по его коленям. Его руки перемещаются на мою задницу, притягивая меня ближе, прежде чем он откидывается назад на подушки, сплетая наши тела вместе, как если бы мы были частями одного целого.

Я наклоняюсь вперед, прижимаясь своим взбудораженным клитором к его твердому члену, и мы оба стонем.

— Ты убил человека ради меня… — шепчу я, едва касаясь его уха своими губами.

Его пальцы сжимаются на моей заднице, прежде чем он отстраняется, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я сделаю это снова, Бьянка.

Мое настоящее имя на его устах звучит так сладко, но та клятва, которую он только что произнес, та же, которую он нашептывал мне в душе, уничтожая любое расстояние между нами, заставляет меня опуститься и слиться с его губами. Килл рычит, низко и глубоко. Его дыхание становится тяжелым, пока одна рука скользит вверх по моему телу, от бедра к груди, затем к горлу, удерживая меня на месте, пока он подчиняет поцелуй своей власти.

Его бедра поднимаются с дивана, создавая трение, которое заставляет меня стонать, а его язык вторгается в мой рот, пока мы глотаем друг друга, теряя дыхание. Но внезапно что-то в нем ломается, и его глаза сужаются с холодной решимостью, прежде чем он отстраняется, прекращая наш поцелуй.

— Это часть твоего плана снова сбежать? — шипит он мне в губы, его теплое дыхание омывает мои щеки, а его голос полон обвинения.

— Нет, — выплевываю я, полная возмущения.

Его руки обвивают меня, и он поднимается, прижимая меня к своей груди так плотно, что я не могу пошевелиться. Он быстро проходит через гостиную, направляясь в коридор, затем в свою спальню, где резко бросает меня на кровать. Я отскакиваю, инстинктивно натягивая футболку вниз, вдруг чувствуя себя слишком уязвимой, чтобы оголиться перед ним. Килл стоит у подножия кровати, свирепо глядя на меня, словно только что между нами не было этого глубочайшего доверия.

— Я уже попадался на твои уловки, Бьянка…

— Это не уловка, — шиплю я, отчаянно пытаясь вернуть его мягкость.

Он обходит угол кровати, его глаза сверлят меня.

— Эти пухлые, в форме сердца, губы… Такие сладкие, такие разрушительные… — его взгляд оставляет меня, заставляя почувствовать холод, пока он не останавливается на чем-то другом.

Я следую за его взглядом и вижу на прикроватной тумбочке нож. Мои глаза расширяются от ужаса.

— Смертельные поцелуи, пропитанные клубничным ядом, — говорит он, приближаясь к тумбочке.

Он хватает нож, и у меня захватывает дыхание, когда весь воздух вырывается из легких. Я начинаю отступать назад, но он запрыгивает на кровать, зажимая мое тело своими ногами, так что я не могу пошевелиться. Он хватает меня за запястье свободной рукой, и, несмотря на мои попытки сопротивляться, втискивает рукоять ножа в мою ладонь.

— Держи его, — приказывает он.

— Нет, — кричу я. — Килл…

— Держи! — орет он с яростью.

Я сжимаю кулак вокруг рукояти ножа, и он резко тянет мою руку вперед, прижимая лезвие к своему горлу.

— Если это твой план… если это то, чего ты хотела в доме Шона, просто сделай это сейчас.

Слезы наворачиваются на мои глаза, затуманивая зрение.

— Это не то, чего я хочу. Это не то, чего я хотела…

Слова застревают у меня в горле, когда Килл склоняется ближе, и лезвие разрезает его кожу, оставляя тонкую полоску крови.

— Киллиан, — плачу я, пытаясь отпустить нож, но его сильная рука сжимает мои пальцы, удерживая меня на месте.

— Ты хочешь протолкнуть это лезвие сквозь меня, пока я буду внутри тебя, Бьянка? Делай это. Я охотно умру в твоих объятьях, потому что ты всё равно медленно отравляешь меня.

Он отпускает мою руку, позволяя мне держать нож самостоятельно, прежде чем широко разводит руки в стороны, как будто его прибили к кресту. Капля крови набухает, медленно стекает по его горлу. Моя душа умирает под тяжестью его недоверия ко мне, и я понимаю, что заслужила это.

Но и он не невинен. Эта связь между нами тоже медленно отравляет меня.

Я тяжело сглатываю и решаюсь на единственное, что, как я надеюсь, заставит его понять, что мои чувства к нему реальны. Мой страх по отношению к нему — истинный, как и доверие, которое я не могла позволить себе испытывать ни к кому другому. Сжав рукоять ножа, я разворачиваю его лезвие в свою сторону и подношу к своей шее.

Глаза Килла расширяются.

— Я скорее вонжу это лезвие в себя, чем причиню тебе боль, — слезы, наконец, падают с моих глаз, прокладывая влажную дорожку по виску и пропитывая подушку. — Что же ты за волк, если не можешь почувствовать мой страх? Чистый ужас только от мысли потерять этот момент между нами?

Я выбрала его прозвище с умом, напоминая ему о том, что произошло между нами в ду̀ше несколько часов назад. Одним вопросом я напомнила ему о своих словах, о том, что если я принадлежу ему, то и он принадлежит мне.

Килл скалится, затем резко вырывает нож из моей руки и бросает его на пол. Он хватается за мои запястья, прижимая их к матрасу над моей головой, и склоняется, пока его рык не разносится в моих ушах.

— Ты в моей крови, Килл… — повторяю я ему снова.

— И ты в моей, — отвечает он, словно взрывная волна прогремела за его словами, когда он вновь прижимает свои губы к моим.

Его поцелуй горячий, он властно охватывает мои губы, его язык настойчиво ищет вход в мой рот. Я поддаюсь, открываясь ему, пока он перемещается с моих бедер и проскальзывает между моими раздвинутыми ногами. Твердый контур его члена, который всё еще скрыт тонкими штанами, скользит между моими влажными складками, и меня вновь поражает осознание, что на мне нет нижнего белья.