– Может быть, – сдержанно пробормотал я, подыгрывая ему. Он зарылся вновь в карманы своей куртки, доставая оттуда конфету, и закинул ее в рот, причмокивая от удовольствия. Цветные фантики выскользнули из его ладошки, и Лео потопал вперед, ведомый черт пойми каким ориентиром, известным только ему.

Я полагался на ребенка, чуть больше скольки лет? Четырех-пяти?

Однако, что мне еще оставалось?

Я замерз, мои колени подкашивались, и я совершенно не чувствовал своих стоп. Какая уже разница? Теперь я в действительности начинал жалеть, что вышел за дверь. Там было холодно, тяжко морально, но не так невыносимо, как снаружи. Да и бесплатно к тому же. А что я могу предложить тем людям взамен ночлега? Ума не приложу. Да и смогу ли я вообще заснуть, если нахожусь в долбанном трансе?

Вот дерьмо.

Остаток нашего пути был наполнен бесконечным трепом Лео. Он рассказывал о том, что их городок был отрезан от окружающего мира, потому что строительство моста приостановилось из-за непогоды, люди не могли покинуть свои места и отправиться на работу, поэтому они часто собирались в гостях у соседей, чтоб разделить общую трапезу. Все его рассказы хоть и утомляли от нескончаемого потока слов, но за ними я понял, что место, в которое мы направлялись, и без моего рта было достаточно скромным, чтоб вмещать в себя каких-то посторонних гостей. Оттого становилось порой грустно, что даже для такого ребенка, как он, лишняя конфетка могла быть праздником, а он так бездумно делился ей с кем-то, вроде меня.

Временами Лео спотыкался, и я подхватывал его, натягивая шапку на голову, а он улыбался так лучезарно и искренне, словно в самом деле нашел друга в моем лице, которого очень давно не видел.

Гарольд, ты вообще знаешь о том, что сейчас происходит?

Шон и Рич казались выдумкой. Я повторял себе это из раза в раз, потому что не ощущал их присутствия, не слышал насмешливого смеха или низкого голоса Шона, молящего о помощи. Все это вымысел, как и то, что происходило сейчас. Мне просто нужно дождаться того момента, когда Гарольд вытащит меня отсюда. Может, он ждал того же, чего и в прошлый раз? Какого-то всплеска эмоций? Состояния, где я впаду в полное оцепенение?

– …-му не хочу закрывать глаза ночью! – воскликнул Лео. Я удивленно моргнул, возвращая внимание к нему.

– Что?

Он посмотрел на меня, встав в пол-оборота. Да-да, я несносный глухой дядька, который свалился на тебя, как чертов снег на голову. Луис вздохнул так, словно до этого перетащил десять мешков картошки.

– Ну, ночью же тоже что-то происходит. Это тоже жизнь. А мы спим, – он завел разговор об очередной своей чудаковатой теории, – Что, если мы что-то упускаем, как только засыпаем или просто закрываем глаза на секунду?

Я отмахнулся, поражаясь тому, что всерьез начинаю с ним спорить:

– Глупости, когда ты спишь, вокруг ровным счетом ничего не меняется.

– Какой аргументный аргумент, – саркастически заметил он, продолжив идти, – Артур тоже так сказал, но я не верю. Должно же быть что-то.

– Нет, – возразил я. – Вообще. Идет время, но не более. Может, от силы дождь пойдет или снег.

– А что, если этот снег будет летом? – не унимался ребенок.

– Исключено.

– Вы не можете этого знать наверняка, – чуть громче сказал он.

– Могу, – еле слышно ответил я и сам себе не верил.

За всей этой нелепой беседой, которая началась так же скоро, как и закончилась, я упустил из виду то, что мы уже не мелькали среди сугробов, стараясь не навернуться на ровном месте, а вышли на какую-то вытоптанную тропу. Если я скажу, что внутри меня ничего не перевернулось, – совру. Одному только Богу известно, как мы не заплутали. Вокруг все казалось идентичным, словно единственными действиями было "копировать" и "вставить".

– Сколько еще идти? – мои руки вот-вот готовы были отвалиться, и в сознании мелькнула картинка камина и кучек книг вокруг облезлого дивана. Ох, только не думай, что скучаешь по тому жалкому подобию дома, Луис.

– Совсем чуть-чуть.

– Лео?

– А?

– Спасибо.

– Да ладно Вам, – смутился мальчуган. Я шел с ним плечом к плечу и мог ясно видеть, как заблестели его маленькие глазенки, точно огоньки, тонущие в бездне вселенной. Я подавился собственным смехом. Что за глупое сравнение? Лео кратко взглянул на меня, нашептывая себе что-то под нос, чего я не мог расслышать.

– Я тут подумал, – как бы невзначай начал я. – Если город так ску-… Беден, то почему же ваши люди его не оставили?

– Здесь есть шахты. Почти все взрослые – шахтеры. Папа тоже раньше работал с ними, но потом его перевели. Хотя мама говорит, что он поссорился с их главарем.

– Начальником? – уточнил я. Мальчуган кивнул. – По поводу?

– Заступился за нашего дядю Питера, которого привел с собой. Тот дядька сказал, что дядя Питер ворует у бригады.

– А это было так?

– Нет. Это делал друг того дядьки, а он его прикрывал, но папа подловил их. Тогда папу и перевели, а дядя Питер ушел к дяде Эндрю работать в мотеле.

– А начальника посадили?

– Он исчез. Тогда же. Говорят, что его наказали. Мама, правда, сказала, что его поставили в угол, но я не верю в это. Разве так наказывают взрослых? Я маленький, но не глупый, – раздраженно пробурчал ребенок, вызывая во мне смех, – А будь Вы на месте папы, то что бы Вы…, – с каждым словом тон его голоса сходил на шепот, пока он не остановился, в следующую секунду подрываясь с места.

– Ты чего, Лео?

– Мам! – заверещал малыш, несясь вперед. Я посмотрел ему в след, замечая где-то вдали очертания человека, идущего навстречу. Ускоряя шаг, я увидел, как рвение мальчика начинало улетучиваться, и где-то в середине между мной и фигурой он замер, возможно, устав, что было не удивительно. Лео обернулся, махая мне рукой, и я прибавил шаг, стараясь не отставать. Фигура оказалось полноватой женщиной с округлым лицом, темными волосами, ростом ниже меня на две головы. Она добродушно улыбнулась, подхватила мальчишку на руки и поцеловала в обе щеки. Он покраснел, отворачиваясь от нее всеми силами, пока она не опустила его обратно на землю.

– Лео сказал, Вы ищете место ночлега, мы Вас проведем.

– Спасибо, миссис…?

– Зовите меня просто Анной.

– У мамы два имени, но она не хвастается, – спрятавшись за женщину, сказал ребенок.

– Ох, болтун, – смеялась Анна. – А как Вас зовут, юноша?

– Меня зовут… Меня зовут Луис.

– Ма-а-ам, а Артур уже дома? – протянул Лео, испытывающе глядя на женщину, – Мы играли, но я потерял его и нашел…

– Меня…,– прервав его речь, я взглянул в глаза матери, плечи которой дрожали. Ребенок не заметил этого, продолжая тараторить и ходить вокруг нее , жестикулируя маленькими ручонками. Улыбка пропала с ее лица, она поджала губы, пряча глаза куда-то в сторону. Это заставило каждую мышцу в моем теле напрячься. Что-то определенно здесь произошло, пока Лео бродил по лесу.

– Детка, пошли лучше отведем Луиса к Эндрю, он наверняка продрог до костей.

– Но, мам, Артур…

– Лео, хватит, – попросила она его, взяв за руку. – Прошу, Луис, следуйте за нами. У меня сердце кровью обливается от одного Вашего вида. Найдем Вам сменную одежду, подготовим комнату…

– Это может оказаться проблематичным, – выронил я, как-то теряясь перед ней, – У меня совсем нет денег.

– Здесь это не беда, – обронила она, натянуто улыбнувшись мне, когда в ее глазах погибал закат сегодняшнего дня. Возможно, через пару часов я вновь окажусь частью тех развалин или Гарольд все же вытащит меня отсюда. – Эндрю завтра скажет, как Вы сможете отработать свое проживание.

И мы пошли, медленно семеня ногами в тишине в место, которое наполнено теплом.

***

Мне казалось, что моя голова вертится на все триста шестьдесят градусов – таким чудным казалось мне это место, заснеженное снаружи и такое горящее внутри. Никогда мне ранее в голову не приходила мысль о том, что тепло – это диковинка. Дар Божий, который разучились ценить, как и многие вещи вокруг. Почему я не знал его раньше? В кипящей воде я таял от еще одного чувства. Удовольствия, которое не мог должным образом передать, пока Анна оттирала грязь с моего тела. Мы почти не говорили. Лео резвился с хозяином мотеля в карты. Его смех доносился даже до душевой, но мать не разделяла веселья сына.