Мы слышим уверенные шаги в коридоре. Георг соизволил проследовать в свой номер вместе с рыженькой.

– А вы чего же здесь застыли? – спрашивает он с ухмылкой.

– Думали вернуться и насладиться вашим спектаклем, – говорю, скалясь в ответ.

– О, разве это спектакль, друг мой. Это настоящая страсть.

– Согласен, – отвечаю с улыбкой и смотрю на рыжика. Она вошла в роль, раскрепостилась и уже виснет на актере, без малейшего стеснения.

Моя пассия уже входит в номер и скрывается за дверью в ванной комнате. Решительно однако, и все благодаря доброжелательной парочке. Держась за руки, они удаляются прочь по коридору. Я закрываю дверь в комнате на щеколду.

Вода шумит в ванной. Предвкушать, как девушка выйдет ко мне волнительно. Хоть бы она не наделала глупости и не сняла с себя платье. Это должен сделать я, собственноручно. Раздевать, медленно усыпая поцелуями все тело – это отдельный вид прелюдии.

Мягкое кресло в углу комнаты таит множество воспоминаний. Особо благодарные дамы вставали на колени и неумело старались подарить мне оргазм, за отсутствие неприятных ощущений в свой первый раз, или от возбуждения, которое остается после секса. Блондинка точно делала это не впервые, она вообще была слишком развратной для девственницы. Но зная строгость проверки клубной системы, могу списать раскрепощенность той девицы, на просмотр откровенных сериалов, чтение любовных романов и прочее, что позволяет девушкам быть профи в интимных отношениях без подлинной практики.

Дверь из ванной открывается. Точеная фигурка сводит с ума. Заплаканное лицо убивает всю романтику.

– К чему слезы?

– Вы не отпустите меня, как и обещали?

– Начнем с того, что я тебя не держу. Ты сама, добровольно пришла сюда. Также можешь выйти, – ее слова выбешивают мое эго. Девушки добровольно заходили в мой номер всегда и желали меня. – Посиди на кровати часок, а потом отправляйся к организаторам. Скажи, что господин из номера семь оплатил твою девственность, – в расстроенных чувствах я встаю и собираюсь выйти прочь, но она останавливает меня, вцепившись в плечо обеими руками.

– Они не поверят мне! – возражает она всхлипывая. Женские слезы бессмысленны и невыносимы. Кажется, девушка просто не понимает, чего хочет от меня и от ситуации в целом.

– Здесь не в доверии дело. Говоришь, с кем переспала ночью, и на твой счет переводят крупную сумму, которую назначаешь сама. Можешь не озвучивать ее, мне все равно.

– Я за миллион долларов не продала бы свою девственность, – глаза ее больше прежнего наполняются слезами. – И вообще, я давно не девственница.

Что она говорит? Рассудок мутнеет из-за услышанного. Как в элитном клубе допустили такую оплошность? Дыхание сбивается от негодования, я хочу узнать все сразу, но не могу определиться и начать с чего-то одного.

– Как ты прошла контроль? – выдаю я первое, что приходит на ум.

– За меня прошли. Казалось, что все будет легче, и я справлюсь, но не получается.

– Что у тебя должно получиться? Заразить кого-то? Ты больна? – разговор уходит в мерзкие обвинения. Мне не присуще такое поведение, но страх и недоверие к этой персоне берет вверх над манерами.

– Я журналистка! – гордо заявляет она.

У меня сжимаются яйца от услышанного. Все происходящее – недоразумение, и только. Эта заказная особа хочет разрушить клуб изнутри. Вот же хитрая тварь, еще и притворяется, роняя слезы на застеленный белым ковром пол.

Дама собирается удалиться с мероприятия, значит, явно что-то пошло не так. Если узна́ю подробности, смогу выйти сухим из воды. Остается разговорить ее, не показывая свое истинное отношение к профессии. Всем нутром я стремлюсь к выходу, но сбежать не могу. Кто знает, может в глазу у хитрой обманщицы камера, да и запись с моим голом давно передана коллегам через маячок?

– Позволь спросить, что ты здесь забыла?

– Я просто должна написать разоблачающую статью во всех подробностях, – она снова всхлипывает.

– Бессмысленно лить слезы. Так, я не пойму, что произошло.

– Ты всегда такой грубый? – неожиданно выдает ее дерзкий ротик. Брови и вовсе не довольно насупились.

– Ну давай, плачь здесь, а мне пора.

– Куда? Отсюда ведь нельзя уехать в любое время! – меня подловили на вранье так быстро, что я, не ожидая этого, разоткровенничался.

– Мужчинам можно. Нельзя вывозить девушек, – это уточнение стоит мне пощечины. Крепкая ладонь журналистки оставляет неприятное жжение на щеке. Я пячусь назад в недоумении.

Ненормальная! Ей дорога в лечебницу, а не в журналистику.

– Ты же обещал помочь мне. Притащил к себе в номер обманом, и поставил в такое положение, что мне уже не светит уйти по-хорошему.

Я бы скрутил ее в наказание, задрал подол платья, оголяя упругий зад, и взял прямо на кровати. Если бы она прошла всю медкомиссию и уверенность в этом позволила мне расслабиться.

– За кем тебя наняли следить?

– Я не сыщик, – возмущается она и направляется к кровати.

Может это розыгрыш и девушка всего лишь искусная актриса? Ляжет покорно и приманит меня непристойным жестом… неловкое приземление на край, и вот она уже снимает туфли. Жалкое зрелище. Туфли с ног девушек должны снимать мужчины.

– Перед тем как войти в зал я поговорила с начальством и узнала некоторые подробности, – ее голос звучит менее дерзко.

– Что за подробности?

– Мне предстоял не только письменный репортаж о закрытом клубе, где продают девушек… он потребовал, чтобы я переспала с одним из вас и получила вознаграждение в доказательство, – подробности не оставляют шанса на равнодушие.

– Как смеет начальник просить журналистку о таком? Разве суть репортажа не построена на том, чтобы открыть людям глаза и бороться с несправедливостью? Вы только создали бы прецедент. Все девушки в этом здании, кроме тебя, идут на сделку добровольно, желая получить свою выгоду. Слезы не позволят никому из присутствующих коснуться тебя. Таковы правила.

– Все это бред, – ее резкий тон провоцирует приступ гнева. Я закипаю.

– Девочка, ты здесь впервые, а я уже долгое время и вполне понимаю, как все работает.

– Если все так идеально, то зачем журналистам браться за расследование?

– Ты мне скажи! Кто нанял вашу контору и подослал тебя сюда?

Она выглядит точно зло во плоти. Лицо худое, и уже не кажется таким молодым и красивым. Слезы размазали косметику и исчезли по тонким канавкам через слои пудры. Невыносимое зрелище. Я беру из тумбочки у кресла пачку салфеток и протягиваю девушке.

– Спасибо.

– Не стоит благодарностей. Скажи, кто отправил тебя сюда? – я неприступно строг с этой милой обманщицей.

Журналистка изображает немую. Только громкие вдохи предвещают очередной поток слез. Ну уж нет, я не выдержу этого.

– Я иду за менеджером. Пусть они с тобой разбираются, – угрозы действуют. Девушка встает с кровати и хватает меня за руку.

– Не надо, пожалуйста, – взмаливается она и коварно кладет ладонь мне на грудь.

Через точку ткань рубашки я чувствую человеческое тепло. Нежная ладонь не шевелится и не спешит менять положение. Я достаточно возбужден, чтобы почувствовать, как реагирует тело на ее прикосновения. Хватаю тонкую кисть и смотрю в голубые, широко распахнутые глаза. Они чаруют своей открытостью и красотой. Может, не так важно, был ли кто-то у нее, девушка достаточно ухожена, чтобы следить за своим здоровьем. Чары дракона начинают действовать. Зрачки расширяются, брови сдвигаются, и возбуждение приливает к телу журналистки.

Вижу, с каким трепетом она смотрит на мою руку, спускаю тонкую лямку с ее плеча и оголяю грудь. Вторую лямку ждет та же участь. От ее тела я испытываю восторг, как же прекрасна эта девушка. Все идет не по плану, вопреки обычному сценарию и это возбуждает еще больше. Стоит мне сделать шаг назад и отпустить тело из объятий, чтобы полюбоваться, она сразу выдает несусветный бред.