- Нам нужно много друг другу рассказать. Идём. – она поднялась, шумно втянув воздух ртом, и вошла в соседнюю комнату. Алик пошёл следом. Как бы он не проклинал сферу, за то, что она вошла в его жизнь, но она же подтолкнула Алика к улучшению себя, познакомила его с Катей, дала понять, что закрываться в себе – значит ползти всё ниже и ниже.

Это была комната Кати. Такая же чистая, светлая. Поверх ламината пушистый, приятный наощупь коврик. Нежно голубые стены, белые полки, ловко заправленная кровать. В таком мирке они и пробыли весь остаток воскресенья, постепенно отдаляясь, отгораживаясь стеной хорошего настроения от нападения на них утром.

***

Понедельник. Утро. Рыбин. Он шёл отточенной за все года его жизни поступью. Роман был таким, каким был его шаг – уверенным, что всякая неприятность сольётся водой с его гусиных перьев. А если так не происходило – это выбивало его из колеи, однако он быстро её находил. Он шёл по старой пешеходной дорожке, проходящей сквозь дубки, побелённые снизу. Рыбин для себя называл это место «аллеей белых дубов». Вдыхая чистый утренний воздух, Роман как всегда проходил мимо площадки, когда его не окликнули, а именно обратились.

- Доброе, Роман Дмитриевич. – от стенки детского городка отделился человек, незамеченный до этого Романом. Да и должен ли он был всматриваться в каждую детскую площадку? На человеке были лёгкие спортивные штаны, а поверх майки с коротким рукавом – жилетка с множеством карманом из которых выделялся один, в три раза превышающий размер других.

- Доброе, незнакомец. – непринуждённым тоном ответил Рома.

- Как скажете. Я - Давид Ашотович. Но не будем о пустяках. Уже получили рапорт Николая Павловича? У него невероятная тяга к жизни! Три пули по машине, а ему хоть бы хны! – при этих словах Рыбин осознал в полной мере кто сейчас перед ним стоит. Радио сообщение Дроздова привело в полнейшее замешательство и Рыбина, и Сорокина. Поставили оцепление, привели экспертов. Думали узнаем, что за цилиндры такие, а не тут-то было! «Ничего подобного не видели» - хором ответили те, кто пытался разобраться с содержимым фургонов. На склад так никого и не пускают, до выяснения обстоятельств.

- Ближе к делу, пожалуйста. – исходя из простого правила «хозяин разговора тот, кто-либо задаёт вопросы, либо провоцирует собеседника на ответ», Рома начал беседу.

- Извольте. Вы не первые и не последние. Откажитесь от расследования. Ваш подчинённый недавно чудом выжил. Вы готовы рискнуть им ещё раз? Вам нужны детали или этого достаточно? – Давид напоминал бездушный алгоритм, машину, всегда знающую что она стоит выше тебя. Она умнее, сильнее, быстрее, но говорит с тобой как с равным, скрывая своё снисхождение.

- Не достаточно.

- Говорю с деталями. Я, от лица нашей организации даю вам предупреждение: не мешайте нам работать. Если вас волнуют некоторые преступления, совершённые моим коллегой, то это временная трудность, которая будет решена в ближайшее время. Но если вы ко мне не прислушаетесь, я объясню вам чуть доходчивей. Но вы же не хотите впутывать в ваши дела Карину, я правильно понимаю? – «Про неё то он откуда знает? Слишком хорошие осведомители…»

- Откуда же вы, любезный, - передразнивая его манеру общения начал Рома. – знаете Карину?

- Я, Роман Дмитриевич, обладаю информацией, которой нет ни в одном архиве МВД. Так что давайте без глупых вопросов. – вся ситуация невероятно раздражала Рыбина, но он не мог подкопаться к этому человеку.

- Я – полицейский и моя работа защищать людей. Ваша шайка портит жизнь не только мирным людям, но и лично мне. Что прикажите с этим делать?

- Делать выбор, Роман. Либо профессия, либо дорогие вам люди и, возможно, ваша жизнь. – Рыбин замолчал, думая, что ещё сказать этому Давиду, как снег на голову, появившемуся на его пути.

- Почему вы убиваете людей? Как связанны эти убийства, начиная с деда в порту? – «это хороший вопрос, но только если он на него ответит».

- Все известные и не известные вам инциденты, были лишь необходимостью для достижения цели, за исключением случая с машинами. Тогда мой коллега совершил ошибку. Тех людей можно было не убивать.

- Но ради чего? Чего вы хотите достичь?

- Этого, Роман Дмитриевич, я вам сказать никак не могу. Но советую вам не пытаться выяснить.

- В таком случае, - Рыбин тяжело вздохнул. – мне придётся вас задержать до выяснения обстоятельств. Вы пойдёте со мной добровольно?

- Это смешно, Роман. Я с вами абсолю… - в этот момент Роман рывком выкинул руку метя Давиду в нос. Удар был молниеносным, но Давид так же быстро качнулся в бок и лишь покачал головой. Роман принял боевую стойку, скинув в пыль полицейскую фуражку.

- Замете, не я это начал. – переделывая фразу из фильма предупредил вежливый человек. Он не стал дожидаться пока Рома будет готов напирать всей своей мощью, а сам, без всякой подготовки, начал атаку. Не закрывая руками туловище и голову, он приблизился к полицейскому и полу ударил, полу нажала своей нагой на колено Ромы. Последний не успел среагировать и отошёл, когда нога уже была покалечена, а переносить вес на неё было невозможно из-за резкой боли в колене. Давид, не выражая никаких эмоций шёл к Роме. Тот отходил. Ждал возможности напасть.

- Что же вы, Роман Дмитриевич, так и будете отступать? За вами Москва! Или в вашем случае, Карина. – эта фраза разозлила Рыбина, но он промолчал. Провокация была хорошей, но плоской. Давид не стал больше ждать. Описав дугу, его правый кулак неминуемо бы врезался в ухо Ромы, но тот в последнее мгновение успел поставить блок и пользуясь тем, что оппонент открыт, крутанул корпусом, вкладывая ударную силу в согнутый локоть и метя Давиду в висок. Но он как будто читал мысли так же, как и в первый раз качнулся в бок. Теперь уже Рома перешёл в наступление. Два прямых удара в голову, но каждый не доставал до цели считанные сантиметры. Рыбин стал прихрамывать на левую ногу и это серьёзно мешало бить. Он решительно наступал. Правый апперкот, левый прямой, а Давид всё отходит и даже не закрывается. Видя, что противник ведёт себя пассивно, Роман проводит удар за ударом, которые всё не находят цели, но главной задачей было приблизиться. Быстрый хук справа должен был положить конец этому бою, отправив Давида в нокаут, но последний схватил Ромину руку, развернулся, подсел и рванул его на себя, одновременно вставая. Полицейский перелетел через широкую спину вежливого человека и рухнул на твёрдый асфальт. Нога отозвалась визжащим уколом боли и ей аккомпанировала голова, приложившиеся так, что искры полетели.

- Сейчас, я могу вас убить, Роман Дмитриевич. – он похлопал себя по большому карману жилетки, где без сомнения лежал пистолет. - Но делать этого не буду. Я противник не нужных жертв. Просто помните – не суйте нос не в своё дело и будете жить себе спокойно. В двадцать восьмом году у полиции столько работы будет, что на нас сил не останется. До свидания, Роман Дмитриевич. – и он ушёл, спокойным, размеренным шагом, как будто ничего и не было. А Рома лежал в пыли, смотрел в небо и был раздавлен не Давидом, а осознанием, что если на Карину нападут, то он не сможет её защитить точно так же, как сейчас не смог защитить себя.

***

Дверь новенького лифта бесшумно отъехала вправо. Тот, кто ни разу не был у Александра Викторовича, а к себе он допускал крайне ограниченный круг лиц, наверно удивился бы увидев за открытой дверью лифта – ещё одну, правда деревянную. Давид Ашотович, славившийся своей старомодной учтивостью при общении, не спеша постучался. Из-за двери приглушённо хлопнули в ладоши, и та сама открылась, а звук в динамике проиграл характерный скрип, какой можно услышать, открывая двери в квартиры малоимущих.

- Добрый вечер, Александр Викторович. – сказал Давид и не шелохнулся, потому что его ещё не пригласили войти.

- Добрый, Давид. Ты входи, входи. – на восемьдесят пятом этаже Московской высотки, которую лет двадцать, а может и тридцать назад назвали бы небоскрёбом, располагался кабинет генерального директора государственной компании, даже не имевшей привычного для общества названия. Жители столицы не предавали значения ещё одной многоэтажке, забитой офисами. В документах же, которые могли прочесть, или если вы любите новинки нейрохирургии – озвучить у себя в голове, не большое количество бонз или других самых влиятельных людей России, это неприметное здание числилось как ООО «Объект двадцать четыре». Самая секретная организация России и, возможно, мира, приносила двадцать процентов в бюджет страны. А в двадцать восьмом году ценилась любая копейка в бюджете страны. К пятьдесят девятому, конечно, ситуация изменилась в лучшую сторону. Давид Ашотович вышел из кабины лифта, которая тут же закрылась, управляемая самым простым искусственным интеллектом, который может написать даже школьник средних классов. Кабинет Александра Викторовича, человека тонкого, как леска его очков, на которых держались линзы, скорее был пенхаусом: панорамное окно во всю длину стены, самый современный ремонт и конечно, второй этаж со стеклянным потолком. Александр был человеком слабым только телом. Силой воли он мог поделиться с его подчинёнными и ещё бы осталось, иначе он бы и не сидел сейчас в мягком кресле, потягивая кофе, выращенный на несколько этажей ниже лучшими людьми своего дела.