- Сломалась твоя хреновина! Нефиг было кидаться! – злорадно прохрипел какой-то дед с балкона второго этажа, видимо видевший, как непонятный металлический объект упал откуда-то сверху. – Это у вас, нариков, новая игрушка что б колоться? – не унимался тот. Альберт не счёл нужным отвечать внезапному комментатору – в школе учителя таких не любили, и он старался таким не быть, а всякие комментарии стали его раздражать. Он смотрел на блёклый экран. Там, на чёрном фоне, белые шарики водили свой хоровод. «Если это загрузка, то что она загружает? Или может обрабатывает?» - ответ пришёл быстро: «обрабатывает она – твой волос и что-то с ним делает, что-то загружает». Альберт предпринял попытку встать – его ватные ноги плохо его держали, а не фокусировавшиеся глаза не видели куда этим ногам шагать. Он стал шататься.

- Оо! Так ты у нас ещё и алкаш! – выкрикнул дед и залился смехом, который прерывался хриплым кашлем. На Альберта сверху полетел ещё горящий бычок. «Это очень плохо… Что происходит?». Он начал быстро, на сколько мог, шагать в обратном направлении – к подъезду, с силой зажмуриваясь и открывая глаза. В какой – то момент ему почти удалось вернуть возможность видеть, как здоровый человек, но тут же его ноги подкосились, и он рухнул, привалившись боком к стене. Всё его тело покрылось испариной, а из желудка подкатывала тошнота. Он уже переживал такое состояние, когда в больнице ему брали кровь. Все одноклассники тогда сочли его нытиком и притворщиком – строит из себя больного, чтобы раньше уйти домой.

- Альбертушка, что с тобой, голубчик? – не знакомая бабушка стояла перед ним. На ней была юбка, почти достававшая до земли, растянутая майка с замысловатым узором и шаль. Альберт поморщился, поводил головой, и незнакомка исчезла. «Галюны – констатировал больной. Мне нужна скорая. Мне нужна скорая» - думал про себя Альберт. В эту же секунду он потерял сознание.

Очнулся он как казалось через минуты две, а может и того меньше. По телу бил озноб и кажется была температура, рвота всё угрожала выйти, но сильна была только на словах. Однако, всё другие симптомы – прошли. Он медленно сел и прислонился спиной к дому. Крошка нового асфальта прилипла к коже. Набрав полную грудь воздуха, он поводил глазами. Пространство между домами плохо просматривалось. Даже окна сюда не выходили. «Только если со двора или с дороги» - подумал тот. Ему было намного лучше, и скорая уже не нужна была. «Но что за херня это щас была?» - с этими мыслями Альберт поднялся. Ноги его слушались и силы скоро полностью вернуться. И тут его как током ударило – где сфера? Он обнаружил её сразу же, она лежала в траве, скатившись с асфальтовой дорожки. Экран всё ещё был выдвинут, а анимация загрузки, сменилась на статичную картинку галочки. Альберт взял шар в руки, и в этот же момент им овладело жгучее желание разбить злополучную находку об бетон здания. Он так и сделал. Отойдя на несколько шагов, вложив всю злость в бросок, Альберт кинул шар об стену. Раздался не громкий звук, на бетоне образовалась царапина, как и на сфере. Когда Альберт вернулся к избиваемому предмету, что бы попробовать ещё разок, то на него жалобно посмотрел разбитый, но всё ещё работающий экран. Трещина шла от правого верхнего угла с небольшим поворотом уходила к левой стенке экрана, как бы улыбаясь, смеясь над неудачной попыткой сломать такое крепкое устройство. От этого вида, несостоявшийся хулиган, в сердцах бросил шар об асфальт – просто царапина на корпусе и маленькие ответвления от основной трещины. Решив, что он её ещё сломает, но позже, всему своё время. А сейчас, сферу нужно занести обратно в дом. Так он и сделал.

Глава 2

ГЛАВА ВТОРАЯ

Металлический радиоприёмник, стоявший на дешёвом столе из прессованных опилок, играл «снег» Александра Городницкого, хоть и стояло лето, а день был на удивление знойный. Но Михаил Михеев был теплолюбивым человеком. А когда годики тихо, бесшумно, но очень быстро подступают к пенсии, то и мёрзнуть будешь чаще. Так что надо ловить момент, знал Михеев. И когда снег из песни в очередной раз кружился над тайгой, сторож, а именно им и являлся Михаил, встал и выключил приёмник. Потянувшись, похрустев позвонками он вышел из своей будки на патруль территории. Время близилось к обеду и сразу после обхода своей части морского порта, а точнее открытого хранилища контейнеров, сторож намеревался пойти в столовую, где такой вкусный супчик и разумеется, по заниженным ценам.

Обход представлял собой задачу и ежу понятную. На площади, доверенной сторожу Михаилу располагались семь точек для хранения контейнеров. По левую сторону от главной дороги четыре точки, по правую три. Каждая точка – почти идеальный прямоугольник из самих контейнеров. Такие горы, как называл он их про себя закрывали весь обзор, ведь состояли из четырёх, а то и пяти контейнеров в высоту. Идя по жаркому бетону, можно было видеть кусочки индигового моря, через промежуток между горами железных коробок красных, синих, жёлтых цветов. Он делал такие обходы уже много лет и глаза, конечно, привыкшие видеть один и тот же пейзаж никак не ожидали группы людей не в форме в одном из пролётов. Как на зло люди были в тени, но колкое дуло автомата Михаил узнал сразу. С секунду он был в ступоре, но потом быстро юркнул за стену металла и начал аккуратно смотреть на нарушителей. «Тут устное предупреждение давать нет смысла, сразу положат, но выстрелить в воздух, а потом крикнуть чтобы положили оружие уже вариант» - рассуждал пожилой сторож, глядя в конец проёма. Насколько было возможно судить, а глаза у Михеева были на удивление острые, там было пять человек и все мужчины. Оружие видно только у одного, у остальных за спиной рюкзаки. Михаил, сделав быстрый вдох и выдох, вышел из – за укрытия и тут же не прицеливаясь нажал на спусковой крючок. Мелькнуло пламя, а звук, усиленный преградами с двух сторон, преувеличил мощность пистолета «Гюрза».

- Ты! Оружие на землю! - крикнул Михаил как можно более командным голосом, но получилось не убедительно. Группа стояла смирно, но через долгую секунду побежала из прохода, где было так легко стать мишенью для быстрой пули. Стоять остался только человек с винтовкой. Шевелились лишь его руки. Они выхватили оружие из – за спины и сделали это молниеносно, но Михаил успел снова нажать на спуск и пистолет послушно отработал выстрел. Парень не дрогнул, только навёл свой автомат по лучше, чётко в голову. «Промазал…» - запоздало понял Михаил Михеев. Суставы, которые начинали болеть, скрипеть не обеспечили той быстроты чтобы хотя бы упасть.

- Извини, дед! - разнеслось между металлическими горами, ставшими гробом для сторожа. Его уставшее тело упало на спину и больше не встало. Вместо переносицы было сквозное отверстие.

***

- Был неподалёку ну и побежал на выстрелы. - громче обычного, так было с Тимофеем, когда он сильно волнуется, говорил он. – я ж знал, что там квадрат Миши, а он всё сам захочет сделать, я ж его знаю!

В комнате третьего отдела полиции было душно. Проводил допрос молодой, но перспективный следователь.

***

Группа оперативников прибыла на место быстро, как и полагает блюстителям закона. Сразу попросили подогнать кого-нибудь что бы опечатали часть порта – самим не хватило бы рук, слишком уж площадь большая. Весь порт закрывать смысла не было, как по началу думал Рыбин – руководитель группы.

Вышли из бобиков.

- Судмедэксперты, к нашему потерпевшему. Особое внимание уделите тому под каким углом вошла пуля и с какого расстояния. Такс, Виноградов пойдёмте со мной поговорим с управляющим портом, ну и камеры там глянем. Остальным найти кого допросить можно. То есть, работаем как обычно. Приступить! – Рыбин был почти противоположностью Сорокина, если говорить про характер. Он излучал некую энергию, которую чувствовали все и ей же подпитывались. А его способность говорить то, от чего человек ему тут же открывался и верил Рыбину, давало ему право руководить командой. А как он был галантен с дамами! Мало того, что блондин с глазами цвета чистого, синего льда, так он умеет быть милым, умеет понимать, как показать в себе несгибаемость и нежность одновременно. У него было много мелких интрижек и даже таких, что можно было думать о долгосрочных перспективах, но только несколько месяцев назад он встретил ту которая могла заставить смущаться уже его, что происходило крайне редко. Любил он её чисто, не потому что она была красивой, умной, обаятельной, а она была такой, а просто ему нравилось её любить. Хотелось этого. А после своей прекрасной возлюбленной, Роман Рыбин любил работу, любил отдавать команды и любил свою команду. Это питало его самолюбие и стоит отдать ему должное, питало то за дело.