- Петь, а ты заметил, что этот дядя из рюкзака вынимал?

- Неет. – он беспомощно протянул это слово.

- Чёрт, ну ладно. С камер, думаю узнаем, что это за удочка такая. Правильно я говорю? – и мальчик кивнул ему.

***

- А что ищите вы? Тоже бомбу? - и её блестящие губки разошлись в милой улыбке. Конечно, глупость была проверять маленькие карманы рюкзака: мяча, размером почти с шар для боулинга, там оказаться не могло.

- Вещи больных в эти шкафчики кладёте вы?

- Ну, предположим я. - в её глазах прыгали искорки, как это бывает у детей, которые вот-вот кого-то разыграют.

- А внутрь сумок вы заглядываете?

- А вы почему интересуетесь? - после этого вопроса из Алика так и выплеснулись слова.

- Да потому что мою вещь украли! - девушка и бровью не повела.

- Пойдём со мной. - она повернулась и направилась на выход из склада вещей больных. Альберт, не выпуская рюкзака, но рывком прикрыв дверцу шкафчика, пошёл за ней. Впрочем, прошли они так не долго: сразу завернули в гардероб.

- Знаете, Альберт какое у женщин чувство преобладает над остальными? - и наклонилась над тумбочкой, находившийся под стойкой гардероба.

- Не знаю, да и какое это имеет значение?

- Любопытство, Альберт. - с этими словами она вставила ключ в дверцу тумбы и провернув, открыла. Сфера, целая и даже не поцарапанная лежала на её дне.

- Я, когда сумку вашу ставила в ящик, то это, - она показала на чуть не утерянный шар. - мне по ноге ударило и прям по кости. Думаю, что ж там такое твёрдое? Я вообще, иногда заглядываю в хранящиеся сумки. Ну что вы на меня так смотрите? Деньги я не ворую, а в удовлетворении любопытства ничего плохого нет. Тем более, что тот ментяра, кажется приходил за этим. Угадала? - "чего ж тут угадывать" - усмехнулся про себя Алик.

- За ней. Что вы хотите? - глупо было полагать, что она просто так отдаст предмет её интереса.

- Так уж и быть, - она с сожалением вздохнула. - просто скажите, что это такое и я вам его или её отдам. Как оно хоть называется? - вот тут было сложно. Нужно на ходу придумывать и легенду к сфере. Как-то он этим пытался заняться, но набросал лишь концепт истории.

- Ээ... Это... Видите ли, у меня друг на физика учится в "ВВГУ" и эта штуковина у меня была на временном хранении. Ну измеряет что-то. Толи радиацию, толи другое излучение. - "как-то не уверенно. Сейчас какую ни будь дырку найдёт". Но не нашла, только расстроилась.

- Аа... Всего-то. Не повезло другу с такой камерой хранения. Ну забирайте, ваш прибор. – Ал, не теряя времени, прижал к себе так нагло у него украденное.

- Да это не моё, друга… Его Гришей звать. – тут он понял, что выглядит жалко, словно оправдывающийся школьник и сразу прекратил.

- Да, я так и поняла. – он несколько секунд потоптался на старом линолеуме, а за тем не уверенно сказав что-то на прощание – вышел, держа свои вещи при себе.

Само собой, пришлось рассказывать его братьям по несчастью, что же было после его исчезновения с представителем закона. Ну он и рассказал, аккуратно обрезанную версию событий, грамотно обойдя возвращение сферы в родную гавань. Ребята, конечно, высказывали свои предположения на счёт ситуации, в которой побывал Алик. Также не без комментариев осталась загадочная «удочка», про которую так расспрашивал полицейский. Пока строились версии и предположения о ней, Альберт чувствовал себя не уютно, было желание встать и куда-то пойти от этого разговора. «Они не сумеют додуматься, что на самом деле из себя представляет «удочка», но всё равно как-то не по себе» - думал он.

После отбоя, когда многие пациенты из других палат, измождённые болезнью, закрыв глаза мгновенно засыпали, троица любила вести откровенные беседы. Из всех позитивных моментов в больнице - это особенно нравилось Алику. В таких разговорах, когда всё пространство пропитывает темнота, можно сказать о том, что ты бы никогда не сказал днём в кристально чистом разговоре «на чистоту». В эту ночь, в памяти Берта, не спрашивая разрешения появилось воспоминание, от которого он впал в некоторое замешательство, а потом и по-настоящему испугался. В его памяти отчётливо появилась картинка: он в бревенчатом домике, лежит на кровати, натянув одеяло до самого подбородка, слушает как его соседка зачитывает из не большой книжки страшилку, взращивающую стебель не комфорта, не уюта, не спокойствия в центре груди. Как только это нечто, мутнее, вынырнуло из памяти, Алик прокрутил его на несколько раз. Сценка была короткой, но ему в ней очень хотелось в туалет, а дурацкая страшилка его так напугала, что он не мог пройти до уличного туалета по тёмному… лагерю? Берт аж вздрогнул. Он никогда не был в лагерях. В этой сцене вообще всё было странное. Если его сосед женского пола, то и он такого же: мальчиков не могут поселить к девочкам. Не известно откуда, но он знал её имя, своей соседки, звали её Оля. Имя вспомнилось, даже не вспомнилось, а как упало в руки – без твоего участия. Резюмируя, Берт вспомнил о лагере, в котором он был девочкой, жил в домике с незнакомой ему, а может и не такой уж и не знакомой, Олей. Либо он сходил с ума, либо это мозг, исказив чью-то историю, приписал её себе. Вполне возможно, Альберт общался со своей одноклассницей, чего, конечно не происходило, но может о самом разговоре он благополучно забыл, а она поделилась с ним таким забавным случаем. «Может всё так и было? Ладно, решу утром. Сейчас нужно спать» - и жёстко подавляя порывы мозга начать копаться в прошлом, он заснул.

Утром, как только палату подняли для всеми не любимых уколов, Альберт, даже через густой туман в голове, понял – их, то есть воспоминаний, стало больше. Это были не его мысли, не его чувства, не его память.

***

Самое приятное в шахматах – победить соперника, обходящего тебя по материалу. Найти комбинацию ходов, приводящую к мату и не дающую твоему оппоненту задействовать мощь своего материала. Даёшь возможность ему только отходить королём, а в конце задвигаешь ферзя на последнюю горизонталь, что приводит к полной капитуляции и концу игры. Надо только найти эти рычаги давления, а в данном случае, нужно использовать их, что бы показался король. Надавить на закупоренную железу, что бы из прыща вылез гной. Вот Сергей на руку с Ромой и давили этот прыщ. На столе, в отделении УВД, а также на внушительных размерах куске пенопласта, висевшим на стене, находилась вся информация о группировке, свободно разгуливавшей по Владивостоку. Пока разгуливавшей.

- Разложили, повесили. Замечательно. Начинаем работать. - сказал Сорокин. К этому моменту они располагали всем, чем только можно было располагать в этой ситуации, единственное затруднение, и то временное – это запрос операторам мобильной связи на предмет нахождения в определённой области их клиентов. Разумеется, если кто-то снимал произошедшее на телефон, то есть вероятность попадания видео или фото в интернет. Так что и в социальные сети был сделать запрос на предоставление данных о пользователе, опубликовавшем нужный материал. Остальное, как было сказано выше, уже лежало на столе или было зафиксировано кнопками на пенопласте. Ситуация выходила за пределы того, что можно было назвать «нормальным». ОПГ, а именно так теперь именовали эту банду, здесь видели последний раз после развали союза, но не как не в две тысячи двадцать третьем. В серьез обсуждалось объявление ЧС в городе, но два наших сыщика убедили людей вышестоящих что сейчас для этого нет резона.

- Серёг, тут главное понимать, что им вовсе нет нужны шутки ради останавливать этого парня, как его…

- Исаков Альберт Павлович. – напомнил Сергей. Память у него была хорошая.

- Да, он. Ну вот зачем им его останавливать? Какую к чёрту удочку?

- Я вот что думаю, Ром, - Сергей, скрестив руки на груди смотрел на прямоугольник пенопласта, завешенный кучей бумаги. – удочка это может быть вовсе не большой и даже не средний предмет. Илья, конечно, следователь хороший, но вот с его стороны было большой ошибкой не забрать рюкзак с собой. Наша удочка представляет собой маленький пакетик с наркотиком. Такой предмет очень легко спрятать в потайном кармане рюкзака, а именно в рюкзак и полез наш потерпевший. Наркотики называются по-разному, и я не удивлюсь, если какой-то из них назвали «удочка». Удивляюсь как я сразу до этого не дошёл. – он покачал головой.