Если в живописной мастерской было не особенно много работ, то очень характерною эпопеей монастырской живописи являются галереи, соединяющие церкви с жилищем архимандрита, и парадная лестница, ведущая к нему со двора. На лестнице в натуральную величину написан целый зверинец: слон большой и малый, бурый и белый медведи, лев, тиф, олень; яблонь, лимонное и апельсинное деревья, отягченные очень крупными плодами. В галерее вслед за целым рядом изображений Архангелов и Преподобных следуют иллюстрации к преданиям и бытописаниям церкви. Много места занимают изображения странствий Феодоры в преисподнюю; вы видите Лазаря и богатого, человека с бревном в глазу и другого со спицей, гору Афонскую, Триипостась, бичевание, несение Креста; вы видите явление игуменьи Афанасии, по смерти ее, в сопровождении двух ангелов: она посетила свой монастырь, который ведала при жизни, чтобы уличить монахинь в том, что они вместо сорокадневного поминовения учинили только девятидневное; пред вами видение Пахалия, которому предстал огромный глубокий ров, наполненный преступными монахами; тут же сказание о последних монахах, ставших плотолюбцами, славолюбцами и сребролюбцами; пред вами крест с распятым на нем иноком, изображающий подвиги и искушение монастырской жизни: слева от инока – в розовой юбке и соломенной шляпке – какая-то красавица, старающаяся соблазнить, но монах не смотрит на нее, так как он «со Христом сороспяхся». Очень типичны следующие изображения: в одном олицетворено «любите друг друга» – два ангела венчают один другого венцами и подают друг дружке руку; в другом изображение «духа христианина» – к одной ноге его привязана громадная бомба, притягивающая его к земле; в руке сердце, тянущее его к небу; в другой руке меч. Есть в галерее Иоанн Лествичник, Антоний, видящий, как дьяволы оплетают сетями землю, и т. д. Живопись исполнена в 30-х годах, никакой критики не выдерживает, но обильно снабжена подписями, и пред ними целый день толкутся богомольцы, странницы, идут объяснения, соображения, и сказывается великая набожность.
Полтора дня пробыл Великий Князь в Соловках. Трудно было осмотреть все, что следовало, но еще труднее описать все виденное.
Главные святыни Соловецкого монастыря – это святые, явленные, чудотворные иконы; мощи Святых Угодников и внушительные воспоминания о главных представителях монастырского подвига и благочестия, здесь почивающих и почивавших, так или иначе связанных с судьбами монастыря.
Церкви монастырские изобилуют потемневшими от времени иконами, и многоярусные иконостасы их, в особенности пятиярусный Преображенского собора, дар Петра I, и приделы, и часовенки – все это щедро обвешано затуманивающимися от долгих годов ликами Святых. Ценные ризы из золота и серебра, многие осыпанные каменьями, обрамляют пожелтевшие и потемневшие изображения и трепетно искрятся в свете не угасающих никогда лампад и вечно возобновляющихся, тоже никогда не погасающих, дешевеньких свеч, поставленных на трудовую копейку, идущую сюда со всех концов России. Кто не знает Соловок, «святой остров Соловец», и откуда не шествуют к нему?
Главные иконы монастыря следующие: нерукотворенный образ Спасителя в святых вратах, висящий в них с начала XVII века, недоступный действию соленого воздуха; чудотворная икона Знамения Божьей Матери над западным входом в Преображенский собор, дважды пораненная английскими бомбами в 1854 году; на ризах маленьких образков, продаваемых в монастырской лавке, тщательно прорезываются два кругленьких отверстия, обозначающих места поранения иконы; чудотворная икона «Сосновская», явившаяся Святому Филиппу во время его молитвы за печкой монастырской хлебопекарни.
Центральною усыпальницей главнейших представителей монастырского подвига, полною самых внушительных воспоминаний, должно считать непосредственно прислоненную к собору Троицко-Зосимо-Савватиевскую церковь и находящуюся под нею церковь Преподобного Германа. В богатых серебряных раках почивают Преподобные Зосима и Савватий, один подле другого. Из простых людей, приходящих сюда помолиться Угодникам, мало кто вспомнит, мало кто знает, каким выдающимся человеком был Преподобный Зосима, сделавший из Соловецкого монастыря то, что он есть, проживший в Соловках 42 года и имевший когда-то в Великом Новгороде встречи и разговоры с могущественною Марфой Борецкой и другими вечевыми людьми. От раки Святителя веет далекою историей нашей с 400-летнего расстояния. Резная деревянная сень оттеняет серебряные рельефные лики обоих подвижников; оба Преподобных в поясных писаных изображениях сами созерцают эти металлические лики из двух соседних арок; три массивные древние лампады неугасаемо горят над ними; на больших подсвечниках пылают десятки постоянно возобновляемых свечей.
В находящейся под этою нижней церкви Святого Германа почивают под спудом святые мощи его. Собственно говоря, Святой Герман был первым в деле основания Соловок, так как он направился сюда с Преподобным Савватием, он направил Зосиму. Подле него, тоже под спудом, покоятся мощи Преподобного Иринарха; тут же подле почивали мощи Святого Филиппа до перенесения их в собор. Надгробные надписи, заметные кое-где, гласят о других почивших в безмятежном спокойствии.
Нет сомнения в том, что в длинном ряду памятей соловецких Святитель Филипп в его заслугах, страданиях, в его великой и бесстрастной стойкости пред Иоанном Грозным занимает первое место. Не монастырю только, но всей православной России знаком и дорог этот величавый, страдальческий облик. Филипп происходил из знатного боярского рода Колычевых и воспитывался в царском дворце в Москве. По тридцатому году оставил он царский двор и удалился в 1539 году в Соловки; через десять лет был он игуменом. Во всей истории русского монашества нет другого лица, ему подобного. Он был образцовым хозяином; дикие острова сделались благоустроенными; пользуясь своим богатством, Филипп рыл канавы, засыпал болота, создал пастбища, развел скот, устроил кожевенный завод и ввел выборное управление между монастырскими крестьянами. Если на Муксалме богат и обилен скотный двор, если по острову гуляют стадами лапландские олени, если созданы соляные варницы – всему этому причиной Филипп.
Шел восемнадцатый год игуменства Филиппа, когда царь Иоанн Грозный, обуянный всеми страстями, больной, жестокий, кровожадный, подозрительный, окруженный лютою опричниной, вспомнил о сверстнике своего детства Филиппе и призвал его на московскую митрополию. Слыхал соловецкий настоятель о том, кто такое Иоанн и против какой воли придется ему бороться, но, повинуясь царскому слову, прибыл в Москву и стал на митрополию. Кто не знает этих ярких страниц истории нашей, где противостояли друг другу лицом к лицу Иоанн и Филипп? Много ли подобных страниц в любой истории? «Благослови нас по нашему изволению», – говорит митрополиту царь; Филипп не дает ему благословения. «Не я просил тебя о сане, – отвечает митрополит, – постыдись своей багряницы! Но могу повиноваться твоему велению паче Божьего». И кому говорит эти слова митрополит? Иоанну, в период злейшего развития его душевной болезни, говорит в церкви пред лицом всех опричников, из которых каждый – злодей!
Царь долгое время щадил смелого иерарха, но наконец назначил суд. Обвинение повели из далеких Соловок, потому что в Москве поводов не было; подкупили соловецкого игумна Паисия. Филипп был обвинен в волшебстве, разоблачен из святительства и, приговоренный к вечному заточению, поносно изгнан в Тверской Отроч монастырь. Здесь, 23 декабря 1569 года, был он задушен Малютой Скуратовым. Царь переказнил в отместку Филиппу многих Колычевых, и нет сомнения в том, что величавый Святитель был ему страшнее Курбского, говорившего далеко не правду, и ту только издалека.
В 1591 году, после того что наследник Иоаннов сослал лжесвидетельствовавшего на Филиппа игумна Паисия на Валаам, мощи Филипповы были перевезены в Соловецкий монастырь и положены в землю. Трогательным пением гимна, на этот случай сочиненного, приветствовали монахи изможденное тело мученика; гимн начинается словами: «Не надо было бы тебе, о Святителю Филиппе, оставлять твое отечество!» В 1646 году повелением царя Алексея Михайловича мощи вскрыты и перенесены в Соловецкий собор, в 1652 году торжественно вынесены в Москву, а в Соловках оставлены только их части, лежащие в соборном храме в серебряной раке, вправо от алтаря.
