– Я уважаю твою позицию, Ирвинг. Но иногда нужно смотреть шире. Мы не можем позволить себе роскошь быть идеалистами, когда на кону стоят жизни людей. Я делаю то, что считаю правильным, и надеюсь, что ты сможешь понять меня.

Детектив Бейл стоит в углу зала, его лицо краснеет от гнева. Он сжимает кулаки так сильно, что костяшки пальцев белеют. В воздухе ощущается напряжение, словно перед грозой. Глаза его сверкают от ярости, он едва сдерживает свои эмоции.

– С меня хватит! Иди продолжай свой бурный роман с губернатором. Я более терпеть это не намерен. И не забудь прихватить с собой эту девицу. Притомился что-то я быть нянькой для элитной проститутки.

Клэр стояла рядом с Ирвингом, её глаза горели от возмущения. Она не ожидала, что он может высказываться о ней в таком тоне.

– Ты что, совсем потерял разум? – повторила она, пытаясь удержать слезы. – Как ты можешь так говорить обо мне? – в её голосе звучала смесь негодования и боли.

Ирвинг, казалось, не слышал её слов. Он стоял, слегка пошатываясь, его взгляд был мутным и рассеянным. В руке он держал бокал с остатками виски, который он уже успел осушить, сам того не замечая.

– Ах, прости-прости, – пробормотал он саркастически, качая головой. – Забыл, что передо мной настоящая леди! Простите, Ваше Высочество, за грубые слова!

Клэр сжала кулаки, пытаясь сдержать свои эмоции. Она знала, что детектив Бейл не в себе, но его слова больно ранили её.

– Ты действительно думаешь, что я… – начала она, но не смогла закончить фразу. Слёзы катились по её щекам, и она не могла больше сдерживаться.

Детектив сделал шаг назад, его лицо стало ещё более суровым.

– Пора заканчивать этот цирк, – сказал он, отбрасывая бокал в сторону. – Я устал играть роль твоего защитника. Тебе лучше найти кого-то другого, кто будет исполнять твои капризы, не задавая вопросов.

Клэр молчала, её грудь вздымалась от тяжёлых вздохов. Она не могла поверить, что всё дошло до такого. Ей казалось, что детектив Бейл – единственный человек, которому она могла доверять в тот вечер, но теперь она поняла, что ошибалась.

Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. Ирвинг остался стоять на месте, наблюдая, как она исчезает в толпе. Его голова кружилась, и он чувствовал, что совершил ошибку. Но было поздно что-то менять.

Детектив Бейл нарушил своё обещание самому себе и позволил себе ещё один глоток редкого элитного виски. Алкоголь согревал его изнутри, но не приносил облегчения. Напротив, каждая капля усиливала его раздражение и недовольство.

Марти, стоящий напротив, с разочарованием наблюдал за своим старым другом. Он не мог поверить, что Ирвинг настолько потерял контроль над собой. В его глазах читалось осуждение и беспомощность.

– Неужели это было обязательно? К чему эта игра на публику? – тихо спросил Марти, надеясь, что его слова дойдут до сознания Ирвинга.

Но Ирвинг был погружён в свои мысли и не обратил внимания на реплику Марти. Он сделал ещё один глоток виски, чувствуя, как алкоголь туманит его сознание.

– Ты всё ещё здесь? А ну, дитя, беги к взрослому дяденьке, он наградит тебя леденцами, – пробормотал Ирвинг, не отрывая взгляда от бокала.

Марти понял, что сегодня ничего не изменится. Он ушёл, оставив Ирвинга наедине с его проблемами и очередным бокалом виски. Ирвинг присел в углу зала, окружённый мерцающими огоньками люстр и приглушённым светом свечей. Его взгляд был устремлен в никуда, а в руке дрожал почти пустой бокал виски. Каждый глоток напитка лишь усиливал его внутреннее смятение и разочарование. Мысли Ирвинга путались, превращаясь в хаос. Он вспоминал прошлые случаи, когда всё шло не так, как планировалось, и чувствовал, что вновь теряет контроль над ситуацией. Мир вокруг него казался чуждым и враждебным, а люди – марионетками в руках неизвестного кукловода.

Каждое лицо казалось ему знакомым, но в то же время совершенно чужим. Он старался держаться непринужденно, но чувствовал, как напряжение нарастает внутри. Сердце колотилось, ладони становились влажными. Он пытался убедить себя, что никто ничего не знает, что это всего лишь его паранойя, но внутренний голос настойчиво повторял: «Они все знают, что ты бездушная скотина и жалкий алкоголик». Держа в руке наполненный бокал виски, Ирвинг не мог удержаться от внутреннего монолога с самим собой.

«Когда-то я мог поклясться, что у меня было сердце, задолго до того, как мир, который я знаю, разорвал его на части. Когда-то давно во мне было то, чем я делился с другими, и затем меня лишили того, что делало меня неравнодушным».3

Он почувствовал, как комната начинает вращаться, а звуки становятся всё более расплывчатыми и неразборчивыми. Время текло медленно, словно вязкая жидкость. Но Ирвинг не заметил, как вечер подошёл к концу, и гости начали расходиться. Он остался сидеть в кресле, утопая в своих мрачных размышлениях, пока не почувствовал, что его веки тяжелеют, и сон постепенно овладевает им.

Официант принёс новый бокал виски, и Ирвинг, не задумываясь, сделал большой глоток. Жидкость обожгла горло, но он вновь не почувствовал никакого облегчения. Напротив, его голова стала ещё тяжелее, а ноги – ватными. Он попытался встать, но тело отказывалось подчиняться. Попытавшись вновь встать, Ирвинг почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он потерял равновесие и, не успев даже вытянуть руки, чтобы смягчить падение, рухнул на пол. Ирвинг лежал на полу, его тело было бессильно растянуто на холодном паркете. Голова кружилась, и он с трудом мог сфокусироваться на чём-то конкретном. Вокруг него разлетелись осколки бокала, и капли виски медленно расплывались по полу.Детектив попытался поднять голову, но мышцы шеи отказывались выполнять команды мозга. В ушах раздавался гул, и всё вокруг казалось расплывчатым и нереальным. Ирвинг чувствовал, как его сознание постепенно угасает, и ему становилось всё труднее бороться с этим состоянием.

– Помогите… – прошептал он, но его голос был настолько тихим, что вряд ли кто-то мог его услышать. Он попытался дотянуться до стола, чтобы опереться на него и подняться, но руки не слушались. Постепенно он начал терять связь с реальностью. Его дыхание замедлилось, и он почувствовал, как тьма начинает окутывать его сознание. Последнее, что он запомнил, был слабый звук шагов, удаляющихся вглубь комнаты.

Затем наступила полная тишина, и мир вокруг Ирвинга растворился в темноте.

Прошли часы, а может быть, дни – детектив Бейл не мог точно определить время. Он находился в каком-то странном состоянии полусна-полубодрствования, где реальность смешивалась с фантазиями. Иногда ему казалось, что он слышит шёпоты и шаги, но когда он пытался открыть глаза, всё вокруг погружалось в тишину.

Проснувшись с тяжёлым похмельем, Ирвинг осознал, что ему необходимо привести себя в порядок и собраться с мыслями. Свет, проникающий через шторы, казался невыносимо ярким, а каждое движение вызывало новые волны боли. Детектив лежал на кровати, чувствуя себя разбитым и потерянным. Голова гудела, а тело было словно чужое, тяжелое и неповоротливое. Он пытался вспомнить, что произошло после того, как он упал на светском вечере, но его память отказывалась подчиняться. События прошедшей ночи оставались смутными и отрывочными. Фрагменты событий мелькали в сознании, как кадры из старого фильма, но они были разрозненными и не складывались в общую картину.

Наконец, Ирвинг собрался с силами и заставил себя сесть, облокотившись на кровать. Он огляделся вокруг, пытаясь осознать своё положение. Комната была такой же, как всегда, но что-то в ней изменилось. Казалось, что воздух был наполнен каким-то тяжёлым запахом, который он не мог идентифицировать. Он попытался встать, но ноги снова отказались служить. Ирвинг опустился обратно на кровать, чувствуя беспомощность в контроле над своим телом. Мысли продолжали беспорядочно метаться в голове: «Как всё же я попал домой? Где Клэр? Что вообще происходит с моей жизнью? Как я докатился до такого?» Вопросов становилось всё больше, но ответов не было. Лишь пустота.