– Больше никаких отговорок, Лекси, – сказал он твердо. – Надевай ночную рубашку и марш в постель, а я подоткну тебе одеяло.

Лекси выпятила нижнюю губу.

– Я и сама могу подоткнуть себе одеяло, – проговорила она с достоинством, вытирая слезы тыльной стороной ладошки.

– Как хочешь, – неохотно согласился он. – А поцелуй на ночь?

– Нет.

Уиту показалось, будто из него выпустили весь воздух. Выходя из комнаты, он задержался.

– Если я тебе понадоблюсь, я буду за дверью, – сказал он мягко.

Лекси повернулась к нему спиной и стала смотреть в окно.

– Не понадобишься, – сказала она.

Уже очень поздно вечером Дру исхитрилась позвонить еще раз. Лекси наверняка спит, так что Уит поймет, что она звонит только для того, чтобы поболтать с ним. Ну и пусть! Ей хочется поговорить с ним, услышать его голос. Может быть, по телефону он скажет ей то, что она увидела в его глазах, почувствовала в его поцелуе. Те слова, которых она ждала всю жизнь. И, может быть, тогда она соберется с духом и признается, что опять полюбила его.

Но в замке по-прежнему никто не подходил к телефону, и в душе Дру начала зарождаться неясная тревога.

Под утро атмосфера за столом переговоров в номере Уита заметно накалилась. Прежде всего, Уит поставил условием, чтобы соглашение между представителями двух стран было достигнуто до рассвета. Уит знал, что это вполне возможно, и к тому же был твердо намерен доставить Лекси в Андерс-Пойнт в воскресенье, еще до вечера. Кроме того, он запретил курить в комнате – он не хотел, чтобы его дочь дышала застоявшимся дымом, – а вот оба дипломата, казалось, были согласны только в одном: что хорошая сигара может немного скрасить эти неприятные часы. Уит и сам был на пределе, потому что слова Лекси вонзились в его сердце словно кинжал.

Вдруг из спальни донесся приглушенный крик. Уит тут же вскочил и бросился туда. За спиной он услышал ворчание одного из дипломатов:

– Он сегодня без конца туда наведывается.

Второй собеседник отозвался:

– Учитывая его репутацию, можно не сомневаться, что у него там спрятана хорошенькая девочка.

Уит мог бы улыбнуться тому, насколько этот человек прав и не прав одновременно, но он слишком беспокоился о Лекси. Прежде он просто заглядывал проверить, как она. На сердце у него было тяжело из-за того, что она так огорчилась вечером. Но спала она как будто спокойно. Правда, в знак протеста легла прямо поверх одеяла, не снимая своего королевского наряда.

Когда Уит прикрыл за собой дверь, она снова вскрикнула, но на этот раз он расслышал, что она сказала:

– Папа!

Как будто кинжал медленно повернули в ране. Уит подошел к постели. Лекси металась во сне и что-то невнятно бормотала, но через минуту снова отчетливо и жалобно сказала:

– Папа!

Уит сел на постель рядом с ней, стал нашептывать ей ласковые слова и гладить ее по голове. Впервые его девочка назвала Уита папой, но этот момент, которого он так ждал, был отравлен. Может быть, она зовет вовсе не его. Сейчас она спит, а утром обо всем забудет.

Уит сидел рядом с Лекси и утешал ее. На нее подействовало то ли его прикосновение, то ли звук его голоса, но она стала спокойнее. Как будто присутствие Уита было для нее волшебным бальзамом. Скоро она уже спала спокойным сном. Уит наклонился и поцеловал ее в макушку, потом еще постоял в темноте, глядя на Лекси и прислушиваясь к ее ровному дыханию.

Выйдя из комнаты, он закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной, глубоко вздохнул и мысленно дал себе клятву, что когда-нибудь Лекси по-настоящему назовет его папой. Быть ее папой – этого стоит ждать, за это стоит бороться.

За Лекси стоит бороться. И за всех других детей на свете. За всех детей в тех двух странах, чье будущее висит сейчас на волоске.

Двое за столом выжидательно глядели на него. Уит подошел к ним широким шагом.

– Джентльмены, – сказал он, – попробуем другой подход. – Он вынул из кейса колоду карт и шлепнул ее на стол. Полномочные представители изумленно уставились на Уита. – Сыграем в покер, – предложил он. – Победитель получает все, что он захочет, по спорному вопросу договора.

Наступило долгое молчание. Наконец один из дипломатов заговорил:

– А если выиграете вы?

Уит сдержал усмешку. Если он выиграет?

– В этом случае я продиктую условия компромисса, а вы их примете, – сказал он. – Согласны?

Они молча смотрели на него.

– Видимо, вы не можете решить, кто из вас будет тасовать, а кто – снимать колоду, перед тем как я раздам карты. Обсудите это между собой, а я пока закажу напитки.

Уит демонстративно повернулся к ним спиной и взялся за телефон.

– Алло, отдел обслуживания? Пришлите, пожалуйста, кувшин холодного молока и три стакана. И еще печенья… Да, молока… Нет, не обезжиренного. Мне нужен нормальный, полноценный продукт. И печенья… Нет, нет, не крекеров. Печенья… Правильно, и побольше. С шоколадной крошкой или таких темненьких, с кремом в серединке. А стаканы пусть будут пошире, потому что печенье мы намереваемся макать.

Когда он снова повернулся к полномочным представителям, они все еще сидели, уставившись на него. Затем один из них взял в руки карты и начал тасовать. Второй напряженно следил за его действиями, приготовляясь снять колоду. С ленивой ухмылкой Уит выбрал из ящичка на столе сигару и сунул ее в рот. На счастье.

Когда Дру вернулась в Андерс-Пойнт в воскресенье днем, она была на грани паники и уже отчасти перешагнула эту грань. Проведя ночь почти без сна, она с радостью узнала, что конференция заканчивается раньше, чем ожидали. Но по дороге домой ее радость угасала с каждой милей. Точнее, сменялась страхом – по мере того, как она звонила из каждого встречного телефона-автомата и слышала в трубке все те же гудки.

Проезжая мимо своего дома, Дру лишь чуть-чуть притормозила. Нет, незачем зря тратить время, решила она. Лекси и Уита здесь нет. Она помчалась к замку. Ворота были заперты, но Дру знала, где можно пробраться через решетку. Впустую. Она стучала во все двери, звонила во все звонки, заглядывала в окна, звала, но никто не откликался. В замке никого не было.

Вот тогда она поддалась панике. Может, она, Дру, и шериф, но прежде всего она – женщина… мать. Страшные картины автокатастроф, смертельных недугов и разбойных нападений сменяли одна другую. Только так могла Дру объяснить себе бесследное исчезновение Уита и Лекси. Борясь с тошнотой, она заставила себя заглянуть через край обрыва вниз, на темнеющие обломки скал, но ничего не увидела. Дру собрала остатки воли и направилась домой – посмотреть и там.

Не найдя ничего и у дома, Дру решила зайти в дом – позвонить, позвать кого-нибудь на помощь. Отшвырнув скопившиеся у порога газеты, которые мешали открыть дверь, Дру какой-то миг помедлила. Внезапно, подчиняясь наитию, она развернула свежий – сегодняшний – номер.

Торопливо пробежав глазами отечественные и зарубежные новости, она заметила нечто, от чего ее пробрал холод. Это была фотография Уита. Живой и здоровый, он выходил из самолета. Краткая подпись под фотографией содержала только один вопрос: зачем он прилетает в Нью-Йорк уже второй раз за неделю?

Ничего с ним не случилось. Он просто уехал. Опять.

Нью-Йорк!.. Но если Уит в Нью-Йорке, где же тогда Лекси?

Дру еще раз посмотрела на снимок и на этот раз заметила кое-что, что пропустила вначале. За фигурой Уита виднелась маленькая ручка, поднятая как бы для приветствия. Дру опустила взгляд ниже и разглядела очень знакомые маленькие кроссовки. Рот у нее открылся. Это была Лекси, почти незаметная за спиной Уита!

Отчаяние охватило Дру. Мало того что он снова бросил ее, на этот раз он забрал и Лекси. Дру стояла на пороге своего дома, чувствуя себя преданной, беспомощной и еще более одинокой, чем раньше.

Дру все еще стояла на пороге, когда к дому подъехал лимузин. Она подняла голову, отшвырнула газету, которую так и держала в руке, и бросилась к лимузину. Рванула заднюю дверцу – и Лекси упала ей прямо на руки.