— Ты переписываешься с Джексоном, когда он сидит напротив тебя?

Мой взгляд скользит к Джексону. Он ждет, сложив руки на столе между нами, телефона нигде не видно. Черт возьми, попробовать стоит.

— Да?

— Гаррет, — предупреждает Адам себе под нос. — Клянусь Богом, если это Дженни…

— Она просто… она просто… она… она… она… нет, ее просто нужно подвезти, чтобы… Я не… это не… — я сдаюсь, провожу руками вверх и вниз по лицу. — А-а-а-а.

— Ой, да ладно! — Адам бросает книгу на сиденье рядом с собой, закрывая лицо руками. — Гаррет, нет! Ты обещал, что это будет только один раз!

— Ну, Адам, я солгал!

Он задыхается, выражение его лица выражает все то предательство, которого я ожидал.

— Прости. Я не хотел тебе лгать, но не мог сказать тебе. Ты бы заставил меня остановиться.

— Потому что я не хочу терять своих лучших друзей! — кричит он шепотом, проверяя, что никто не слышит, кроме Джексона, который хихикает, как гребаный осел. — Ты был бы на глубине шести футов, а Картер сидел бы в тюрьме за то, что засунул тебя туда!

— Прекрати орать на меня! — я кричу в ответ себе под нос. — Мне это не нравится!

— Блять. Я даже не знаю, что… блять, — он указывает на Джексона. — Ты знала об этом?

Джексон поднимает руки вверх.

— Эй, я случайно увидел то, чего никогда не хотел видеть. А потом она заплакала и…

— Да ладно тебе, — усмехается Адам. — Она плакала? Нет, она играла с тобой, как на чертовой скрипкой, вот что она делала. Она чертова Беккет, Райли. Пойми правила игры.

— Черт возьми, он резок, когда злится. Но я думал, что знаю, когда девушка притворно плачет, — когда я улыбаюсь, он упирается. — Черт возьми, она хороша.

— Вы не можете сказать Картеру, — умоляю я их. — Пожалуйста.

— Сказать ему что? — Джексон бросает взгляд через плечо. Картер сидит на восемь рядов впереди нас, откинувшись на спинку сиденья, в наушниках, лицо Оливии на экране его айпада. — Что ты трахаешь его младшую сестру?

— Нет, это уже не так. Я имею в виду, это было, — я зажмуриваю глаза, мотая головой. — Нет, мы… мы не…

Брови Джексон взлетают вверх.

— Ты ее не трахал?

— Мы занимаемся… другими вещами, — что я делаю? Мне кажется, что это неправильно.

— Правильно. Ради развлечения?

У Адама отвисает челюсть.

— Друзья с привилегиями? Нет. Из всех людей только не с ней, Гаррет.

— Нет. Я имею в виду, да. Я имею в виду, я не… — я потираю затылок. — Так все и началось, простое веселье, с правилами, так что ничего серьезного…

Джексон напевает.

— А теперь ты хочешь наплевать на правила.

Я не хочу того, чего хотел раньше. Ограниченного времени, отсутствия обязательств, свободы уйти, когда этого хочет любой из нас, гребаные правила. И я ненавижу, что рассказываю кому-то другому до того, как расскажу Дженни.

— Она мне действительно нравится, — шепчу я. Слова звучат странно, не потому что это что-то новое, а потому что это совсем не так. А потому что это первый раз, когда я произношу их вслух, я становлюсь честным с кем-то, кроме самого себя. Из-за страха потерять то, что у нас есть, мне приходилось проглатывать эти слова день за днем, хоронить их вместе со своими намерениями, со всеми своими надеждами.

Но теперь все не кажется таким безнадежным.

— Я пригласил ее на настоящее свидание после ее шоу четырнадцатого числа. Она сказала «да», так что… я думаю, я ей тоже нравлюсь. К тому же, она… — мой взгляд перемещается на Адама. Твердость проходит, возвращается сострадание. — Она моя лучшая подруга.

Адам долго смотрит на меня. Я знаю, почему он испытывает страх. По той же причине, что и я. Он вздыхает, вытирая лицо.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Пока Картер не вышел из себя.

Последнее, чего я когда-либо хотел, это причинить боль Дженни. Я просто не уверен, что этого оправдания будет достаточно для Картера.

Джексон, должно быть, чувствует мое поражение, потому что он вмешивается.

— Ну, ты сказал, что у тебя еще не было настоящего свидания. Сначала посмотрим, что из этого выйдет. Знаешь, убедись, что вы на одной волне и все такое. Когда ты поймешь, что дело к чему-то идет, тогда сможешь поговорить с Картером. Он действительно будет обижаться на тебя, если ты сделаешь его сестру счастливой?

Я не могу сказать, что когда-либо думал, что буду получать советы от Джексона или, что еще лучше, что мне будет это нравиться, но в этом есть смысл. Я не чувствую, что мне нужно ждать и смотреть, наладятся ли отношения между нами, но мне нужно убедиться, что это шаг, к которому она готова. Кроме того, это дает мне немного больше времени, вместо того, чтобы пытаться получить разрешение Картера встречаться с его сестрой на следующей неделе.

В конце концов, я бы хотел посмотреть сольный концерт Дженни, а не наблюдать за прямой трансляцией с больничной койки.

* * *

Дверь за мной еще даже не закрылась, а Дженни уже танцует по коридору, прыгая в мои объятия.

— Ты явно скучала по мне намного больше, чем я по тебе, — бормочу я в ее волосы. Она мягкая и теплая, когда прижимается ко мне, пахнет корицей и кофе и немного моим бельем. В ней все мои любимые качества в одном флаконе.

— Пф-ф. Это невозможно. Ты одержим мной, — она скользит вниз по моему телу и поворачивается, покачивая бедром. — Кроме того, я слишком отличклассная, чтобы так сильно скучать по тебе.

— Ты этого так просто не забудешь, да, — бормочу я, наблюдая, как она плавной походкой входит в мою кухню. — Во что ты одета?

Она оглядывается через плечо.

— У тебя проблемы со зрением?

— У меня в голове не укладывается мысль о том, что ты будешь слоняться по моей квартире в одних трусиках и моей футболке, в то время как меня здесь нет, чтобы насладиться этим, — она вручает коробку с пиццей. — И ты заказала ужин?

— Ты всегда голоден, когда возвращаешься домой. Ее принесли десять минут назад, так что она все еще горячая и… — ее веки приоткрываются, когда она вдыхает, — … она так вкусно пахнет.

Я голоден. Но хочу не пиццу.

Я неторопливо подхожу к Дженни, когда она, радостно мурлыкая, отправляет кусочек в рот. Она сглатывает, улыбается, и я хватаю ее за бедра.

— Эй, — шепчу я, прикасаясь поцелуем к ее губам. — Я скучал по тебе. Намного больше, чем ты скучала по мне.

Она откладывает ломтик, обнимает меня за плечи, когда я начинаю вести нас по коридору. Ее улыбка сегодня такая счастливая, глаза такие светлые, крошечные золотые искорки плавают в голубом бассейне.

— Я скучала по тебе. Щекоталка для спины, которую ты подарил мне на Рождество, великолепна, но ничто не сравнится с твоими пальцами.

— М-м-м. Тебе действительно нравятся мои пальцы.

Я стаскиваю с нее футболку — мою футболку — и бросаю ее на пол своей спальни. На ней нет лифчика, и ее соски затвердевают под жаром моего взгляда.

Кончики ее пальцев танцуют на моем галстуке, находят узел на шее, играют с ним, пока она смотрит на меня из-под темных ресниц.

— Эта штука никогда не поглажена, Гаррет, — бормочет она, медленно освобождая красный шелк. Она наматывает оба конца на кулаки и наклоняет мое лицо к своему. — Поцелуй меня.

Прижимая ее к стене, я беру ее за подбородок пальцами, наклоняя ее лицо к своему. На ее щеках играет румянец, теплые каштановые волны обрамляют ее лицо.

Прелестно изогнутые губки приоткрываются, дыхание прерывается.

— Чего ты ждешь?

Я провожу большим пальцем по ее нижней губе.

— Просто смотрю на тебя. Иногда я не могу поверить, что ты существуешь.

Прямо перед тем, как наши губы могут встретиться, я замечаю что-то синее на своей кровати.

— Что, черт возьми, это такое? — я поворачиваю ее голову в сторону гладкого дилдо, с выступом у основания, который делает с ее клитором то, что нравится делать моему рту. — Ты мастурбировала в моей постели?

Ее ресницы трепещут, на щеках появляются ямочки в дерзкой улыбке, когда она дергает за галстук, намотанный на кулаки.