— Я поскользнулся на льду, — наконец объясняю я или вру, как посмотреть. — Да, я поскользнулся, и мои ноги, они подкосились, как… — Я раздвигаю свои указательный и средний пальцы, потому что, видимо, я думаю, что это требует иллюстрации, — Вот так. Так что… да. Больно.

— У Дженни есть потрясающая массажная штуковина, — говорит Картер. — Я называю ее «боксер». Она выбивает дурь из твоих воспаленных мышц. Тебе стоит позаимствовать ее.

— Я определенно сделаю это, да. Я позаимствую ее «боксера». — Хотел бы я перестать трясти головой.

— Попроси ее показать тебе, как им пользоваться. Ты будешь стонать без остановки.

Ага. Определенно.

Я все еще ищу ответ, когда Адам спрашивает:

— Еще раз, что сказать? — Он поправляет манжеты, оглядывая себя в зеркале. Он одет во все черное и выглядит чертовски подтянутым.

— Меня зовут Джексон Райли, и у меня хоккейная задница, — отвечает Джексон.

Адам прочищает горло.

— Меня зовут Адам Локвуд, и у меня хоккейная задница.

Я фыркаю.

— Добавь хотя бы немного изюминки.

— Да, вот так. — Картер снова кладет ладонь на зеркало, оглядываясь через плечо. — Меня зовут Картер Беккет, и у меня хоккейная задница.

— Скорее так. — Я прочищаю горло и вожу плечами, принимая позу: одна рука на узле галстука, другая на бедре. — Меня зовут Гаррет Андерсен, — я оглядываюсь через плечо, — и у меня хоккейная задница.

Картер отталкивает меня бедром с дороги.

— Меня зовут Картер Беккет, — бормочет он хрипло и низко. Он оборачивается через плечо, прищурив глаза, выпячивает бедро и проводит рукой по правой ягодице. — И у меня хоккейная задница.

Я поднимаю пиджак и низко приседаю, бросая тяжелый, обжигающий взгляд через плечо. Я берег его для того, чтобы заманить Дженни в спальню.

— Меня зовут Гаррет Андерсен… — Я подпрыгиваю на корточках, рука поглаживает ягодицу, и поднимаю брови. — И у меня хоккейная задница.

— Черт возьми, — бормочет Картер, медленно покачивая головой. — Да. Да, вот и все.

— Это здорово, — говорит Сьюзи, делая снимок за снимком команды хоккеистов, которые приседают, покачивают бедрами, похлопывают себя по задницам. — Вы, ребята, такие веселые и откровенные. Мы должны сделать пару групповых снимков, а затем видеооператор отведет вас в сторону одного за другим.

Она подходит ко мне и тянется к моему галстуку.

— У меня опять развязался галстук? — Я убираю руки в карманы брюк, когда она начинает возиться с узлом.

Она хихикает.

— Я не знаю, как это продолжает происходить.

Я тоже, потому что единственный человек, который продолжает прикасаться к нему, — это она.

— Этот костюм тебе очень идет.

— Спасибо. Мне тоже нравится. Он супер удобный. — Это технология растягивания ткани. Костюмы узкие в талии и ногах, но достаточно широкие, чтобы вместить наши толстые бедра и — как вы уже догадались — хоккейные ягодицы.

— Ты такой высокий. Какого ты роста?

— Сто девяносто сантиметров, — отвечаю я, игнорируя смешки Картера и Джексона.

— Вау, — изумленно бормочет Сьюзи.

Я показываю на Адама, пытаясь отвлечь ее внимание. Она милая, но я не пытаюсь дать ей никаких неправильных представлений.

— А он сто девяносто шесть.

Она едва удостаивает его взглядом.

— Да, он такой большой. Твоя девушка тоже высокая?

— Эм, я… — Я чешу нос. — У меня нет девушки. — Это не ложь, но так кажется.

Ее лицо проясняется.

— О.

— У тебя есть парень? — Спрашивает Картер, подходя с раздражающей ухмылкой на раздражающем лице.

Сьюзи мотает головой, выжидающе улыбаясь мне, и Картер обнимает меня за плечи, притягивая к себе.

— Ну разве это не здорово? Вы оба одиноки, и Гаррет хочет походить на свидания. Верно, приятель?

Ну, блять. Это нехорошо.

* * *

Беременные женщины пугают.

Дженни на полфута выше Оливии, а она все еще пытается спрятаться за диван, уклоняясь от пристального взгляда Оливии.

— Может, ты перестанешь так на меня смотреть? — Дженни наконец кричит на нее. — Я понимаю, тебе не нравится рождественский подарок, который я подарила Картеру! Я не планирую умереть сегодня!

Оливия агрессивно указывает на Картера, что стоит в центре их гостиной с микрофоном, напевая слова из телевизора.

— Две недели, Дженни! Он поет каждый день в течение двух недель!

— Ну, они были на выезде пять… — Дженни закрывает рот, увидев убийственное выражение на лице Оливии. — Да, поняла. Две недели. Караоке было ужасной идеей.

Дженни и Кара смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами, пытаясь не рассмеяться, но когда Картер поворачивается и хватает Оливию за руку, поднимает ее на ноги и кружит, пока поет «Поцелуй девушку» из «Русалочки», они взрываются смехом.

— Ладно, Дженни, — тяжело дышит он, когда песня заканчивается, вытирая пот со лба. — Ты и я. «Холодное сердце»?

— Да, черт возьми! — Она вскакивает с дивана, хватает второй микрофон, и я не знаю, что, случилось с моей жизнью, ведь я двадцатишестилетний мужчина, провожу редкий свободный вечер пятницы, наблюдая за тем, как мои друзья поют в караоке песни из мультфильмов Disney.

И все же я бы ничего не стал менять. Просто есть что-то в том, как Дженни выглядит совершенно свободной и непринужденной, будто чувствует себя в своей стихии здесь, с этими людьми, достаточно, чтобы быть самой собой.

— Иногда, — вздыхает Оливия, — кажется, что их двое.

Я похлопываю ее по руке.

— И ты собираешься добавить еще одну. Так храбро с твоей стороны, Лив.

— Мне нужна помощь. Так много помощи.

Я хихикаю.

— Могу я принести тебе что-нибудь, мамочка? — Она уютно устроилась на диване, умудряясь выглядеть одновременно и неловко, и чертовски уютно. Ее беременный животик милый, но для такого маленького человека он слишком большой и отнимает у нее много сил. Я уверен, что ей больно.

— Я бы с удовольствием выпила чаю и съела «Орео». Картер положил печенье на холодильник, куда я не смогу дотянуться, а чайные пакетики в кладовке.

Адам неторопливо подходит ко мне на кухне, пока я готовлю чайник, выглядя чертовски неловко и к тому же немного напуганным.

— Послушай, приятель, — осторожно начинает он. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, чувак.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — пытается он снова.

— Спасибо, приятель. Ценю это. — Я наливаю кипящую воду на чайный пакетик, наблюдая, как он меняет цвет. — Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив.

— Э-э, верно. Но для того, чтобы быть счастливым, ты должен, э-э… — Он нервно проводит рукой по волосам, обводя взглядом комнату, прежде чем наклониться ближе и прошептать. — Оставаться в живых.

Я сдерживаю желание рассмеяться только потому, что его беспокойство искреннее, а также потому, что не планирую умирать. Честно говоря, я удивлен, что ему потребовалось так много времени, чтобы прийти в себя. Держу пари, он кипел всю неделю.

Я украдкой оглядываю комнату. Все заняты, и самое главное, Картер все еще поет.

— Послушай, это было всего один раз. Это больше не повторится. — Врать Адаму кажется странным. Мне это не нравится.

— Этого вообще не должно было произойти, — кричит он шепотом. — Ты совершил ошибку!

Я вскидываю руки.

— Я все время совершаю ошибки, чувак! — Я кладу руку на грудь, чтобы успокоить свое прерывистое дыхание, пока ситуация не накалилась еще больше. К тому же, Кара наблюдает за нами из гостиной. Мне не нужно, чтобы она снова совала сюда свой нос. Это чудо, что мы вообще выбрались. — Послушай, все, что мы делали, это целовались.

— Ты сказал, что дезинфицировали!

— Да ладно, чувак! Ты вообще был пьяный? Что ты помнишь?

— Зачем дезинфицировать, если все, что вы делали, это целовались?

— Э-э, потому что Джен- она… неряшливо целуется. Да, супер неряшливо. Я думаю, у нее такое расстройство, из-за которого у нее выделяется больше слюны. — Я вздрагиваю. — Супер странно. — Она оторвет мне яйца, если это дойдет до нее. — Все равно хорошо.