Саймон закатывает глаза.

— Не преувеличивай. Я чист, и тебе не нужно было убегать.

— Правда? Нет, похоже, не сработало. Или этого слова просто нет в твоем словаре? — Я отворачиваюсь и продолжаю свой путь по снегу. Земля скользкая и мокрая, у моих уггов нулевое сцепление с дорогой, и я почти ничего не вижу.

— Послушай, Дженни, прости меня. Я думал, тебе это нравится. Ты всегда флиртуешь со мной. Может, перестанешь посылать мне противоречивые сигналы.

Каждый мускул в моем теле напрягается, удерживая меня на месте.

— Прошу прощения? — Смиренно спрашиваю я, делая один шаг к нему, затем другой. Еще один, когда он отступает, и на моем четвертом, предположительно угрожающем, шаге в его сторону мой ботинок скользит по серой жиже, ноги разъезжаются. Я начинаю падать назад после неудачной попытки восстановить равновесие, хватаясь за воздух. Я злюсь не из-за слякоти, в которой окажусь, а из-за того, что больше не вижу страха в глазах Саймона.

Мощная рука обхватывает меня за талию, быстро ставя на ноги, и сине-зеленые глаза Гаррета смотрят на меня сверху вниз. Растерянность и гнев, исказившие его лоб, — такого выражения я раньше не видела, от него у меня перехватывает дыхание. Положив руку мне на пояс, он решительно ведет меня к своей машине, практически запихивая на пассажирское сиденье.

— О чем, черт возьми, он говорит? — Требует Гаррет, окидывая меня пристальным взглядом. — Он причинил тебе боль?

— Я в порядке, — ворчу я.

— Он. Причинил. Тебе боль? — От его хриплого, резкого тона у меня открывается рот и порхают бабочки. Властность так идет этому человеку.

Я небрежно указываю на свою ранее поврежденную лодыжку. Взгляд Гаррета становится жестче, он уходит.

Гарретт не боец. Он беззаботный, непринужденный парень, этот говор с восточного побережья делает его слова томными и счастливыми. Надо постараться, чтобы вывести его из себя. Судя по тому, как он нависает над Саймоном, держу пари, это один из тех случаев.

Я наблюдаю, как Саймон несколько раз кивает в ответ на все, что говорит Гаррет, прикрываясь руками, словно щитом, прежде чем он, наконец, убирается обратно в здание.

Когда обычно застенчивый, неуклюжий мужчина без единого слова садится за руль, я в равной степени возбуждена и раздражена.

— Что ты сделал, Гаррет?

— Ничего.

— Чушь собачья. Зачем ты влез? Я могу справиться с Саймоном.

Гаррет оглядывается через плечо, прежде чем влиться в поток машин.

— Картер убил бы меня, если бы узнал, что ты повредила лодыжку после того, как этот придурок попытался поцеловать тебя, а я ничего не предпринял.

— Правильно. Картер. — Потому что это всегда возвращается к нему, каждый гребаный раз.

Тишина и гнев, как густой туман, пропитывают воздух между нами. У меня мурашки по коже.

— Мне не нужен парень, — огрызаюсь я, тыча пальцем ему в плечо. — И уж точно мне не нужен компаньон, который думает, что я не могу позаботиться о себе, и присматривает за мной только из-за какого-то нелепо неуместного чувства долга перед моим братом.

Гаррет крепко хватает меня за палец, в попытке проконтролировать мою злость. По большей части, я стремлюсь, чтобы мной никто не управлял. Но мне вроде как нравится, как он контролирует меня, ну, знаете, физически, и когда я голая. Слегка не в себе.

— Я не собирался становиться твоим парнем. Я предложил, прошу заметить, с уважением, воспользоваться твоим телом так, чтобы нам безмерно понравилось. И это лишь при помощи моего языка, который я не могу оторвать от тебя, а ты в это самое время будешь страстно пытаться вырвать волосы с моей головы. Но это не значит, что лишь потому, что мы не встречаемся, я собираюсь молча смотреть на то, как кто-то нарушает твои границы. Я все равно встану на твою защиту.

Окей, я ждала несколько другого ответа. Тем не менее, я отдергиваю и скрещиваю руки на груди, тихо ворча:

— Не нужно меня защищать.

— Запомню на будущее. Но если в будущем я случайно врежу Саймону Сифилису по его хитрожопому рту, не думай об этом как о защите тебя. Думай об этом как о карме.

Уголок моего рта подергивается.

— Это я называю его Саймон Сифилис.

Гаррет одаривает меня кривой улыбкой.

— Чтобы ты знала, я сделал это не только из-за твоего брата. Мне жаль, что выглядело все именно так. То, что происходит между нами, не имеет к нему никакого отношения. И я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, Дженни, поверь мне. Я много раз испытывал на себе твой гнев. Но из того, что я понял — ведь ты не хочешь признаться мне напрямую — ты отказала Саймону. И никому, блять, нельзя тебя трогать. Кроме меня, — добавляет он, подмигивая. — С твоего разрешения, конечно, потому что умирать мне не хочется.

Я успокаиваюсь и тихонько хихикаю.

Гаррет прочищает горло, указывая на стакан Starbucks в подстаканнике.

— Я, э-э, захватил тебе напиток. Решил, что холодно и снежно, к тому же ты, наверное, устала.

— Оу. Спасибо. — Я подношу теплый напиток к носу, вдыхая аромат. Пахнет восхитительно, крепкий и божественный, с нотками корицы и мускатного ореха… как Рождество.

— Я не… — Он засовывает пальцы под шапку и почесывает затылок. — Я не знал, что тебе нравится, но от тебя всегда пахнет корицей и кофе, так что… да.

Я улыбаюсь, глядя на крышку.

— Он идеален, Гаррет. Спасибо.

Машина останавливается на светофоре, и взгляд Гаррета переключается с меня на дорогу. Его пальцы стучат по рулю. Когда он переводит взгляд на меня в четвертый раз, я смотрю ему в лицо и хочу попросить его уже сказать, что бы это ни было, черт возьми.

Но он тянется ко мне и быстро целует меня в губы.

— Э-э, привет, — говорит он, будто мы не были вместе последние несколько минут.

— Привет, — смеюсь я. — Ты не обязан целовать меня, когда мы здороваемся или прощаемся. Мы не встречаемся.

— Наверное, но мне нравится целовать тебя, так что это не имеет большого значения, пока тебе нормально. Но если ты против… Если тебе неудобно, тогда я… остановлюсь. — Он смотрит прямо перед собой широко раскрытыми глазами, будто понятия не имеет, что делает.

Честно говоря, я тоже. У меня не было отношений со старшего класса средней школы, и то, они были не особо здоровые. Так, друзья с привилегиями? Я не только понятия не имею, где у такого границы, но и совсем не знаю, как ведут себя нормальные люди в отношениях, в которые они вступили по обоюдному согласию. Думаю, то, что происходит между нами можно рассматривать как тестовый режим.

— Я не против, — наконец говорю я, когда Гарретт заезжает на парковку. — Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал, что тебе приходится заниматься какой-то ерундой, что присуща обязанностям парня, лишь потому что мы раздеваемся друг перед другом.

— Я не прочь заняться какой-нибудь ерундой «парня», например, заезжать за тобой и угощать кофе. Если тебе от этого станет легче, мы можем назвать это «обязанностями» друзей. — Гаррет берет мою сумку и помогает мне выйти из машины. — Кроме того, если бы ты была моей девушкой, я бы сказал тебе нести твою сумку самой.

— Ой, да конечно. Ты неженка.

— Нет. — Он направляет лифт в пентхаус, его взгляд, наполняясь страстью, скользит по мне. — Тогда ты бы наорала на меня за то, что я заставил тебя ее нести, а я бы сказал тебе смириться с этим и перестать вести себя как принцесса. — Он делает мне шаг навстречу, его губы касаются моей челюсти, и задерживаются у моего уха, когда он просовывает руку мне под майку. — Просто хочу еще немного поиспытывать твое терпение, чтобы ты окончательно разозлилась. — Он хватает меня за руку и тащит к выходу из лифта, по коридору в свою квартиру. — Диван или спальня?

— Диван, — отвечаю я, затаив дыхание, когда он стягивает рубашку через голову.

Он стягивает с меня леггинсы, и я неуклюже вылезаю из них, хватая его за предплечья. Он ведет меня спиной, на его лице та самодовольная ухмылка, что я люблю и ненавижу.

Гаррет разворачивает меня и перекидывает через подлокотник дивана. Когда стягивает с меня рубашку, он прижимается грудью к моей обнаженной спине.