Стоц вздрогнул, выставил перед собой руки ладонями вперед и замер.

Мне почудилось, что передо мной не живое существо, а игрушка. Трудно понять, что двигало мной в следующую секунду, но я мысленно приказал старателю прыгать и послал сигнал боли к его ногам… И Стоц, злобно блеснув глазами, подчинился приказу. Я видел, как цепенеют его мышцы, как колотится сердце в его открытой для моего взора груди. Все его нутро было у меня перед глазами. Не Стоценко сейчас скакал передо мной, а пружина… Человекоподобная пружина. Я глянул на происходящее как бы со стороны и почувствовал стыд. Зачем так жестоко? И это делаю я! «Надо обернуться белым ангелом», – прошептал я, напрягая волю… Боже, как трудно избавиться от искушения еще хоть немного поиздеваться над коллегой. Дьявольски приятно – он в моей власти, могу делать с ним все, что захочу… Боже, как трудно, трудно… Хочу стать ангелом… Белокрылым ангелом… Огнем взялась голова. Чудовищная сила пыталась выжечь из моей памяти образ белого ангела. Ангелом белым… хочу… А какой он есть, белый цвет? Какой он?.. Я видел налившегося бессильной злобой Стоценко, продолжающего скакать сверкая глазами, и вновь ощутил дьявольскую радость. И в то же время я осознавал, что радоваться не должен. Нельзя радоваться, когда другому больно. А что такое ангел? Что за существо такое – белый ангел?

И тут я заметил воткнутое в землю перо… Его выдернул из моего крыла Амир. Вздох облегчения вырвался из моей ангельской груди – я стал белым ангелом! И во мне уже нет радости от созерцания чужой боли и унижения.

– Сво-лочь! Ско… Скоти… на. Погоди… Погоди, Черный, ты до… дорого за… заплатишь: к те… вернется зло! – Стоц зажал рот ладонью, закрыл глаза и растворился в воздухе ночи.

Стыд захлестнул меня. Зачем же я так? Какой черт дернул меня поступить так подло?.. Но вместе с тем я осознавал, что ощущать власть над человеком чрезвычайно приятно. И зачем я так всполошился?.. Перо… Я тронул его рукой и с ужасом обнаружил, что оно черного цвета. Как же так? Амир выдернул его у меня, у белого ангела… Я – белый ангел. Белый! Я не хочу радоваться, видя чужую боль. Не хо-чу!.. Я – белый ангел. Белый!..

Слава Богу, метаморфоза произошла. У меня белые крылья. И перо, воткнутое в землю, белое. И я проклинаю себя за дурацкую, гнусную шутку, проделанную над Стоцем.

К моменту появления Якова и Махишасуры я окончательно уверился в подлости совершенного мною поступка. И успокоился.

– Ты готов? – спросил демон Махишасура, расправляя перепончатые крылья. – Мы не тащим тебя насильно, не думай. Можешь остаться, если не желаешь с нами.

– Надо двигаться. – Яков дружески ударил меня по ягодице.

Махишасура хлопнул крыльями по-петушиному и присел. Подождал, пока Яков устроился на его заросшей густой коричневой шерстью спине, и свистнул так, что где-то в лесу треснуло дерево. Демон взлетел. Я устремился вслед. Полет Махишасуры по скорости можно было сравнить с моим: его крылья, вероятно, как и мои, не играли роли, что подтвердилось через несколько минут – Махишасура, сложив их, продолжал мчаться вперед нисколько не снижаясь.

Несколько минут мы летели молча. Под нами черная земля, словно и не земля даже, а космос. Правда, изредка внизу мелькали огоньки, напоминающие звездочки. Может быть, у огоньков сидели гномы и варили ягодные супы или что-то вкусное, ароматное, потому что Махишасура громко потянул ноздрями воздух и сказал, что давно не пивал цветовухи. Я приблизился к ним.

– Сегодня весь народ не спит, – сказал Яков. – Варят цветовуху и вспоминают прошлое.

– Мало костров… Сколько же народу у вас? – спросил я.

– И эти скоро сгинут вместе с кострами, если дурить не перестанете, – сказал Махишасура. – То ли дело у нас! Ты знаешь, сколько лет мы живем?.. Тысячи!.. Если бы сейчас летели в противоположном направлении, сплошные огни под нами бы светились. Правда, мы не варим цветовухи, но обряжаемся в красивые одежды и разыгрываем шуточные сражения, праздничные шествия устраиваем.

– Смотри, – прервал Яков, показывая рукой вниз. – Котка… Теперь надо повернуть к Гельсингфорсу.

Махишасура взял западнее. Спустя некоторое время огней под нами стало больше.

– Або… Здешние места обжили тролли… Мы полетим вдоль берега до Каске, а затем к северу, минуя Улео-Треск.

– Каске давно нет, а есть Каскинен, – сказал я, поняв, что мы летим над территорией Финляндии. – У нас зона отдыха в этих местах. Мы арендуем здесь землю.

– Тролли живут в Каске, – возразил Махишасура. – Они уйдут отсюда, если люди забудут об этом.

Огни мелькали все чаще, чаще. Как там? Что там происходит вокруг костров? Хотелось хоть одним глазком взглянуть на живого тролля. Правда ли, что эти существа ночью оживают, пугая всех в округе, а едва наступает день, вновь превращаются в камни? Очень много страшного рассказывают сказочники об этих жителях тридесятых королевств. Я предложил передохнуть; Яков усмехнулся, продолжая указывать путь демону.

– Теперь держи влево, до Семоярви.

Когда пролетели над Семоярви и миновали границу Северного полярного круга, Махишасура предложил немного отдохнуть.

Опустились на темную площадку, похожую на человеческую ладонь с растопыренными пальцами. Демон подождал, пока Яков спрыгнет со спины, и несколько раз ударил когтистой лапой по самому краю каменной площадки. Полетели искры, золотистые снопы искр. Поведение демона мне показалось еще более странным, когда он на глазах стал расти, превращаясь в кошмарное чудище. И глаза… Они сейчас все больше и больше напоминали глаза рептилии с пластика в древней больнице. Чудище повернуло туловище в сторону леса и издало парализующий нервную систему звук… Затем медленно подняло лапу, и прямо перед моим лицом очутились пять кривых, похожих на кинжалы когтей. Я, пытаясь стряхнуть оцепенение, с величайшим трудом повернул голову к Якову. Лесной человек растирал руками лодыжки, покряхтывая и сопя. Он поймал мой взгляд и улыбнулся.

– Ты бы, наверное, хотел увидеть местного жителя? – спросил он, закончив массировать ноги.

Провалиться мне на месте, если в тот же самый момент я краем глаза не видел Махишасуру, распластавшегося на краю площадки свесив перепончатое крыло со скалы.