За окном показались первые лучи восходящего солнца. Они медленно скользили по сочной зелёной траве, по пыльным тротуарам, по крышам и стенам домов. Они бесцеремонно вползали в раскрытые окна, принося свет, тепло и новый день. Новое утро, пробуждающее, многообещающее, полное ожиданий чего-то интересного и неизведанного. Для кого-то, но не для Антонины. Её день начался много часов назад и не закончился до сих пор. Девушка молча лежала в согретой её собственным теплом родительской постели и смотрела в потолок. На красивом Тонином лице не было ни единой эмоции, застывший пустой взгляд бесцельно блуждал по белой свежевыкрашенной поверхности, а в глазах не было ни слезинки.

Как такое могло случиться? Что вообще произошло? Почему именно с ней и именно сейчас, в момент, когда Тоню абсолютно некому поддержать в этом горе? За какие прегрешения судьба отняла у неё самое бесценное сокровище – её родителей? Зачем сразу обоих? Кто решил, что там, в другом мире, они нужнее, чем здесь? Мысли огромным чёрным роем заполнили Тонин мозг, от них некуда было деться, они преследовали, доставляя жгучую боль. Слёзы вновь полились рекой, и не было никаких сил сопротивляться. Девушка крепко прижала к груди мертвую мать и завыла, громко, протяжно, жалобно. Она словно слышала себя со стороны и не могла остановиться. Ей хотелось истошно закричать на весь белый свет о своей беде, о разорванном в клочья сердце, об истерзанной, обливающейся горячей кровью душе, но она не посмела. Мама с папой спят. Их нельзя разбудить. Их невозможно разбудить уже никогда!

2

Вера проснулась от громкого шума. «Ну что там опять! Соседи никак не угомонятся!» Она взглянула на часы – 5.30, ещё десять минут можно было безмятежно спать, но ей бесцеремонно не дали досмотреть сон. Лениво потянувшись, Вера побрела в ванную. В зеркале её встречало лохматое светло-русое зеленоглазое и слегка опухшее существо. «Даа…Неземная красота! Кому же я такая необыкновенная достанусь?» Она наспех умылась, почистила зубы и походкой зомби побрела на кухню. «Чай? Кофе?» – спросила Вера себя вслух, попутно доставая банку растворимого кофе и сахар. «Ну, конечно же, кофе…в полшестого утра…» – пробурчала она сама себе, насыпая полную ложку сухого ароматного порошка в большую кружку.

Завернувшись в плед, Вера с кружкой в руках прошагала в другую половину комнаты, туда, где стройными рядами стояли её работы. Вера с детства любила живопись, и, повзрослев, связала свою жизнь с ней накрепко: она работала в журнале «Мир искусства», писала статьи о художниках, известных и не очень, об их работах, о поиске себя в волшебном мире красок и холстов. Так же сама писала картины. Писала для себя, для немногочисленных друзей и знакомых. И это шло из самого сердца, Вера брала кисти и краски и становилась самой собой. Окружающий мир прекращал свое существование, время останавливалось. Незыблемыми оставались только Вера, её руки, горящие глаза и неудержимая фантазия. И вот с ещё недавно пустого холста на неё смотрела хрупкая, почти невесомая девушка, невероятно похожая на саму Веру.

Телефонный звонок моментально вернул девушку в реальный мир.

– Алло. Привет. Нет. Для тебя я всегда занята. Не звони мне больше. Нет! Для чего? Мы же всё выяснили. Всё. Всё! Пока! – голос Веры был холодным без единой эмоции. Но внутри бушевала буря.

«Так. Пора с этим заканчивать. Иначе это не прекратится никогда», – проговорила Вера про себя. Она быстрым движением скинула плед и потянулась за одеждой.

3

Белокурая малышка Сонечка настойчиво укладывала спать куклу в одной из многочисленных комнат большого коттеджа. Кукла никак не хотела засыпать, и Соня громко ругала её и грозила лишить сладкого. Вот мишка давно спал, и непослушной кукле следовало бы брать с него пример. «Папа!» – вдруг закричала Соня и, бросив игрушки, побежала в сторону двери. Высокий темноволосый мужчина легко подхватил девочку на руки. Соня крепко обхватила его ручонками за шею и прошептала: «Папуля, я тебя люблю». «Я тоже тебя люблю. Сильно-сильно!» – услышала в ответ малышка, – «А теперь быстро собирайся – поедешь к бабушке. Наташа поможет тебе собрать вещи». Соня надула губки: «Не хочу Наташу. Пусть мама вещи соберёт!» «Софья! Давай не будем спорить», – строго сказал папа, – «Мама занята. Тебе поможет Наташа».

Дмитрий спустился вниз по лестнице и быстрым шагом направился к выходу из дома. Он был явно недоволен состоявшимся с дочерью разговором, и не только им.

– Тоня! Ты где? – раздраженно прошипел Дмитрий в телефонную трубку. – Соня едет к бабушке на выходные. Где тебя носит опять?

– Я у Светы. Я же тебе говорила утром, что поеду к ней. Ты не возражал. И об отъезде Сони не было речи. Что случилось? – ответил взволнованный голос в трубке.

– Ты полдня у Светы! Про Соню договорились еще неделю назад – ты опять всё забыла? Она спрашивала про тебя. Ребёнок практически не видит мать! Это нормально, по-твоему?

– Давай дома всё обсудим. Я скоро приеду.

Дмитрий швырнул телефон на переднее сидение автомобиля, сел за руль и задумчиво уставился на лобовое стекло. В его голове роились нехорошие мысли, ему казалось, что мозг вот-вот взорвётся. Он не понимал, почему его жена стала такой, и куда делась Тоня, которую несколько лет назад он полюбил. Где та по уши влюблённая в него, хрупкая, нежная девушка, с огромными искрящимися зелёными глазищами и обезоруживающей улыбкой? Где та Тоня, которая каждую секунду хотела быть с ним рядом, которая каждое утро целовала его перед работой, целовала так, что ему хотелось бросить всё к чертям и остаться с ней? Куда исчезла Тоня, обещавшая родить ему кучу детей и любить его до последнего вздоха, до последнего удара сердца? Теперь она постоянно бежала куда-то или от кого-то. Её всегда не было дома, и она всегда находила этому оправдание. Глаза Тони, прежде излучавшие столько света и тепла, что их с лихвой хватило бы для освещения и обогрева целого континента, теперь были тусклыми и пустыми. Неужели она разлюбила? Нет, она не могла. Что происходит с его женой на протяжении вот уже нескольких месяцев? Тоня избегает любых попыток даже начать разговор о её поведении, о том, что её беспокоит. Может Дмитрий сам что-то делает не так? Конечно, они не так часто, как хотелось бы, проводят вместе время. Но ведь он – Дмитрий – зарабатывает деньги для Тониного и дочкиного безбедного существования. Это благодаря Дмитрию у Тони куча свободного времени, которого с избытком хватает на многочисленных подружек, походы по магазинам и салонам красоты, и ещё большая куча денег, чтобы оплатить всё это безобразие. Благодаря Дмитрию ей не нужно каждое утро ни свет, ни заря вставать и бежать на работу, попутно завозя Соню в детский сад, не нужно готовить обеды и ужины, не нужно заниматься стиркой, уборкой и прочими домашними делами – всё это выполняют другие за определённую плату. Всё, что он делал для жены и дочки, и будет делать в будущем – только ради их благополучия, только ради любви к ним. А от Тони всего-то требуется быть примерной женой и матерью. Неужели это так сложно и невыполнимо? Неужто, проводить время с дочерью, играть с ней, помогать узнавать мир, радоваться её пусть пока маленьким, но таким значимым для Сонечки достижениям, утешать, когда малышке больно или грустно – это такая непосильная задача? Просто быть рядом с ним, когда на душе гадко, и хочется в бешенстве орать на каждую попавшуюся на глаза вещь; просто быть благодарной и терпимой, быть верной, любящей женой, быть его опорой – это такой титанический труд? Дмитрий глубоко вздохнул и повернулся в сторону дома.

На крыльце, пытаясь надеть на маленькие детские плечики плюшевый рюкзак, копошилась Соня. Она сердито смотрела на няню, отвергая её безуспешные попытки помочь, ей хотелось непременно справиться самой. Наконец всё получилось. Няня Наташа помогла Сонечке спуститься по лестнице, усадила её в автокресло, поцеловала в нежную щёчку и пожелала хорошо провести время с бабулей. Девочка с тревогой огляделась по сторонам. «А мама?» – спросила Соня, – «Она не скажет мне «пока-пока»?»