Девочку эти находки очень удивили и заинтересовали. Но при этом ей показалось очень странным, что такая ценная вещь, как золотой медальон, могла валяться здесь забытой среди кучи ненужного хлама. Она так же не оставила без внимания и рисунок вышитый на детском одеяльце. «Что это может означать? Почему вышивка сделана золотом? И почему точно такое же изображение есть на медальоне с гербом? Откуда всё это взялось? И что в конце концов означает сам герб?» – рассуждала Лиза ища ответы на волнующие её вопросы, и не находя их. Никакое логическое объяснение не приходило ей на ум. Лиза вдруг подумала о том, что возможно это как-то связано с ней и её семьей. Но при всевозможных предположениях и домыслах, она не смогла найти этой связи. «Неужели они в самом деле, имеют к ней какое-то отношение? Ведь она была единственным ребенком в семье. А если нет? А что если у её родителей когда-то был ещё один малыш? А может быть это всё-таки её вещи? Нет. Не может быть!» – думала девочка. «Ей ли не знать как живет её семья. А это очень дорогие вещи. Наверное, это чужое. А может быть предчувствия не обманули её? Всё же нужно будет обязательно спросить у родителей. Вот сейчас и спрошу,» – сказала она себе, и пошла на верх, прихватив с собой найденные в подвале вещи, предварительно отряхнув их от пыли.

Не закончив уборку, Лиза, мысли которой были заняты лишь необычными находками из подвала, направилась на кухню, где в это время её мать готовила обед. Спрятав за спиной детское одеяльце, она решительно переступила порог кухни.

– Мамочка, скажи, пожалуйста, я вам родная дочь? – набравшись храбрости, спросила Лиза у матери.

От таких слов, у готовившей в это время обед женщины, сковорода выпала из рук, звонко ударившись об пол. Резко изменившись в лице, Анфиса Павловна заговорила с дочерью непривычно ласковым голосом, хотя её лицо выражало неподдельный испуг и удивление.

– Ну что ты, дочка? – мягко сказала мать, выдавливая из себя каждое слово. – С чего ты это взяла? Я же тебе уже говорила. – Уверяла она Лизу, но её выдавало испуганное выражение лица и дрожь в голосе.

– Мама, знаешь…– после небольшой паузы, задумчиво произнесла Лиза, стараясь тщательно подбирать слова. – Перебирая в подвале старые вещи, я нашла это… – И девочка протянула матери маленькое атласное одеяльце. – А на нём золотая вышивка. Странно, правда? – продолжила она, внимательно следя за реакцией матери. О медальоне она решила пока не говорить.

У женщины после таких новостей, ком застрял в горле. Она долго не могла произнести ни слова, и только с испугом смотрела на девочку.

– Мам, ты не знаешь, что это может значить? – настойчиво твердила Лиза, ждавшая ответа на свой вопрос. – Как думаешь, как оно там оказалось? Чье оно?

От неожиданности и испуга, Анфиса Павловна потеряла дар речи. Силы покинули её, и она медленно сползла вниз.

– Я знала. Я так и знала, что это когда-нибудь случиться, – сидя на полу, бормотала она себе под нос дрожащими губами.

– О чём ты, мамочка? – спросила у матери дочь, поднося ей стакан воды, пытаясь привести её в чувство, и усадить на стул.

– Нет, нет. Ни о чём…– бормотала себе под нос мать, стараясь прийти в себя, но её выдавал испуганный взгляд.

Хоть Лиза и не была им родной дочерью, но за одиннадцать лет, которые она прожила в их семье, Кравцовы к ней очень привязались. И хотя Анфиса Павловна не питала особо нежных чувств к дочери, она всё же боялась этого разговора, которого ожидала со страхом неизбежности в течении долгих лет. Это означало, что они должны будут рассказать ей правду. «А может быть нет? Ведь если Лиза всё узнает, то может покинуть их навсегда. Хотя, нет. Куда она сможет уйти? Они же сами не знают откуда она появилась, и кто на самом деле её настоящие родители». – Так размышляла она сидя на стуле. «Даже если они расскажут всё, что знают, то идти ей всё равно некуда». – Была уверена женщина.

Ещё раз обдумав все за и против, Анфиса Павловна решила не торопить события, а посоветоваться с мужем. Она взяла дрожащими руками стакан воды из рук дочери, и медленно отпила несколько глотков. После этого она почувствовала себя лучше. Отдышавшись и немного успокоившись, женщина смогла ответить дочери :

– Давай поговорим об этом… потом. – Это было единственное, что она смогла из себя выдавить. На большее она не решилась.

Видя странную реакцию матери на, казалось бы, простой вопрос, Лизе пришлось с ней согласиться. Она была доброй девочкой, и вовсе не хотела, чтобы маме стало хуже. А вдруг придется вызывать ей скорую? И проводив мать до спальни, и уложив в постель, Лиза ушла в свою комнату.

Когда Анфисе Павловне стало лучше, она вновь продолжила хлопотать по дому, и до самого вечера они больше не касались этой темы.

Вечером пришёл с работы Фёдор Петрович. Сразу после ужина родители отправили Лизу в свою комнату, а сами закрылись в спальне, так как им предстоял серьёзный разговор.

Оставшись в комнате одна, Лиза захотела пить. Тихонько прикрыв за собой дверь, она направилась в кухню за водой. Спускаясь вниз по тёмной лестнице с пустым стаканом в руках, до неё вдруг донеслись обрывки фраз из родительской спальни. Услышав своё имя, Лиза сама не заметила, как остановилась у двери вслушиваясь в звучавшие в тишине голоса.

– Послушай Фёдор! – услышала Лиза взволнованный голос матери. – Она нашла эти злополучные вещи. И почему мы их не выбросили сразу? И надо же мне было самой отправить её в подвал, – укоряла она себя. – Но кто мог знать, что это случиться? Я давным-давно обо всём забыла, будто и не было ничего.

– Что ты ей сказала? – с тревогой в голосе спросил муж, стараясь не выдавать своего волнения.

– Ничего, – растерянно ответила женщина. – Отложила разговор на потом. Решила сначала с тобой посоветоваться. Что же ей все-таки сказать?

– Скажи, что нашла эти вещи, – лихорадочно соображая, предложил мужчина, – или кто-нибудь отдал их тебе. Ну придумай что-нибудь.

– Ага, нашла дорогие вещички, и запрятала их подальше. Кто этому поверит? И зачем только ты уговорил меня тогда взять её? Ну, жили бы вдвоём, как раньше, и ничего. А теперь вот выкручивайся как хочешь, – в отчаянии вопила женщина.

– Тише, а то ты её разбудишь, – шикнул мужчина на жену. – Хорошо, я сам что-нибудь придумаю, – огорчённо вздохнул он. – А сейчас, давай спать. Поздно уже.

Узкая полоска света под дверью погасла погрузив лестницу и коридор в полную темноту. Ставшая случайным свидетелем разговора, Лиза всё ещё стояла в тёмном коридоре прислонившись спиной к холодной стене. Опешив от услышанного, она совсем забыла куда и зачем шла, и с пустым стаканом в руке, тихонько побрела обратно в свою комнату.

Уже лёжа в кровати она долго не могла уснуть. Из головы всё никак не шёл разговор родителей, подслушанный ею случайно.

«Неужели, это всё – правда, и я им не родная дочь? Тогда кто мои родители?» – грустно размышляла девочка. Беспокойные мысли никак не хотели покидать её голову. Лишь только к утру она заснула.

На следующий день, в воскресенье, выдалось прекрасное солнечное утро. У Фёдора Петровича, наконец, случился выходной, и он собирался провести его в кругу семьи. Едва проснувшись, Лиза спустилась в кухню, где её уже ожидали родители, и готовый завтрак. На столе стояла сковорода с ещё не остывшей яичницей глазуньей, бутерброды с сыром, чашки с горячим чаем, и вазочка с вишнёвым вареньем. Лиза молча села за накрытый стол. С аппетитом уплетая яичницу, девочка вспоминала вчерашние события, и тайком бросала взгляды на родителей, пытаясь узнать о чём они думают. Ей показалось, что выглядели они совершенно обычно, будто ничего не случилось. А может быть ей всё померещилось? И она вчера не слышала никакого разговора?

После завтрака отец позвал дочь в гостиную, чтобы серьёзно с ней поговорить. Когда они оба удобно устроились на диване, он обратился к девочке:

– Дочка, – начал он после небольшой паузы. – Твоя мама рассказала мне о вчерашнем происшествии. Она очень встревожена, и беспокоится за тебя. Что ты хотела у неё узнать?