Сердце остановилось. Потом рвануло куда-то вверх. Стало трудно дышать. Григорий щёлкнул включателем – совершенно рефлекторно. Хотя откуда такие рефлексы? Загорелся верхний свет. Картина предательства отложилась ярким и резким отчётливым пятном. И эти звуки, и этот запах тоже останутся с ним на всю жизнь. Уже через секунду Григорий ничего не видел и не слышал, вообще ничего не чувствовал – всё расплылось вокруг и всё растворилось внутри. Сколько этот вакуум человеческого существования продолжался у него? Минуту? Две?
Когда Григорий начал себя ощущать вновь, он уже был на улице. На ночной улице московской окраины. Ни ветерка. Бесконечное небо, и он, Григорий, на самом дне. Никто не сможет постучать снизу, кроме самой смерти. А звёзды бессмертны. Это страшно – жить, несмотря ни на что.
Автопилот привёл Григория в незнакомый скверик. Он присел на скамейку, вспомнил про сигареты. Тишину нарушил телефонный звонок. Но телефон так и остался в кармане пиджака. Разговаривать ни с кем не хотелось. Ни по какому поводу. Немного подумав, Григорий выключил телефон. Теперь он один в этом мире. Безмолвие… Безмыслие… Бессмыслие…
В мае рассвет ранний. Утро буднего дня. Надо и на работу прийти, где ждут неприятности, но терять теперь стало нечего, всё потеряно уже. Теперь только оттолкнуться ото дна. Или утонуть. А пока надо успеть до работы побриться в ближайшей цирюльне. И выпить кофе, крепкого эспрессо, двойного. Со стаканом ледяной воды.
В отделе Григория встретили без ажиотажа, хоть и с некоторым удивлением – вернуться из командировки он должен был ещё через несколько дней. Чуть выждав, Григорий отправился в кабинет к начальству, к Светлане Юрьевне. Однако, она была занята и дала понять знаком, что вызовет его. Пришлось идти в курилку, а оттуда в отдел. Ждать пришлось недолго. Григорий доложил начальству без утайки всю ситуацию при проверке завода. И предложил: либо оставить всё, как есть, просто оставив акт, так и не подписанным, либо подготовить своё особое мнение в виде докладной на имя начальника Управления. Единственное, на что он не пойдёт, – это подписание акта. С.Ю. была человеком, понимающим и разумным, и поэтому, выслушав Григория, она сказала ему идти пока на место.
«На месте» делать было нечего. В смысле – по работе. И Григорий наконец включил свой мобильный телефон. Было несколько пропущенных вызовов, в том числе и от Кати, любимой женщины, любимой жены Григория. Несколько минут Григорий сидел, играя желваками, затем отправился в курилку, зажёг сигарету и набрал номер. Всё-таки надо было продолжать жить.
После третьего гудка в телефоне «трубку взяли».
– Грииишааа…
– Да, это я, Кать. Ты звонила?
– Гриша, нам надо с тобой поговорить.
– Что-то случилось?
Пауза…. Короткие гудки.
Григорий потушил сигарету и вернулся на своё рабочее место. Надо было уже для порядка включить компьютер и сделать вид. Одним видом Григорий не ограничился и начал писать своё особое мнение по проверке завода. На всякий случай. Между тем, дело не пошло – силы, которые он нашёл в себе ещё утром, иссякли. Хотелось плакать, хотелось орать матерно, хотелось разбить всё вокруг вдребезги! Тут вовремя случился обеденный перерыв, и можно было выйти на улицу и дать волю эмоциям. Не всем, конечно. Начинающаяся гроза, как ни парадоксально, несколько успокоила Григория. Что значат личные драмы маленького человека в сравнении со стихией природы? Ветер усиливался, начали падать редкие крупные капли, и слёз Григория не было видно, даже когда он вернулся в офис.
На столе лежала записка от коллеги: -Вызывала С.Ю.-. «Зачем? Ах, да…», – медленно приходил в себя Григорий. Взяв на всякий случай блокнот, он отправился на одну из своих «голгоф». Мозг разрывался…
Светлана Юрьевна не была старой мегерой, вполне себе молодая и даже миловидная женщина немного за тридцать. С кольцом на левом безымянном пальце. Войдя в кабинет, Григорий отметил про себя, что глаза начальницы молний не метали, не в пример грозе за окном.
– Давай, присаживайся, Григорий. Вопрос стоит серьёзно. Начальник Управления ещё почти две недели будет в отпуске. Поэтому принимать решение предстоит нам вместе с тобой. И принимать его очень быстро. Всё зависит от тебя. Ты должен тщательно подготовить текст со своим особым мнением. Если у тебя получится, – это одно; если не получится, то это другое. Получилось или нет – принимать решение буду я. Всё понятно? Жду бумагу завтра с утра.
– Да, всё понятно, Светлана Юрьевна. Завтра с утра. Я пошёл?
– Да, иди.
Вдохновение Григорию обычно приходило по ночам. А пока надо было что-то делать с вопросом, решение по которому принимать ему и никому больше. Чего в этом деле больше: твёрдости характера или благородства души? Нетерпения сердца или терпения тела?
– Екатерина, это я. Предлагаю сегодня встретиться для обсуждения некоторых специальных вопросов. Домой я не приду – так что принеси мой чемодан, который я оставил в квартире. Если он окажется слишком тяжёлым для тебя, то тебе, ведь, помогут, не так ли? Встречаемся в кафе, что в соседнем доме. Мы с тобой там были не раз. Сегодня в восемь вечера. Окей?
– Да, хорошо… в кафе… в восемь… с чемоданом…
В половине восьмого Григорий был уже в кафе и вяло пил свой эспрессо. В кафе было малолюдно, официантки скучали. Григорий старался сосредоточиться – разговор предстоял нешуточный. Но у него никак не получалось: то ли эти взгляды одной из официанток, то ли какой-то совсем невкусный сегодня кофе. От идеи разбавить кофе коньяком Григорий отказался сразу. Но покурить ещё раз перед встречей стоило. Он вышел на воздух – там ещё пахло прошедшей грозой. Григорий не знал, как пойдёт разговор, но он уже решил, что скажет Кате.
Катя появилась в кафе минута в минуту. Без чемодана. Медленно подошла к столику, присела напротив Григория. Её глаза были полны слёз. Все Гришины планы в отношении хода предстоящего разговора рухнули в один миг, и он стал молча смотреть на свою жену. В голове было пусто. Надо было взять себя в руки.
– Ну, привет, Катя. Давно не виделись…
– Гриша, пожалуйста, послушай меня. Я безумно виновата перед тобой. И перед собой тоже. Всё произошло совершенно невероятным образом…
– Типа – по волшебству? Тебя околдовали. Понимаю.
– Ну, что ты глумишься? Хотя – да, конечно…
И Катя по-настоящему расплакалась. Григорий почувствовал искреннюю жалость к ней. Она же всегда была «железной леди», он ни разу не видел её плачущей. А тут уже натуральные рыдания. Григорию даже стало неудобно перед окружающими. Казалось бы, об этом ли ему нужно беспокоиться, но в жизни часто всё происходит вопреки логике. В том числе, и адюльтеры? Тот ещё вопрос! Может быть, это с логикой что-то не так. Взаимосвязи и взаимозависимости настолько бывают глубоко запрятаны, что ни глаз человеческий и ничто вообще человеческое постичь не может.
– Ладно, Кать, успокойся. Эмоции – это в другой раз. Давай – выпей воды, и поговорим. От этого разговора нам не уйти.
– …
Катя вытерла слёзы, глубоко вздохнула и стала рассеянно смотреть, как Григорий наливал ей воду в стакан. И, наконец, начала сбивчиво говорить. Вот, её история.
Вчера у Катиного начальника отдела был маленький юбилей – 35 лет, и он пригласил всю свою небольшую команду в ресторан. В ресторане к ним присоединились несколько приятелей юбиляра, пара барышень. Не в пример заурядным пьянкам вечер в ресторане оказался исключительно насыщенным и весёлым. И в первую очередь, благодаря одному из друзей начальника. Этот весельчак выступал в роли тамады и вообще был душой «дурного» общества. Время летело быстро, алкоголь лился ещё быстрее. Катя давно не была в таком восхитительном настроении. Уже было хорошо за полночь, когда народ начал постепенно расходиться. Пора было и Кате собираться, но дорогие и не менее крепкие напитки сделали своё дело: и из рук всё валилось, и ноги не очень хорошо держали. Тамада проявил галантность: сопроводил Катю до выхода и вызвал такси. Она была так благодарна рыцарю «без страха и упрёка», что не удержалась от того, чтобы чмокнуть благородного человека в щёчку. Но что-то пошло не так, и поцелуй получился настоящим и долгим. Очевидцы даже нестройно, но громко, начали скандировать «горько!». У Кати совсем закружилась голова, и она её просто-напросто потеряла. Всю дорогу до дома в машине они целовались и не могли оторваться друг от друга. Всё это, в конечном счёте, не могло не привести к закономерному постельному финалу.
