Вдруг среди ночи зазвонил ее телефон, и она поняла – это может быть только Лай. Вард давным-давно не звонил ей и не приходил ночевать.

Она взяла трубку. Дыхание перехватило.

– Лай?

– В полиции тоже думают, что это Энн. Сегодня мы показали им ее. У них есть дюжина подпольных полицейских, которые работают с наркоманами и ищут беглецов из дома. Мы поговорили с отцом Брауном. Судя по всему, девушку зовут Сан Флауэр. И он знаком с ней. Но считает, что она старше Энн.

Энн сейчас четырнадцать с половиной. Но она всегда казалась старше своих лет. Лай не сказал Фэй, что, по словам отца Брауна, девушка живет в секте, предающейся странным эротическим ритуалам с групповым сексом, что полицейские несколько раз устраивали облавы на их прибежище, но не сумели доказать ничего противозаконного. Возможно, некоторые члены секты и несовершеннолетние, но все уверяли, что им уже по восемнадцать. Он не сказал Фэй, что все они употребляют много ЛСД и «магические грибы». И самое худшее – что девушка, за которой они следили, беременна. Он не осмелился сказать о таком матери. Вдруг это не Энн, лишние волнения ей ни к чему.

– Скажи, мам, ты хочешь, чтобы ее задержали или поговорили с ней? – Они никогда раньше не подходили так близко к цели, и сердце Фэй оборвалось при мысли о младшей дочери. Пять месяцев прошло с тех пор, как она видела Энн в последний раз, и один Бог знает, что с ней случилось за это время. Она приказала себе не думать о плохом и как следует вникнуть в слова сына.

– А они могут просто увезти ее и отдать вам? Лайонел вздохнул. Весь день он занимался именно этим.

– Могут, если это Энн. А если нет, если девица не беглянка и к тому же совершеннолетняя? Она же может подать в суд из-за ошибочного ареста. Большинство хиппи очень осторожны, и я думаю, Энн вовлекли в секту обманом. – Голос Лайонела звучал устало, и ее сердце заныло по сыну. Ей захотелось вернуть Энн любой ценой.

– Скажи, пусть делают все, как полагается. Нам необходимо узнать, она это или нет.

Сын кивнул на своем конце провода.

– Я завтра в десять утра встречаюсь с ними. Они подкараулят ее у дома и проследят за ней. Если мы сумеем поговорить, то поговорим, если нет, то ее просто задержат под предлогом, что она под действием наркотиков, или еще что-нибудь придумают.

Фэй была потрясена.

– Так она наркоманка?

Лайонел поколебался, нерешительно посмотрел на Джона. Они до смерти устали от поисков. Грязь, наркотики, мерзость, совокупление, оборванные дети. Они уже готовы были все бросить, но теперь… Если бы только это была она…

– Да, мама, похоже, это все-таки Энн. И выглядит неважно.

– Она больна?

В ее голосе слышалась такая мука, что сердце Лайонела едва не разорвалось.

– Нет. Просто в эйфории. И живет в странном месте, что-то вроде восточной секты.

– Боже мой! – Может быть, Энн побрила голову? Фэй не могла представить себе такого. Само место было за пределами ее понимания, она бывала там с Лайонелом и Джоном, пыталась помочь им в поисках. И если честно, испытала облегчение, когда они отправили ее домой. Теперь Фэй рвалась обратно, она интуитивно чувствовала, что Энн там. Мысленно Фэй представляла дочку такой, как в тот день, когда родила ее. Трудно поверить, что это случилось так давно.

– Мы позвоним тебе завтра, мама. Как только что-то узнаем.

– Я весь день буду в офисе. – И добавила: – Мне заказать билет на дневной рейс на всякий случай?

Он улыбнулся в трубку.

– Просто будь на месте. Я позвоню в любом случае, Энн это или нет.

– Спасибо, дорогой. – Он самый любимый ее сын, мечта любой матери. И неважно, что он гомосексуалист. Она любит его больше Грега… Но Фэй любила обоих. Грег не так эмоционален и тонок, он бы никогда на три месяца не бросил учебу, чтобы искать сестру. Приезжая домой, он все время твердил, что Лайонел полоумный. Вард смотрел на сына зверем только за то, что тот произносил запрещенное имя. И Фэй с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на мужа при Греге. Ей слишком долго приходилось обуздывать себя, чтобы пережить все это, и, может, развод принес бы ей облегчение. Но пока некогда об этом думать. Самое важное сейчас – Энн.

Фэй лежала без сна и вспоминала дочь, когда та была маленькой, ее смешные словечки; как пряталась от всех и льнула к Лайонелу. Она родилась в несчастливое для семьи время, как теперь понимала Фэй. Но в чем же она виновата? Беда, свалившаяся на них вскоре после рождения Энн, заставила Фэй продать дом, вещи, украшения, переехать в ужасный домишко на Монтерей Парк, потом Вард их бросил, и она одна должна была прокормить всех, зарабатывать на жизнь. Энн, конечно, затерялась в этом бедламе. Другие уже к тому времени подросли и не так нуждались в матери. Она успела уделить им достаточно внимания, но Энн… На Энн у нее никогда не хватало времени… С тех пор Фэй работала, работала, работала… Она вспомнила, как няня через несколько месяцев после рождения дочки подходила к ней, предлагала подержать или покормить ребенка. А Фэй отвечала: «Потом… Мне некогда…» – и снова и снова проходила мимо малышки. И вот настал час расплаты. Как же она могла говорить, что у нее нет времени на ребенка? Какое право имеют люди заводить детей, если у них нет на них времени? Но ведь когда она ждала Энн, жизнь была необыкновенно легка. Нет, она плохая мать, плохая мать, плохая мать… Фэй думала, не слишком ли все поздно, не возненавидела ли ее Энн на всю оставшуюся жизнь? А ведь такое возможно, признавалась она себе. Есть вещи, которые не исправить никогда, например, ее нынешние отношения с Вардом… и с Энн. И отношения мужа с Лайонелом… Ткань их семьи за последние несколько месяцев порвалась в клочья. В шесть она встала, так и не сомкнув глаз. Ей было не до сна: мысли, действительно ли Лайонел видел Энн, раздирали мозг.

Фэй приняла душ, оделась, подождала, когда девочки уйдут в школу, и поехала в свой офис. Странно, почему Вард вовсе не пытается оправдываться и даже не звонит. Иногда муж приходил домой, но она не задавала никаких вопросов и уходила спать в комнату Грега. Супруги совсем не разговаривали.

Проходя в то утро через холл, Фэй заметила, как Вард спускался вниз, но не окликнула его. Пока она ничего не хотела говорить ему про Энн, поскольку не была уверена, что нашли именно ее, и когда днем зазвонил телефон, она чуть не потеряла сознание. Секретарша сказала, что это Лайонел, и Фэй поспешно нажала кнопку на своем аппарате.

– Лай?

– Все о'кей, мама. Расслабься. – Его трясло с головы до пят, но он не хотел, чтобы мать поняла это. Было очень трудно вызволить ее оттуда, но полиция справилась, и никто не оказался в обиде, даже Энн. Она была под действием наркотиков и, когда ее уводили, похоже, ничуть не встревожилась, хотя седовласый парень, сидевший неподалеку, сделал знак рукой в сторону Лая с Джоном и объявил, что боги накажут их, потому что они крадут его ребенка. Но девушка дала ребятам себя увести и даже улыбнулась Лайонелу. Вроде бы она его узнала. Но она была слишком накачана, и, возможно, придя в себя, станет буйной, как дьявол. Лай и Джон приготовились к худшему, полицейские вообще к такому привыкли, и рядом доктор.

Фэй затаила дыхание, и у нее вырвалось:

– Это Энн? – Она закрыла глаза.

– Да, мама. С ней все в порядке. Более-менее… Они наконец ее нашли. Лай снова посмотрел на Джона. За последние месяцы связь между ними окрепла, и оба поняли, что это – на всю жизнь. Они выглядели как супруги, прожившие вместе годы. Лайонел заставил себя вернуться к матери, ждавшей на другом конце провода.

– С ней все в порядке, мама. Полиция отдала ее на мое попечение. Я привезу ее домой через пару дней, когда она приспособится.

– Приспособится к чему?

Предстоит многое рассказать ей, но пока рано. По крайней мере – не по телефону. Но надо подготовить мать.

– Она же давно не с нами, мама. Ей снова надо привыкнуть к реальному миру. Здесь у нее была совсем другая жизнь. – Он подыскивал выражения потактичнее и надеялся, что она не услышит всего того, что он сам услышал от полицейских.