Юля вздрогнула от неожиданности, настороженно повернулась в его сторону, через полсекунды опознала Вадима и уже более расслабленно ответила:

– Привет! Хорошо хоть, за косичку не дёрнул. Большое вам мерси!

Вадим чуть было не сказал “Да у тебя же нет косички”, но вовремя остановился: если вестись на её “повестку”, так и будешь вечно в дурачках, вернее – в обдуриваемых. Поэтому он одобрительно улыбнулся и подыграл в предложенной ею манере:

– Обращайтесь! Любой каприз!

– Да неужели? – изобразила крайнее сомнение Юля.

– А что вас смущает, сударыня? – сыграл в снисходительное удивление Вадим.

– Любой каприз? И это я слышу от джентльмена, который даже не в состоянии проводить даму после бала? – завершила эту вопросительную серию Юля и, кажется, взяла гейм на подаче соперника.

Вадиму понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что за “бал” имеется в виду, после чего он смог вернуться в игру в надежде сравнять счёт.

– Покорнейше прошу принять мои искренние извинения. Возникли неотложные дела государственной важности, – смиренно опустив голову, изрёк он.

– Прям у Зыгмантовича и возникли? – мгновенно выйдя из прошлого образа, засмеялась Юля в ответ.

“Ничего себе, да она неплохо шарит в местных раскладах”, – с удивлением подумал Вадим. Но ничего достойного в качестве ответа ему на ум быстро не приходило. Его выручила Юля, которая продолжила сама, ведь её последний вопрос был риторическим.

– Ладно, если серьёзно, то темно уже было, когда дискач закончился. Родители не приветствуют, когда я одна в ночи шляюсь. Мне-то нормально, но уже привыкла перед ними отчитываться, – скромно улыбнулась она, и Вадиму показалась, что вот сейчас она настоящая и не придуривается.

– И как тебе удалось не расстроить предков? – с явным любопытством спросил он.

– Всё в порядке, не переживай, другие ребята проводили, – существенно расширив улыбку, ответила она. Вадим непроизвольно вспыхнул:

– Какие такие ребята? – и это был довольно нелепый вопрос, если разобраться: что за имущественные права он пытался заявить таким образом?

– Ладно, хорош, на урок сейчас опоздаем, – Юля резко свернула разговор, который стал заходить не в ту степь.

– А можно мне реабилитироваться? Давай я сегодня тебя провожу? – как-то внезапно и даже неожиданно для себя самого предложил Вадим.

– Сегодня не получится, мы с девчонками в киношку собрались. Давай как-нибудь в другой раз, – буднично подытожила разговор Юля, как будто бы и не удивившись смелому предложению Вадима.

“Вот ведь зараза какая: опять как хошь, так и понимай её “в другой раз”, – мысленно разозлился на Юлю Вадим. Ему было обидно: в ответ на рискованную откровенность он получил в одной строке полный спектр возможных резолюций, от “конечно, супер, хоть завтра!” до “ты дурак, что ль, совсем?”.

Но Вадим был не из слабаков, ну, то есть, как и у любого человека его возраста, комплексов у него хватало, но и твёрдость характера имела место быть, и одно было сбалансировано другим. Ну а что, как не твёрдость характера, может заставить девятиклассника ответственно подходить к школьным обязанностям и учиться на пятерки и четверки в тот момент, когда на самом деле хочется, условно говоря, “петь, гулять и веселиться”? Занудство еще, может? Но нет, занудой Вадим не был. Поэтому он быстро перетряхнул свои мысли, в результате чего обида преобразовалась в интерес. А любые непонятки он решил на всякий случай трактовать в свою пользу. И всё встало на свои места.

После уроков, перед тем как покинуть школу, Вадим внимательно изучил свежее расписание на финальную четверть, только что вывешенное в холле первого этажа в виде гигантского листа ватмана, расчерченного на дикое количество ячеек. Выяснилось, что через пару дней, а именно в среду, и “ашки”, и “бэшки” приговорены к шести урокам каждые, а значит, это годный день для реабилитации себя в качестве “джентльмена”.

В среду Вадим одним из первых выскочил из класса после окончания последнего урока, это было мутное обществоведение, с которого хотелось сбежать еще полчаса назад, и помчался вниз по лестнице с третьего этажа, при этом проехав пару пролётов по перилам. Для куража.

Его план состоял в том, чтобы занять удобную наблюдательную позицию “на уголке” (как старшеклассники заговорщицки называли свою неофициальную курилку), пока “бэшки” еще колупаются в раздевалке. На этом план, правда, обрывался, но Вадима это ни разу не смущало. Начинался апрель, вернувшееся после зимней спячки солнышко старательно испаряло царившие пока ещё в городе мартовские лужи, можно было стоять в расстёгнутой куртке, подставив грудь уже не ледяному, а чуть подогретому солнцем ветру, и с мужественным видом вдыхать благородный табачный дым, любезно предоставленный специалистами фабрики “Ява”. Это было важно: “на уголке” едкий дукатовский смрад считался недостойным розовых лёгких советского пионера и комсомольца, за такое могли и в сторонку попросить отойти, чаще в шутку, но иногда и всерьёз.

Времени прошло уже целых две очень медленно выкуренных сигареты, а Юля всё еще не появлялась на ступеньках школы. Более того, вообще никого из “бэшек” не было видно, ни на ступеньках, ни среди завсегдатаев сигарного клуба. Вадим почуял неладное, и точно: мимо как раз проходила группа десятиклассников, радостно обсуждавших, как им потратить свободный час, свалившийся на их беспутные головы в силу болезни химички, а Вадим прекрасно помнил, что у Юли сегодня шестым уроком как раз химия. Он осознал, что все “бэшки” давным-давно разошлись по домам, в сердцах бросил обжегший пальцы окурок на мокрый асфальт и с досадой затоптал его пяткой.

Вадим попрощался с куряками и понуро побрёл в направлении автобусной остановки. Он жил в другом микрорайоне, поэтому добирался в школу и из неё на автобусе. Весеннее настроение пропало, он шёл, смотря себе под ноги, без особого интереса, но всё же пытаясь обнаружить на мокром асфальте радужные интерференционные кольца и полоски, о которых сегодня рассказывалось на физике. Как назло, этот участок тротуара никто не полил ни маслом, ни бензином, поэтому интерференция напрочь отсутствовала, зато в лужах можно было видеть фрагменты зеркально отражённого мира. Это было не так эффектно, как кольца Ньютона, но тоже ничего, если философски смотреть на вещи.

– Куку! – услышал он негромкий весёлый голос, источник которого находился прямо у него перед носом. Он поднял глаза и, о чудо: перед ним, уже второй раз за последние две недели, снова из ниоткуда появилась Юля. Она улыбалась:

– Чё такой кислый?

“Опять подловила врасплох, ну что ты будешь делать!” – подумал Вадим, но не раздраженно, а скорее самоиронично или даже одобрительно: ему уже начало передаваться Юлино хорошее настроение.

– Вовсе я не кислый, я – Горький. Поэтому, хоть и выгляжу уныло, звучу всё равно гордо, – Юля рассмеялась, одобряя его ответочку.

– А ты как-то странно идёшь, не? – решил с ходу разобраться в причине их встречи Вадим. Юля посерьёзнела, взглянула себе под ноги, потом необычно повращала головой, как будто нарочито озираясь, и, озадаченно посмотрев на Вадима, сообщила:

– Да нормально вроде, на ногах иду, головой вперёд, точно тебе говорю, – и, не выдержав, прыснула первая. Вадим подхватил её смех:

– Ух, ну тебе палец в рот не клади! Подставился, конечно, но ведь ты поняла мой вопрос: я очень удивился встрече, вас же отпустили с последнего урока.

– Начинаю тебя бояться, ты слишком много обо мне знаешь, – хитро прищурившись, ответила Юля, а потом уже с обычным видом добавила:

– Да, было тут одно дело, потом расскажу.

– Годно! – не стал допытываться Вадим, интрига – так интрига. Дальше стоять на одном месте было глупо, и он с улыбкой спросил:

– Уже пора?

– Что пора? – не поняла Юля.

– Работу над ошибками делать, – Юля только пуще нахмурилась, пытаясь вычислить, куда он клонит. Он уже почти испугался, что пошёл по скользкой дорожке, но всё же собрался и доиграл свою партию, сделав чуть обиженное лицо: