«Из всего написанного и сказанного Марти по поводу этих конференций, – считает он22, – можно было бы составить (и необходимо сделать это) наиболее полное изложение его политических взглядов. Его статьи по поводу первой конференции особенно ярко свидетельствуют о его антиимпериалистических взглядах. Мысли по поводу второй конференции имеют наибольшее значение для будущего нашего континента»23. Свой вывод он формулирует еще более категорично: «Политический гений Марти с наибольшей силой и остротой выразился в том, что он предвидел экономическое господство США в Латинской Америке, хотя некоторые, желая низвести Марти до уровня собственной трусости, упорно отрицают это»24.
Четко определена роль Хосе Марти в истории освободительного движения Кубы в Программе Коммунистической партии Кубы, принятой на ее III съезде в декабре 1986 г. В ней говорится: «Бесспорный выразитель подлинных интересов кубинской нации и высший пример революционной мысли и действия, Марти был руководителем, организатором и идейным вдохновителем новой освободительной войны. Он посвятил себя делу освобождения всех классов и слоев общества, заинтересованных в возобновлении и завершении национально освободительной борьбы. Он объединил прославленных полководцев мамби времен войны 1868 г. и кубинцев-эмигрантов, создал первую Кубинскую революционную партию для борьбы за независимость Кубы и демократическую республику, а также для развертывания и поддержки борьбы за освобождение Пуэрто-Рико. Он разработал целый арсенал передовых идей, которые стали знаменем борьбы для революционеров его времени и революционеров будущих поколений»25.
Среди работ кубинских авторов, посвященных изучению публицистического творчества Марти, наибольший интерес вызывает монография Эмилио Роига де Леучсенринга «Хосе Марти – антиимпериалист», увидевшая свет двумя изданиями: в год столетия со дня рождения Марти и вскоре после победы революции. О научной значимости этой работы свидетельствует хотя бы уже то, что она почти сразу была издана в Москве в переводе на русский язык с обстоятельным предисловием Ю. В. Дашкевича26. Несмотря на несколько компилятивный характер изложения идей Марти и некоторую непоследовательность самого автора при их изложении это исследование остается одной из лучших работ о публицистической деятельности Марти как антиимпериалиста.
С созданием в Гаване Центра по изучению творческого наследия Марти круг исследователей значительно пополнился за счет притока молодых ученых, более многообразными стали и изучаемые проблемы. Об этом свидетельствует, в частности, юбилейный номер журнала «Universidad de la Habana», приуроченный к 130-й годовщине со дня рождения Марти – 28 января 1983 г. В его основу положены материалы ежегодных «мартианских научных чтений», которые проводятся совместно Академией наук Республики Куба, Государственной публичной библиотекой «Хосе Марти» и высшими учебными заведениями страны27. Эти чтения стали научной традицией.
Исследование творческого наследия Марти вскоре после победы кубинской революции стало одним из ведущих направлений и в советской кубинистике. Но путь к формированию этого направления был проложен чуть раньше переводчиком и литературоведом В. С. Столбовым, которого по праву следует считать первооткрывателем Марти для русского читателя. Его познания в этой области были востребованы в связи с изданием первого на русском языке сборника избранных произведений Марти в 1956 г. Он является автором предисловий, вступительных статей, комментариев практически ко всем изданным в нашей стране сборникам произведений Марти. Изучению проблематики творчества Марти Столбов отдал более тридцати лет жизни и вдохновенного труда ученого, авторитет которого получил признание на родине Марти. Публикация первой его статьи датирована 1956 г., а последняя работа была издана в 1985 г.28.
В. С. Столбов является, пожалуй, единственным автором, который попытался осмыслить место и роль публицистики, как жанра, в творческом наследии Марти и показать ее влияние на все остальное творчество. «Кубинский народный герой, – пишет он, – поражает своей цельностью, целеустремленностью, многообразием своих дарований. Он политик и экономист, поэт и прозаик, философ и критик, оратор и педагог. Но была одна область, в которой счастливо сочетались все стороны его многогранного таланта, и эта область – журналистика». Автор основывает свой анализ на высказывании Марти о труде журналиста и роли журналистики в жизни: «Из всех профессий я предпочитаю профессию журналиста, ибо она представляет наибольшие возможности для борьбы за достоинство человека»29. Давая оценку серии очерков Марти, известных под общим названием «североамериканские сцены», литературовед пишет об их художественном достоинстве: «Эти очерки – отмечает он – вершинное достижение Марти-художника, стилиста, в свое время не знавшего себе равных во всех литературах испанского языка. Вдохновенной прозой Марти нельзя не восхищаться. Отточенные, организованные ритмически периоды стремительно, как водопад, низвергаются один за другим, сверкая блестками афоризмов. Недаром ни один из последователей великого кубинца, среди которых были и такие могучие таланты, как Рубен Дарио, не создал в прозе ничего даже отдаленно напоминающего гигантское здание «Североамериканских сцен»30 Столбова восхищает жизнь автора произведений, «где бьется его благородное сердце и сверкает пророческая мысль». «Североамериканские сцены», по его мнению, «лишь страница этой удивительной жизни», что в «этом шедевре высокой публицистики, во весь рост встает перед нами образ человека, до конца выполнившего свой долг патриота, гражданина и художника»31.
У В. С. Столбова, как авторитетного специалиста, были научные основания вступить в полемику с исследователем, представляющим уже другое поколение наших отечественных историографов творчества Марти, – Ю. Н. Гириным после появления статьи по вопросу о концепции личности в поэзии Марти32. У Столбова Гиринское толкование «концепции» вызвало недоумение. Он посчитал эту трактовку идеалистической, ведущей к искажению творческого метода Марти и потому не соответствующей действительности. Кроме того, по убеждению Столбова, Гирин в своей позиции несамостоятелен, идет на поводу некоторых «западных» исследователей, приписывающих Марти идеалистическое мировоззрение и на этом строящих свои оценки личности как самого Марти, так и «героев» («личностей») его произведений33.
Сказать что-либо более серьезное о содержании и сути самой полемики не представляется возможным по той причине, что она не получила ни дальнейшего развития, ни мало-мальски развернутого освещения. Авторы, можно считать, ограничились обменом литературоведческих и не очень колких «любезностей», не проясняющих, однако, ни цели полемики, ни ее необходимости. Между тем, с моей точки зрения, в контурах этой полемики двух советских исследователей творческого наследия Марти обнаруживается, нечто более существенное, заслуживающее более серьезного внимания, чем просто спор двух специалистов по отдельным аспектам творчества Марти. Ю. Н. Гирина следует отнести к новому поколению исследователей, сменивших диалектико-материалистический метод изучения явлений и человека на идеалистический. Точнее: в данном, в общем-то мало значащем историографическом и литературоведческом эпизоде, можно заметить начинающееся противостояние методологий изучения: грубо говоря, марксистско-ленинской, советской и, так сказать, «парадемократической», то есть «противосоветской». Косвенно эту мысль можно подтвердить, если попытаться рассмотреть дальнейшую эволюцию взглядов Ю. Н. Гирина по данной проблематике. В одной из глав коллективной монографии – «Творчество Хосе Марти» автор в ходе своих не всегда последовательных суждений о личности Марти и степени его авторитетности в кубинском обществе приходит, на мой взгляд, не только к научно необоснованному, но и попросту к несостоятельному выводу о природе «трагедии Марти». Она, по мнению Гирина, «состояла в том, что ему так и не удалось сделаться подлинным лидером нации»34.
