Жрица открыла сомкнутый в ниточку рот, похожий на пасть обезьяны. Глеб ужаснулся новому зрелищу. Во рту у старухи не оказалось нормальных зубов, которые имеют приматы. Вместо них обнаружились жёлтые роговые пластины, что плотно торчали из грязно-розовых дёсен.

Затем, началось нечто нестерпимо ужасное. С ребристого верхнего нёба откинулись два сильноизогнутых, острых, как шило, клыка. Они походили на то оружие убийства, что бывают у каждой ядовитой змеи.

В глубоком провале омерзительной глотки, прятался длинный чёрный язык, с разделённым надвое тонким концом. Он находился в луже вязкой слюны, заполнившей углубление в челюсти, слегка шевелился и мелко, противно подрагивал.

Раздвоенное змеиное жало вдруг резко сжалось, стремительно выпрямилось и рванулось вперёд. Оно ударило жертву в середину высокого лба и попало в ту точку, что размещалось на три сантиметра выше его переносицы.

От неожиданности и отвращения Глеб снова бессильно задёргался. Змеиные кольца опять напряглись, сжались чуть крепче и прекратили попытки к безуспешному бегству.

Могучие мышцы стиснули парня с такой ужасающей силой, что он застонал и, на короткое время, снова лишился сознания. Лишь после этого, объятия чудища немного ослабли.

Неизвестная тварь подождала, пока пленник очнётся. Заметив, что глаза Глеба открылись, она подняла тонкие руки, покрытые дряблой сморщенной кожей, и протянула к лицу раннего гостя. Оказалось, что у мерзкой старухи на каждой ладони имелось множество пальцев.

Сколько их в точности, Глеб рассмотреть не сумел, но их было значительно больше, чем у человеческих особей. Самое малое – шесть, а может и больше. Причём, все они шевелились, словно не имели суставов, мелко дрожали и, подобно червям, извивались во всех направлениях.

Жрица крепко сжала виски своей жертвы и сильным рывком повернула голову Глеба направо. От такого движения, позвонки жалобно хрустнули, а шейные мышцы набухли в невероятном усилии.

– «Почему я подумал, что она со мною не справиться? Получается, что я и есть та самая жертва, что Латúмир Серкóвич принёс своим древним вогульским богам». – отстранёно сказал себе парень.

Сжимая череп несчастного пленника, старуха что-то горячо говорила. Бормотала она очень быстро и весьма неразборчиво. Так что, Глеб не мог уловить смысл её странных слов. Да и язык оказался совсем незнакомым.

Потом она замолчала и смачно плюнула парню прямо в левое ухо. Вязкая жидкость залепила отверстие в глубине ушной раковины, и Глеб перестал слышать всё, что происходило с той стороны.

Где-то в глубине его мозга возникла сильнейшая боль и стала пульсировать тугим огненным сгустком. У парня создалось впечатление, что в череп попал раскалённый свинец. Остатки слюны неспеша потекли вниз по шее и холодной струйкой упали на оголённую грудь.

В этот же миг, старуха мощным рывком повернула голову пленника в другом направлении. Позвонки опять затрещали, и в правую ушную раковину влетел такой же обильный плевок, как и первый.

Теперь Глеб стал глухим уже на две стороны. Боясь шевельнуться, он замер, как статуя. Любое движение парня неминуемо кончилось бы свёрнутой шеей. Это означало разрыв спинного мозга в верхнем отделе и паралич всего тела.

Весьма аккуратно, старуха повернула к себе лицо бледного гостя и продолжила непонятные действия. Судя по быстрым движениям её тонких сиреневых губ, она продолжала вести монолог.

Шершавые лапы прошлись по вспотевшему лбу и щекам потрясённого Глеба. Холодные, как кожа лягушки, ладони быстро спустились чуть ниже и остановились на шее у парня, прямо над его кадыком. Червеобразные пальцы обхватили горло дрожащего пленника и сжали, словно стальными тисками.

Оставшись без доступа воздуха, Глеб вытаращил глаза так, что они почти выпали из глубоких орбит. Он открыл рот на всю ширину, и постарался вздохнуть. Старуха снова что-то сказала, издала тихий звук и плюнула гостю прямо в лицо.

Едкая жидкость огнём обожгла дрожащие веки и слизистую оболочку у глаз. Взор опять затуманился, и Глеб перестал, что-либо видеть. Только смутные, белесые пятна продолжали маячить далеко впереди. Не в силах кричать от обжигающей боли, он только слабо хрипел.

В этот момент, новый плевок влетел ему в широко распахнутый рот. Секунду спустя, старуха неожиданно ослабила хватку. Горло освободилось от мощного сжатия. Глеб, наконец-то, сумел свободно вздохнуть.

Он с шумом втянул в себя живительный воздух и чуть не захлебнулся отвратительно зловонной субстанцией невероятно горького вкуса. Вязкая жидкость плотно забила гортань и устремилась вниз, по трахеям.

Парень неожиданно понял, ещё полминуты невыносимых мучений, и он умрёт от удушья. Сознание вновь помутилось. Пленник опять провалился в беспросветную плотную тьму.

Сколько времени он находился без чувств, Глеб точно не знал. Зато, когда он очнулся, то сразу почувствовал, зловонная вязкая жидкость куда-то исчезла и ничто его больше не душит. Каким-то удивительным образом густая субстанция бесследно всосалась в стенки сосудов и перестала блокировать дыхательный путь.

Теперь он мог совершенно свободно расправить широкую грудь и наполнить живительным воздухом все лёгкие, до самых глубин. Он несколько раз втянул в себя затхлую атмосферу избушки, ощутил головокружение и окончательно привёл себя в чувство.

Первое, что он заметил, было лицо древней старухи, маячившее перед глазами. Острота восприятия постепенно вернулась. Беглец с облегчением понял, его стопроцентное зрение, осталось по-прежнему острым. Ещё он осознал, что видит непонятную тварь, что держала его мёртвой хваткой.

Жрица впилась в него тёмным взглядом и продолжала вести беспрестанный, неразборчивый заговор. Голова Глеба опять закружилась. Он услышал её тихий шёпот значительно чётче и стал кое-что различать.

В глазных яблоках вдруг засверкали яркие вспышки. Секунду спустя, перед мысленным взором стрелой пронеслись какие-то странные образы. Бормотанье старухи уже не казалась ему бессистемным набором пережеванных звуков. Оно стало слагаться в слова на давно позабытом наречии.

– «Так это же, древний санскрит». – догадался вдруг парень. Каким-то мистическим образом Глеб неожиданно понял, о чём ведёт речь непостижимая тварь: – «Она говорит, что теперь я смогу общаться с теми, кто умер». – мелькнуло в воспалённом мозгу ошеломлённого парня.

Затем, там неожиданно ярко блеснуло: – «Нага! Старик сказал – Нага!»

Тут в голове что-то щёлкнуло. Из глубины детской памяти всплыла страница энциклопедии, с блёклой картинкой и небольшим пояснением: – «Нага – это древнее божество в виде огромной змеи с человеческим торсом и головой, укрытой веером змеиных голов».

Глеб вздрогнул от мертвящего ужаса и похолодел от невероятной догадки: – «Значит, такая богиня до сих пор существует, и меня принесли ей, как сакральную жертву? То есть, послали туда, где пребывают умершие. Теперь, я смогу с ними общаться на равных, как покойник с покойником?»

К этому времени, старуха закончила речитатив и ненадолго умолкла. Пленник тоже благоразумно затих. Он с содроганием ждал смертельной развязки и перебирал в голове варианты своей неминуемой гибели.

– «Одно движение её мощного змеиного тела и я буду раздавлен, как муха в кулаке человека! Или она высосет всю мою кровь, как говорилось в историях о древних вампирах? Или старик сожжёт меня на ритуальном костре, как до нынешних дней поступают в дальних языческих странах?» – в измученном страхом, сознании Глеба мелькали картины, одна страшнее другой.

Змеиные мышцы чуть-чуть шевельнулись. Парень обмер от ужаса и только два слова мелькнули в его воспалённом мозгу: – «Это конец?» – спросил он у себя и не знал, что ответить на это?

Вдруг, случилось нечто совсем непонятное. Схватка богини резко ослабла. Холодные упругие кольца мгновенно разжались, и Глеб скользнул вниз, словно камень из раскрытой ладони. Он пролетел сквозь отверстие, прорубленное в толстом полу, и сильно ударился ступнями о грунт.