Тем временем Сашка с Васей добежали до того места, где были сложены добытые в самолете трофеи и остановились. Тяжело дыша, они стояли, избегая встречаться взглядами. Сашка вдруг засуетился, схватил один из десантных ножей и, по-прежнему не глядя на Васю, направился туда, откуда они прибежали. Вася, тоже торопливо схватив нож, бросился за ним. Назад они шли молча и очень осторожно, минуя стороной густые заросли. Когда вышли на опушку березняка, Сашка, шедший первым предостерегающе поднял руку. Издали они всматривались в неподвижную тушу медведя, стараясь понять, чего это он вдруг разлегся, едва выйдя из кустов. Наконец Сашка решился крикнуть. Получилось что-то нечленораздельное и не очень-то громко. Осмелев, ребята принялись орать во всю мочь, зверь не шевелился. Зато из леса вдруг донесся жалобный крик Кольки: – Помогите, я здесь!

Они бросились на голос, и нашли Кольку на высоченной сосне, нижние сучья которой начинались метрах в четырех от земли.

– Я слезть не могу, – заявил он, увидев их.

– А как ты вообще туда попал? – спросил удивленный Вася.

– Я не помню, а где медведь?

– Да все-все, – успокоил его Сашка, – сдох медведь, валяется там возле малинника и не двигается. Ты давай, обхвати ее руками и потихоньку сползай. Мы с Васьком под деревом встанем и, если что, тебя подстрахуем.

С трудом перепачканный смолой Колька слез с сосны, расцарапав по дороге пузо. Ребята снова направились к малиннику. Сашка подобрал брошенный автомат и, наконец, разобрался, как заменить рожок. Не подходя к медведю, передавая автомат из рук в руки, каждый выпустил в него по очереди. Пули при попадании выбивали из шкуры медведя клоки шерсти и легкие облачка пыли. Только выпустив весь рожок, ребята осмелились подойти к зверю. Вблизи он показался им просто огромным. Со шкуры свисали клочья линяющей рыжей шерсти. Остекленевшие глаза медведя были открыты, но жизнь ушла из них. И, когда возникали порывы ветра, от него шли волны острого пугающего запаха. На кровавых потеках ран сидели рои непонятно откуда взявшихся мух, а на ближних деревьях уже нетерпеливо каркали с десяток ворон.

Издали послышалось ржание лошади. Ребята, удовлетворив извечное мужское охотничье любопытство, отправились к месту оговоренной встречи. Вместе с женщинами приехал Павел. Он хотел посмотреть, нельзя ли снять с самолета что-нибудь полезное в немудреном деревенском хозяйстве. Когда ребята подошли, он уже успел уложить в телегу все, что они притащили от самолета.

– Здорово, парни, – дружелюбно сказал Павел, увидев приближающихся ребят. Однако, увидев висящий на плече у Сашки немецкий автомат, он сразу же помрачнел.

– Дай-ка сюда, – протянул он руку.

– Сашка торопливо сбросил с плеча автомат, передал его Павлу.

– Да не нужен он нам. Мы просто пострелять его взяли, и все равно патронов больше нет.

– Бать, он медведя убил! – не утерпел, чтобы не похвастаться, Колька.

– Какого медведя! – оторопел Павел, – вы что, с ума посходили? А если бы он до вас добрался, прежде чем вы его положили? Ведь с живых бы шкуру спустил! Ну, Колька, дай только до дому доехать, ты у меня получишь! А вы тоже хороши, вымахали с коломенскую версту, пора бы уже соображать начать. Ну, ладно. Пойдем, покажете медведя и самолет. Вы, бабы, нас здесь подождите, мы скоро вернемся.

Подойдя к медведю, Павел почесал в затылке:

– Да, парни, таким количеством патронов можно было взвод медведей положить. Ну да молодцы, что не испугались.

Колька из-за его спины ехидно показал язык Сашке с Васей.

– Жалко шкуру испортили, я думал, может снять можно будет. Давай к самолету сходим, а на обратной дороге от медведя мясо отрубим.

– А разве медведя едят? – удивился Вася.

– Небось, копченый медвежий окорок не пробовали?

– Нет, конечно.

– Ну, вот сегодня как доберемся до дома, так сварим и повесим в коптильне на сутки. Еще пальчики оближешь. Да, я сегодня баню топлю, милости просим так сказать. В бане-то деревенской, поди, тоже не мылись? Только я уж вас попрошу веничков березовых наломать.

Пошли дальше, по дороге Павел утопил в болоте автомат. Добравшись до самолета, Павел покачал головой:

– Да, до моторов так просто не добраться. Придется крыло, которое поднято, рубить. Движок как раз на сухое место упадет. Надо будет с мужиками еще раз подъехать.

– А вы что собираетесь мотор утащить?

– Да ты что, тут кран нужен или хотя бы тали. Не, мы болты и гайки скрутим, кой-какие шестеренки возьмем, трубки медные или латунные спилим, дюраля нарежем. Это добро в хозяйстве всегда сгодится.

На обратной дороге Павел отрубил от туши медведя верхнюю часть задних лап и еще два здоровенных куска, перевязал веревкой и подвесил к короткой жердине.

– Ну, давай, на плечо, – обратился он к Саше с Васей. У меня нога разболелась. Он и в самом деле сильно прихрамывал на правую ногу. Парни взвалили ношу на плечи, и все направились к телеге. Когда подошли уже совсем близко, порыв ветра донес запах зверя и крови до лошади, и она, всхрапнув, дернулась, было вперед, но одна из женщин схватила ее под уздцы, и лошадь встала на месте, прядая ушами и нетерпеливо перебирая ногами.

Домой вернулись засветло, сходили на речку, накупались вдосталь, а на обратной дороге под Колькиным руководством нарезали березовых веток и заплели четыре веника.

Павлова баня оказалась маленьким почерневшим срубом с крохотным, высотой в бревно, окошком и крышей из серой, покоробившейся от дождей и времени дранки. Раздевались в тесном предбаннике, пропахнувшем дымом, где четверо еле поворачивались. Павел с Колькой первыми вошли в баню, только после этого Вася с Сашкой смогли раздеться. Когда Вася переступил порог бани, у него перехватило дух, до того здесь показалось жарко. Однако, чуть притерпевшись, Вася почувствовал, что ступни ног почти холодные. Он присел на корточки, и в самом деле, у пола было почти прохладно, пахло прелой сыростью.

– Что, парень, уже притомился? – с добродушной усмешкой спросил Павел, – а мы еще и не начинали.

Он положил в высокую деревянную шайку веники, залил их горячей водой из висевшего на цепи над печкой-каменкой закопченного черного дымящегося паром котла. Ребята тем временем осматривались вокруг. Печка была сложена из почерневших от дыма булыжников. Деревянная труба почему-то чуть выставлялась из потолка и сейчас была перекрыта задвигавшейся сбоку дощечкой-задвижкой. В дальнем от печки углу громоздились два черных котла с холодной водой и несколько деревянных шаек. Под окошком стояла широкая деревянная лавка, а рядом с печкой возвышался деревянный помост, который Павел несколько раз ошпарил кипятком и протер веником-голяком, состоявшим из одних прутьев. Стены, потолок и верх двери покрывал густо-черный налет. Сашка не утерпел, украдкой дотронулся до стенки, на пальцах осталась жирная черная грязь.

– Ну, парни, начнем париться. Головы пока не мочите.

Жестяным черпаком с длинной деревянной ручкой Павел зачерпнул ржаного кваса из кастрюли, стоявшей рядом с холодной водой, и плеснул на раскаленную каменку. Тугая волна горячего, вкусно пахнущего свежеиспеченным хлебом воздуха, с шипением прокатилась по небольшой баньке и окутала Васино тело. Он машинально присел.

Куда?! А ну-ка полезай на полок, – легонько подтолкнул его Павел по направлению к деревянному помосту.

Вася неловко залез на полок и сел. Ему показалось, что волосы у него потрескивают от жара.

Чего сидишь-то, ложись на живот, – засмеялся Колька.

Вася лег, горячие доски обжигали тело, покрывшееся липким потом. К полку подошел Павел, держа в каждой руке по венику. Стряхнув с них лишнюю воду, Павел начал как бы шлепать Васину спину вениками, на самом деле чуть-чуть ее касаясь. Сначала эти прикосновения обжигали как крапива, но через минуту у Васи возникло ощущение, что он, не касаясь досок, висит в воздухе над полком. Павел уже довольно сильно хлестал по спине, но ощущение блаженства не проходило.

– Ну, парень, спереди давай сам, – Павел сунул Васе в руку веник и сел на лавку возле окна.