– Нормально, – ответил Эрл. – Два кофе и пару бутербродов, которые под номером два.

Дорин записала.

– А не получится… ну, сама знаешь? – спросил он и подмигнул.

– Нет, – отрезала она. – И не говори со мной сейчас. Я занята.

Эрл пил кофе и ждал, когда принесут бутерброды. Рядом присели двое мужчин в деловых костюмах – узлы галстуков ослаблены, воротнички рубашек расстегнуты – и заказали кофе. Когда Дорин отошла, унося кофейник, один сказал другому:

– Глянь-ка, ну и зад. Ну вообще.

Второй рассмеялся.

– Я видал и получше, – сказал он.

– Так и я о том же, – сказал первый. – Но есть мужики, которым нравится пожирнее.

– Мне нет, – сказал второй.

– Мне тоже, – сказал первый. – Я именно это и хотел сказать.

Дорин поставила перед Эрлом бутерброд. Рядом с бутербродом лежали жареный картофель, капустный салат, маринованный огурчик.

– Что-то еще? – спросила она. – Стакан молока?

Он не ответил. Она не отходила, и он покачал головой.

– Принесу тебе еще кофе, – сказала она.

Вернулась, налила кофе и ему, и двум другим посетителям. Потом взяла креманку, повернулась положить в нее мороженого. Нагнулась к контейнеру, принялась подцеплять мороженое ложечкой. Белая юбка сморщилась на бедрах, поползла вверх по ногам. Открылась подвязка – розовая, открылись ляжки – мятые, серые и слегка волосатые, сосудики разбегались во все стороны густой сеткой.

Мужчины, сидевшие рядом с Эрлом, переглянулись. Один приподнял брови. Другой ухмыльнулся и продолжал смотреть на Дорин поверх чашки – она поливала мороженое шоколадным сиропом. Когда она начала встряхивать баллончик со взбитыми сливками, Эрл встал, не доев, и зашагал к двери. Слышал, как она его зовет, но не остановился.

Посмотрел, как там дети, прошел во вторую спальню, разделся. Натянул одеяло, закрыл глаза, позволил себе подумать. Ощущение началось с лица, поползло в желудок, к ногам. Эрл открыл глаза, покатал голову по подушке. Потом перевернулся на свою сторону и уснул.

Утром, отправив детей в школу, Дорин вошла в спальню, подняла штору. Эрл уже проснулся.

– Посмотри на себя в зеркало, – сказал он.

– Чего? – сказала она. – Ты вообще о чем?

– Просто посмотри на себя в зеркало, – сказал он.

– И что я там должна увидеть? – сказала она. Тем не менее посмотрела в зеркало над туалетным столиком, откинула волосы с плеч.

– Ну? – сказал он.

– Чего – ну? – сказала она.

– Неприятно мне это говорить, – начал Эрл, – но мне кажется, тебе не мешало бы сесть на какую-нибудь диету. Я серьезно. Честно. Сбросить бы тебе несколько фунтов. Только не злись.

– Да ты что? – сказала она.

– Что слышала. Мне кажется, тебе стоит сбросить несколько фунтов. Хотя бы несколько, – сказал он.

– Ты мне раньше ничего не говорил, – сказала она. Задрала ночную рубашку выше бедер, повернулась, чтобы разглядеть в зеркале живот.

– А мне раньше это не мешало, – сказал он, стараясь тщательно подбирать слова.

Дорин, так и не опустив рубашку, повернулась к зеркалу спиной, посмотрела через плечо. Приподняла рукой ягодицу, уронила обратно.

Эрл закрыл глаза.

– Может, я чушь несу, – сказал он.

– Да нет, мне и правда стоит скинуть немного. Но это будет тяжело, – сказала Дорин.

– Верно, легко не будет, – сказал он. – Но я тебе помогу.

– Может, ты и прав, – сказала она. Уронила подол рубашки, посмотрела на него, сняла ее вовсе.

Они заговорили про диеты. Белковые, овощные, на грейпфрутовом соке. Решили, что на стейки, которые нужны для белковой диеты, им не хватит денег. А насчет овощей Дорин сказала, что не больно-то их любит. И грейпфрутовый сок ей совсем не по душе, так что совершенно непонятно, что теперь делать.

– Ладно, черт с ним, – сказал Эрл.

– Нет, ты прав, – сказала она. – Я что-нибудь попробую.

– Может, делать упражнения? – сказал он.

– Мне и на работе упражнений хватает, – сказала она.

– Тогда просто не ешь, – сказал Эрл. – Хотя бы несколько дней.

– Ладно, – сказала Дорин. – Попробую. На несколько дней меня хватит. Ты меня убедил.

– Последнее слово всегда за мной, – сказал Эрл.

Он посмотрел, сколько денег осталось у них на счете, доехал до магазина уцененных товаров, купил напольные весы. Осмотрел продавщицу, пока она пробивала ему чек.

Дома он велел Дорин раздеться догола и встать на весы. Поморщился, увидев ее вены. Прочертил одну пальцем – она выступала над ляжкой.

– Ты чего? – спросила Дорин.

– Ничего, – ответил он.

Глянул на весы, записал цифру на листочке бумаги.

– Ну вот, – сказал он. – Ну вот.

Почти всю середину следующего дня он провел на собеседовании. Работодатель, коренастый мужик, прихрамывая, показывал Эрлу сантехническое оборудование на складе, а потом спросил, готов ли Эрл к командировкам.

– А то не готов, – ответил Эрл.

Мужик кивнул.

Эрл улыбнулся.

Звук телевизора он услышал еще прежде, чем переступил порог дома. Прошел через гостиную – дети даже голов не подняли. На кухне Дорин, в рабочей форме, ела яичницу с ветчиной.

– Ты чего делаешь? – спросил Эрл.

Она продолжала жевать, надув щеки. А потом выплюнула все в салфетку.

– Не удержалась, – сказала она.

– Слабачка! – сказал Эрл. – Ладно, давай, ешь! Давай!

Он ушел в спальню, закрыл дверь, лег поверх покрывала. Телевизор все работал. Он завел руки за голову, уставился в потолок.

Дорин открыла дверь.

– Я еще раз попробую, – сказала она.

– Ладно, – сказал он.

Утром третьего дня она позвала его в ванную.

– Гляди, – сказала она.

Он посмотрел на весы. Открыл ящик, вытащил бумажку, снова посмотрел на весы – она широко улыбалась.

– Три четверти фунта, – сказала она.

– Уже что-то, – сказал он и похлопал ее по бедру.

Он читал объявления о найме. Сходил в государственную службу занятости. Каждые три-четыре для ездил на собеседования, по вечерам считал ее чаевые. Расправлял на столе долларовые бумажки, складывал в стопки монеты по пять, десять и двадцать пять центов, чтобы выходило по доллару в каждой стопке. Каждое утро заставлял ее вставать на весы.

За две недели она похудела на три с половиной фунта.

– Кусочничаю я, – сказала она. – Весь день голодаю, а на работе кусочничаю. Вот вес и не уходит.

Впрочем, через неделю она уже похудела на пять фунтов. Еще через неделю – на девять с половиной. Одежда стала ей велика. Пришлось залезть в заначку на аренду и купить ей новую форму.

– Мне на работе всякое говорят, – сказала она.

– Какое еще всякое? – спросил Эрл.

– Ну, например, что я бледная, – сказала она. – И на себя не похожа. Считают, что я слишком сильно худею.

– Чего плохого в том, чтобы худеть? – спросил он. – Не обращай ты на них внимания. Пусть не лезут не в свое дело. Они тебе не муж. Тебе с ними не жить.

– Но мне с ними работать, – сказала Дорин.

– Это верно, – сказал Эрл. – Но они тебе не муж.

Каждое утро он шел следом за ней в ванную и ждал, пока она встанет на весы. Опускался на колени, в руках – карандаш и тот самый листок бумаги. Листок уже испещрили даты, дни недели, цифры. Он смотрел на цифру на весах, сверялся с листком и либо кивал головой, либо поджимал губы.

Дорин стала дольше залеживаться в постели. Ложилась снова, отправив детей в школу, устраивалась подремать днем, перед уходом на работу. Эрл помогал ей по хозяйству, смотрел телевизор, давал ей поспать. Сам ходил по магазинам, время от времени ездил на собеседования.

Однажды вечером он уложил детей, выключил телевизор и решил сходить пропустить рюмочку. Когда бар закрылся, он доехал до кофейни.

Сел за стойку, стал ждать. Увидев его, она спросила:

– Дети в порядке?

Эрл кивнул.

Заказ сделал не сразу. Долго смотрел, как она перемещается за стойкой. В конце концов выбрал чизбургер. Она передала заказ повару и отошла обслужить кого-то еще.