– Ладно, все, иди уже, – отмахиваюсь от нее и, поправив рюкзак на плече, сажусь на велосипед и тороплюсь домой.

– А вот и я, – открыв калитку, вхожу на территорию участка.

Бабушка как всегда в огороде.

– Ма, – доносится голос малышки. – Ма-а-а.

Иду на голос и нахожу дочь в манежике.

– Моя булочка, – подхватываю ее на руки, а малышка сразу же обхватывает меня за шею и целует в щеку.

– Гу, – звучит требовательно.

– Конечно, пойдем сейчас гулять, – обещаю.

– Она сегодня весь день капризничает, – жалуется бабушка.

Разгибается, в руке держит пучок травы. Другой рукой трет лоб.

– Я понаблюдаю, – обещаю. – Мы на часик на детскую площадку.

– Поела бы, – качает головой.

– Потом, – возвращаюсь с малышкой к дому.

Переодеваю дочь в платьице, носочки чистенькие и сандалики. Сама успеваю причесаться и снова собрать волосы в хвост. А затем усаживаю малышку в коляску и спускаю ее с крыльца.

На часах начало восьмого. Пока идем вдоль дороги к площадке, разговариваю с малышкой. Она крутит головой по сторонам и показывает пальчиком на мимо пробегающую собаку.

– Ава…

– Да-да, собачка, – наконец подходим к площадке.

У самой площадки есть небольшая парковка. И машин сегодня тут немало. Вечер, почти лето. Поэтому даже не удивительно. Мы выезжаем на площадку, и я, найдя свободное место на лавочке, иду туда. Сажусь, выдохнув.

– Ка, – требует моя булочка.

– Конечно, – улыбаюсь и касаюсь пухленькой щечки. – Пойдем кататься на качелях, – вытаскиваю дочь из коляски и, поставив на ножки, беру за ручку, и, не торопясь, идем с ней к ее любимым качелям.

Через пару минут я замечаю того самого мужчину. Если честно, то я уже понадеялась, что он не приедет. Но нет, и от этого что-то разволновалась. Кем я себя возомнила? Давать советы вот таким, как он – явно не мой уровень. А он явно непростой. Его я первый раз вижу у нас. И это совершенно точно.

Мужчина обводит взглядом присутствующих на площадке и замечает меня с дочей. И направляется сразу к нам.

У меня даже ладони вспотели.

– Здравствуйте, еще раз, – растягивает губы в улыбке.

Высокий, темноволосый, стройный, даже сказала бы, что он подтянутый. Песочного цвета брюки, белая футболка поло. Его темный взгляд из-под густых бровей сканирует. Да-да, именно так. Мороз по коже. А еще у него парфюм, который подчеркивает мои ощущения – морозная свежесть.

– Здравствуйте, – отвечаю.

– Тя, – лепечет малышка.

– Правильно, дядя, – хвалю малышку. – Так, с чего начать? – решаюсь начать первой.

– Это ваша дочь? – будто не слышит моего вопроса.

Я немного тушуюсь.

– Да, а что такое? – не понимаю.

– Сколько ей?

– Полтора года.

– Хорошо, – вдруг кивает и продолжает: – Да, я хотел бы узнать, с чего мне начать. На что обратить внимание и вообще…

– Я поняла, – пытаюсь собраться и спрятать свое волнение. – Давайте, я попробую начать, а там вы поймете, нужна вам такая информация или нет?

Он кивает, и я начинаю.

Владимир

Девчонка начинает рассказывать мне основы садоводства. Я же делаю вид, что мне интересно, и стараюсь даже задавать вопросы. А сам поглядываю на ребенка.

Девчушка с золотистого цвета волосами, как у ее матери, улыбается, сидя на качелях, специальных для малышни. Цвет глаз у малышки голубой, как у девушки. Я пытаюсь найти сходства с моим отцом, но ни черта не нахожу. А еще сложнее принять то, что этот ребенок мне – сестра. Хоть и сводная. Мне – тридцать четыре, и ей – полтора года. Такое бывает?

– Вам не интересно, – вдруг улавливаю слова девушки и понимаю, что непозволительно долго пялюсь на ребенка.

– Нет, интересно. Просто задумался…

– А вы у нас тут давно дачу приобрели? – прилетает вопрос, окончательно меня вернувший в реальность. – В селе у нас или в деревне через дорогу? А может, у вас новый нулевой участок?

– Нет, – перевожу взгляд на Юлию. – Не в деревне. А что?

– Вы не похожи на дачника, я уже вам говорила.

– Помню. А на кого похож? – в голове куча вопросов к этой девчонке. Она совсем мала, и я совершенно не понимаю, как на нее мог клюнуть отец. Черт возьми, да разве такая шмакодявка может вызвать желание? Или афродизиаки в помощь?

– Вы не садовод-огородник, – заявляет, чуть нахмурившись. – И я не знаю, для чего вы здесь, но точно не для того, чтобы узнать, какого сорта брать яблони и груши.

Ловлю ступор. Мое красноречие куда-то пропадает, и я впервые не знаю, что сказать. Она ведь права. И есть ли смысл и дальше врать и притворяться? Да и судя по всему, как она быстро догадалась – плохо у меня получается играть роль садовода-огородника новичка.

– Вы ведь не только в плодовых деревьях разбираетесь, верно?

Внимательный взгляд на меня.

– Кусты там, цветы, трава-мурава?

– Да. Я люблю растения, люблю сады, – пожимает плечами.

Худенькая. Под глазами только сейчас замечаю темные круги, которые она явно старается маскировать косметикой.

Где-то в глубине просыпается мерзкое чувство жалости. Но тут же глушу в себе это непонятно откуда взявшееся ощущение. Хорошая актриса она, не более того.

– Еще разбираетесь в людях, – продолжаю.

– Да нет, – настораживается.

– Ну почему же? Очень даже. Богатых просчитываете на раз. Разве со мной не так вышло?

Девчушка в качелях перестает улыбаться.

– Зачем вы здесь? – берет дочь на руки и отступает от меня на шаг, словно чувствует опасность.

И правильно делает. Пусть опасается. Я пришел не с миром.

– Моя фамилия Ярцев. Тебе о чем-нибудь говорит? – убираю руки в карманы брюк.

Хватит играть.

У девушки округляются глаза.

Поняла значит.

– Нет, – качает головой.

– Врешь, – хмыкаю.

– Я не знаю, кто вы и зачем сюда приехали, – нервничает.

Разворачивается и торопится к коляске. Ребенок на ее руках начинает капризничать. Усаживает ее и торопится покинуть площадку. Тороплюсь за ней, быстро догоняя.

– Почему убегаешь?

– Потому что мне не приятно ваше общество, – отвечает, не глядя.

– А общество моего отца тебе было приятнее? – хватаю ее за локоть, останавливая.

Останавливается. Поднимает голову, задирая нос и смотрит прямо в глаза.

– Вы ничего не знаете!

– Да что ты, – усмехаюсь. – Знаю. Например, что она, – киваю на хныкающую девочку, – моя сестра. Сводная.

– Что вы несете? – злится.

– Еще скажи, что ты моего отца не знаешь?

Молчит.

– Вот, что и требовалось доказать. Только по кой… строишь из себя овечку невинную?

– Все не так… – качает головой. – Дядя Са…

– Вот только не надо втирать мне про дядю Сашу, – наклоняюсь к ней. – Не надо. Мой отец вписан в свидетельство о рождении твоей дочери.

– Откуда вы знаете?

– От верблюда, – фыркаю.

– Для чего вы приехали? Чтобы сказать, что вы знаете? – подхватывает девочку на руки и начинает качать, успокаивая.

– Для того, чтобы посмотреть тебе в глаза и понять, что вами руководит… Соплячками такими, которые прыгают под мужиков взрослых. Да ладно, я все понял, и это всем известно. До чего низко, – хочу матом выругаться, да только вовремя себя останавливаю.

– Не вам мне мораль читать, – шипит. – Уезжайте и больше не смейте здесь появляться.

Одной рукой толкает коляску, торопясь от меня быстрее отделаться.

– Да я бы с радостью. Да не выйдет.

– Что же так?

– Наследство вам отвалилось.

– Вы бредите. Какое еще наследство?

– Слушай, хватит меня держать за идиота, – останавливаюсь.

Достала эта беготня.

Тормозит и девка.

– Повезло тебе, – усмехаюсь. – Не долго старика пришлось терпеть. Или у вас по любви великой? – издеваюсь.

– Что ты несешь? – хмурится и делает шаг в мою сторону.

– Скажи, не знала и не рассчитывала?