– Сюда, – командует снова.

Мне только и остается, это чуть ли не бежать за ним.

Гад!

На улице людно. Многие прохожие в деловых костюмах. И мужчины, и женщины. Все похожи друг на друга. Своим нарядом я выделяюсь из массы. И это привлекает внимание.

– Куда мы идем? – спрашиваю, догоняя мужчину.

– Обедать, – короткий ответ.

Прекрасно. Только хочу я есть или нет, вопрос не стоит. Он решил, значит так и будет.

Пройдя еще немного, Ярцев открывает передо мной дверь какого-то кафе. Чего не отнять, так это его галантности на людях.

Прохожу внутрь, окунаясь в приятную прохладу. Выдыхаю. На улице реально жарковато и душно. А тут – словно наткнулся на оазис среди пустыни.

Снова без единого слова Ярцев проходит в зал, где его встречает сотрудник кафе. Судя по тому, как они перекинулись парой слов, Владимир тут частый гость.

Идет к столику, я за ним. Садимся друг напротив друга. Откидывается сразу на спинку диванчика. Я же спину расслабить не могу. Словно в позвоночник металлический штырь всунули. Разве можно хоть немного расслабиться под таким взглядом? Он будто разделывает меня на части в своих мыслях.

– Что будете заказывать? – официант уже готов принять у нас заказ. Да вот только я снова теряюсь.

– Чай-кофе, салаты, десерты… – вопросительный взгляд Владимира. – Ты ни глотка чая в офисе не сделала. Еще в голодный обморок свалишься. Давай без нервных потрясений. Их и так достаточно, – звучит отнюдь не дружелюбно.

Делаю заказ, буквально наобум ткнув пальцем в список салатов и напитков.

Не выдержав такого накала, после того как у нас принимают заказ, я заговариваю первой:

– Я прекрасно вас понимаю, – начинаю свою речь, – и поверьте, я тоже далеко не в восторге от происходящего. Мне не нужно это наследство. Мне вообще ничего от вашей семьи не нужно.

Слушая меня, Владимир чуть прищурил взгляд, хмыкнув.

– Не стоило лезть к женатому мужику, если ты не хотела лезть в семью, – делает замечание.

– Вам не понять.

– Так объясни. Может, я пойму. Но, – качает головой, – нет, не пойму, – хмурит брови.

Официант приносит нам заказ. Мне чашку чая с лимоном и мятой, салат овощной. Владимиру кофе и какое-то горячее обеденное блюдо.

– На что только ты рассчитывала? Что он женится на тебе? – спрашивает и снова смотрит на меня. – Просчиталась? – делает предположение.

Молчу.

Ковыряю вилкой салат. На ум не приходит ни единой толковой мысли. Только одно крутится в голове, и я это озвучиваю:

– Я надеюсь, что нам больше не придется пересекаться, – отставляю тарелку почти не тронутой. Не могу я есть в его присутствии. Под этим нервирующим взглядом чувствую себя второсортной.

– Зря, – прилетает ответ.

И я его не понимаю. Смотрю на мужчину.

– Зря надеешься, – решает уточнить. – К твоему и моему сожалению, документы требуют подписи чаще, чем ты думаешь. Раз доверенность не выход, то…

– Будете кого-то присылать ко мне домой? – предполагаю я.

Смеется.

– Нет. Еще одну статью расходов вести за трату бензина, да износ служебного автомобиля из-за тебя, – качает головой. – Нет.

– Тогда не понимаю, чего вы хотите?

– Не строй из себя дуру. Все ты прекрасно понимаешь. И даже возможно больше, чем мне кажется.

Делает паузу.

– Тебе придется переехать в Москву.

– Нет, – тут же отказываюсь, хотя его слова звучали совсем не в качестве предложения. Скорее как приказ.

– Это не обсуждается.

– Нет. НЕТ! Вы вообще слышите меня или только себя? – начинаю злиться. – Любые подписи. Никаких проблем с моей стороны. Сижу, молчу, чиркаю в нужных графах своей корявой подписью. И на этом все. До совершеннолетия моей дочери. Никакого переезда, – выпаливаю и хватаюсь за чашку, делая пару глотков.

– Это ты меня, девочка, не слышишь, – он упирается руками о столик и чуть наклоняется в мою сторону. – Не я устроил моей семье сюрприз, а ты. Не я все усложняю, а твое существование. Поэтому плясать будешь по моим правилам, – звучит угрожающе. – Поэтому, дорогуша, собираешь шмотки свои и своего ребенка, и в ближайшие дни мой водитель тебя перевезет. Где будешь жить, этот вопрос я беру на себя. И никаких сюрпризов больше, – откидывается на спинку диванчика. Берет чашку с кофе.

Черт!

Поджимаю губы и отворачиваюсь к окну. Дышать тяжело. В груди все печет от досады и непонимания, как выбраться из этой ситуации. Мне это не подходит. Совсем.

Владимир

Пью кофе и наблюдаю за ней.

Актриса.

Хорошо играет свою роль. Можно встать и поаплодировать. Да вот только со мной такой номер не пройдет. Поверить в ее смятение? С какого? Картина и так понятная вырисовывается. Объяснять что-либо девчонка не собирается.

Ок.

Не хочешь – не надо. Я никого насильно пытать не собираюсь. Мне все это вообще никуда не уперлось.

Ох, отец. Подсыпал ты к моей жизни щедрую горсть геморроя. Благодарствую.

– То есть договориться не получится? – все же предпринимает попытку Синицына и поднимает взгляд голубых глаз на меня.

Качаю головой.

Ну уж нет. Играть будет по моим правилам.

– Но, – снова поджимает губы и чуть хмурится, – мне не просто все так взять и поменять. Я не одна. У меня на руках полуторагодовалая девочка. Плюс пожилая бабушка, работа в конце концов.

– Работа? – усмехаюсь. – Сколько ты зарабатываешь на своей работе?

Молчит.

– Насколько мне не изменяет память, там тебе приписана приличная ежемесячная сумма на содержание. Она меньше, чем твоя зарплата? Сомневаюсь.

Не смотрит на меня.

– Как быть с бабкой, решай сама. Хочешь, перевезем и ее, мне вообще все равно. Уйти с работы – не вижу трудности. Ребенок в сад ходит? Переведем здесь в частный хороший садик. Тут и медицина на высоте, да и все остальное. Пара дней тебе на все.

– Но…

Звонок моего мобильного заставляет посмотреть на экран гаджета.

Виола.

Беру телефон, мажу по экрану пальцем, отвечаю.

– Да, – а сам наблюдаю за девушкой.

– Володя, ты мне скажи, у нас что, все? Свадьба отменяется? Ты меня разлюбил?

Потираю переносицу.

Мне только сейчас телефонных разборок как раз и не хватает.

– Приеду вечером, поговорим.

– Нет, не поговорим. Ты мне сейчас скажи, у нас все как прежде? Да, я вспылила, я виновата. Но это не значит, что ты можешь не ночевать дома, вообще! Где ты сейчас? – не унимается Виола.

– Я в офисе. Мне некогда, вечером переговорим, – и отбиваю звонок.

Откладываю телефон в сторону и ловлю любопытный взгляд Синицыной. Жду, что сейчас как-то решит прокомментировать, но нет.

– И как с вами родные живут? – вдруг выдает.

Удивленно пялюсь на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– А то. Вас интересуют только ваши дела и проблемы. На остальных вам плевать.

– Это с чего ты так решила? – удивляюсь такому заявлению.

– А с того, как вы осудили мои умственные способности, – берет рюкзак в руки, поднимается. – Я вас поняла и услышала. А вот вы меня – нет. Мне очень жаль, что нам пришлось с вами встретиться, особенно после такого печального события в вашей жизни. Но свою жизнь я менять не собираюсь по одному только лишь вашему щелчку пальцев. Так жизнь не делается, – и выходит из-за столика.

– Куда? – рычу, потому что я еще не договорил.

– Домой. Всего доброго, – и не дожидаясь меня, торопится покинуть кафе.

Я подзываю официанта, быстро расплачиваюсь и выхожу следом. Оглядываюсь. Но девчонки нигде не видно. Кручу головой как идиот.

– Твою мать!

Ну и что мне со всем этим делать?

Разворачиваюсь и шагаю в сторону офиса. Черт с ней! Все равно будет так, как я сказал. Мне подобные сюрпризы больше не нужны. Так что, пусть пока думает, что может уйти. Нет. Не может.

Вернувшись на рабочее место, пытался связаться с Петром Андреевичем, но он куда-то уехал. Хорошо. Оставим на потом. Пока стоит переварить все что сегодня произошло.