Вести человечество может только тот, кто на практике знает разницу между грабежом и разбоем – другие не смогут пожертвовать даже своим комфортом. Сытый голодного не разумеет – и безупречно моральный не сможет стать символом всего человечества.

Витька с позывным “Император” – заключенный, которому выпал шанс “искупить” свои “грехи” на поле боя. Но действительно ли он виновен во всем?

Сколько вариантов есть у каждого из нас? Где находится ручей мужества, бьющий водопадом? Как командир властвует над энтропией? Почему быть человеком значит быть уже избранным и сколько ангелов на кончике иглы? И почему этих ангелов больше, чем крыс?

Возможно ли прекратить конвейер ненависти? И если да, то как?

И что же вечно на нашей родине, мороз или иррационализм?

Ante Scriptum: Данное произведение, хоть и является пародийным, но не преследует цели оскорбить или посмеяться над каким-либо из описываемых явлений или персонажей. Даже более того, я отношусь к главному герою и многим другим описанным персонажам с огромным сочувствием и состраданием. Такие люди многократно наказаны самими условиями, которые их сформировали и привели к той точке, в которой они оказались и они точно не заслужили такой судьбы. Для одних они – орки, для других – ресурс. Но никто не смотрел таким людям в глаза и тем более не видел в них свое отражение.

Как там было у Мольера про истинно праведных?

“Питают ненависть они, замечу вам,

Не к бедным грешникам, но лишь к самим грехам”.

ДИСКЛЕЙМЕР: Данное произведение формально представляет собой фанатскую пародию на одну известную вселенную и не имеет цели нарушить авторские права третьих лиц и интеллектуальную собственность компаний. Некоторые места, названия и технологии, упомянутые в данном произведении использованы в пародийном ключе. Все совпадения иного рода являются случайными.

Ощущение единства.

Огромный зал, больше некоторых площадей старых городов, освещался множеством горящих свечей, отражающихся от гладких стен, которые были облицованы разноцветными плитками и переливающимся металлом. Лишь иногда эти отблески света терялись в нишах барельефов по стенам. Барельефы изображали славные битвы прошлого: на одном красовалось войско в белых массивных доспехах, против него же стояли какие-то варвары и оборванцы с примитивными автоганами. Барельеф на противоположная стена изображал разбитые механизмы и расколотые экраны, похожие на разбитые зеркала. По центру же барельефа – изображение планеты, а уже на ней стоял гипертрофированно большой трон. На троне сидел величественно громадный человек в искусно украшенных доспехах с длинными волосами (хотя, человек ли это?). Он словно всем своим видом выражал космические амбиции и притязания всего человечества. Он словно символизировал собой все человечество.

Зал был полон людей, склонившихся перед алтарем, только вот этот алтарь производил впечатление не совсем обычного, словно они все преклонялись не какому-то богу, а…

А ему самому. Тому, кто стоял у алтаря. Огромному человеку с длинными волосами с барельефов. Он сидел в зале “во плоти”. Он сидел уже без брони, зато на нём красовалась римская тога и лавровый венец. Не обладая никаким визуальным “нимбом”, при взгляде на себя он создавал стойкое ощущение, что он у него есть.

По правую руку от него стояла сгорбленная фигура в длинной мантии. Капюшон скрывал его лицо – он предпочитал оставаться в тени по своей воле – но от него так же веяло силой.

Собравшиеся стояли почти недвижимо, словно боясь лишний раз даже вздохнуть при виде такого величия. Толпа была разношерстной – от оборванцев у дверей, которых вообще непонятно как сюда пустили, до худощавых жрецов в глубоких капюшонах. Перед самым же алтарем, склонившись, стояли в несколько рядов суровые воители, каждый из которых даже в почтительном полуприседе перед этими воплощенными амбициями человечества был не меньше роста среднего человека. Их толстую броню оттеняли огромные наплечники, на которых сверкали черепа и изображения орлов с распростертыми крыльями. На поясах у воинов висели огромные штурмовые пушки.

– Теперь вся Терра – единая империя! – произнес он, словно в полусне, не понимая, почему он вообще это говорит, и под поднявшийся гул собравшихся продолжил – Очередь за Сегментум Солар, а за ним – и всей галактикой!

***

– Витя, не спи, замерзнешь! – насмешливо произнёс Санёк с позывным “Дядя”, потрепав его за плечо, и его тень почти сразу скрылась дальше в проходе. Лишь сверкнула белым отблеском нашивка на его груди: “ГРУЗ 200 МЫ ВМЕСТЕ”. – Уснул, что ли, в этом окопе? – бросил он вдогонку, уходя.

Тот, к кому он обращался, открыл глаза, которые уже почти залепили снежинки. Мда уж. Витя поднялся и высунул голову наружу. К этим видам сложно привыкнуть, тем более за эти трое суток, что они провели “на передке” после трёх недель на полигоне.

“Дяде”-то что, он уже и Сирию прошёл (Дейр Эз-Зор штурмовал, в водах Евфрата ноги мочил), и, хоть и тоже сидел когда-то, конечно – но он-то совсем не чета им, ещё вчера хлебавшим баланду. Хоть на “передке” (да и вообще в “компании”) никто и не делал больших различий между зэками и “вольными”.

Безрадостные голые степи с редкими руинами городков. И самые большие руины лежали как раз впереди. Впрочем, если дать больше времени, то к этим видам можно привыкнуть? Или нет? Лунный пейзаж воронок иногда прерывался “разорванными проводами” труб от детских площадок и дворовых турников, лежащими на искореженном снарядами асфальте разбитыми магазинными вывесками среди того, что в обычной жизни называлось бы “строительным мусором”.

Однако тут далеко не обычная жизнь.

Перед глазами Витьки на несколько километров вперед простирался Бахмут.

Витька потрогал своё плечо, словно чтобы прийти в себя. Нет, это не сон. Витя повернул голову и посмотрел на эту часть своей формы. На плече – всё тот же круглый шеврон с черепом. А позиция и “блинчик” за ней иронично назывался “Париж”.

Вот уж действительно, увидеть “Париж” и умереть…

Тут, наверное, стоило бы, как в заезженном сюжете, разрушить пятую стену и взглянуть ему в камеру, а после со вздохом произнести: “Наверное, вам интересно, как я оказался в такой ситуации?”, однако тут всё было очевидно. Они все делили одну судьбу. Все, кто оказался тут. Кого-то вели сюда непомерные грехи, кого-то – непомерные амбиции. Пока ещё нет, не всего человечества, а лишь малой пассионарной его кучки, совокупности.

Витя получил позывной “Император”, в честь одного из своих “художеств”, которое стало причиной одной из его ходок – после пьяных выяснений отношений на лестничной клетке с соседом, он поджёг его гараж во дворе, за чем радостно следил с балкона, и не думая скрываться. Прямо как император Нерон за собственноручно устроенным пожаром в Риме, разве что стихи не декламировал…

Витька хорошо помнил свой родной городок на Севере, который и без всяких пришлых пассионариев выглядел немногим лучше пейзажа, что лежал перед ним. Помнил все: и происхождение каждого своего шрама: от банально искусанных собаками в детстве ладоней до длинной полосы справа от виска до нижней челюсти, где по касательной рассекло кожу верхним уголком лезвия топора в драке.