Глава 1 В могиле

На краю могилы, слева от нее лежала молодая женщина. Лет двадцати семи. На ней был темно-синий деловой костюм и кожаные туфли в тон на невысоком каблучке. Светлые волосы, когда-то заботливо заплетенные в косу растрепались. Да и сама она была запыленной, с комочками земли на одежде. Женщина внешне была без сознания. Параллельно ей с другой стороны могилы лежала крышка гроба из тяжелого лакированного дуба с отверстиями от выдернутых гвоздей и такими же пылью и комочками земли, как на женщине. Рядом с крышкой гроба лежала еще одна молодая женщина, в грязной, пропитанной пылью и кровью одежде, и судя по кожным покровам уже несколько часов как мертвая.

Голоса звучали глухо, искаженно. Один женский крикливый голос настаивал на том, что гроб вскрывать она не будет.

Стоп! Какой гроб?! С кем?

Второй голос, тоже женский, гнусел, что лучше убедиться, что Бернард сделал все точно, как обещал, а то станется с него пожалеть мерзавку в последний момент, и плакали тогда все их планы…

Кто это Бернард? А мерзавка? В голове было глухо и непонятно, как будто мозг состоял из ржавых шестеренок и рваных пружин и никак не хотел работать, будто испорченный древний механизма. Или старые дедушкины часы…Стоп. Дедушка. У нее есть дедушка? Или был? И у кого у нее?

Осознание происходящего приходило медленно, подталкиваемое неприятными, но как будто знакомыми голосами, а также дискомфортом от того, в каком состоянии находится тело. Ее собственное тело.

Она в темноте, обездвижена, вокруг холодно и мало места. А еще, кажется мало воздуха и вот-вот она начнет задыхаться.

Голоса становились более различимыми. Визгливый голос уступил гнусавому, и они уже вместе рассуждали на тему несправедливости. Что достаточно было показать им мертвое тело, чтобы успокоить, что ничто, вернее, никто не помешает больше их грандиозным планам, и не пришлось бы переться на кладбище, чтобы раскапывать могилу.

Стоп! Могила?! Кладбище? Голоса громче. В какой-то момент начали доноситься звуки от инструмента, задевающего твердую поверхность над ее головой. Наверное, гроба. Ее гроба. Потом снова ругань.

– Крышка прибита намертво. – визгливый голос, – может не будем проверять содержимое?

– Ага, а вдруг там еще одна незнакомая женщина, а не наша…– следующее слово, произнесенное гнусавым голосом было неразборчивым, но явно неприличным.

Сознание немного всколыхнулось. Оно было уверено, что хозяйка тела женщина приличная и даже более чем. Пошевелиться она не могла. Говорить даже не хотелось пробовать – явно те, кто вскрыл могилу были не лучшие собеседницы.

Женщины –гробокопательницы поругались между собой, и как бы им того не хотелось, но пришлось применить магию, чтобы извлечь гвозди, которыми наглухо забили гроб. Магия ощущалась и внутри гроба, как чужеродное и неприятное воздействие. Видимо, отношение к гробокопательницам определяло и отношение к магии, а может она была неприятна по магическим причинам. Как бы то ни было, но гвозди медленно поднимались из дерева и с легким свистом отлетали от гроба.

Наконец, последний гвоздь покинул свое пристанище, что должно было стать последним, но оказалось временным и отлетел в сторону. Крышка медленно поднялась в воздух сантиметров на пять, а затем была откинута в сторону.

Свет чувствовался через закрытые веки, но видимо внешне лицо оставалось полностью застывшим, и ни один нерв не дернулся. А дыхание замерло на интуитивном уровне, видимо, чтобы не выдать похороненную заживо перед явными недоброжелателями, если не врагами.

– Ну, что, убедилась? – воскликнул визгливый голос.

– Вполне – ответил гнусавый, – так бы и смотрела на покойницу, но домой охота уже. Закрывай ее.

– Как скажешь, подруга – как смог пробурчал визгливый голос.

Через несколько мгновений крышка гроба снова легла на место. Снова наступила темнота, хотя глаза по-прежнему были закрыты, но темноту и свет женщина в гробу различала.

– А забить назад? – спросила та, гнусавая.

– Тебе надо, ты и забивай! – взвизгнула ее подруга. – Сейчас я буду все собирать и тратить половину резерва, чтобы загнать их назад. Или у тебя артефакт с собой?!

– Нету артефакта, и молотка нет обычного. А ну ее, куда ж мертвая-то сбежит. – размышлял гнусавый голос.

– То-то же. Посмотрели, убедились и уходим. Завтра на работу с утра, дел невпроворот. Еще и проверку могут прислать –резал по нервам визгливый голос, как со звуком ржавой пилы по сучковатому дереву.

Первые комья земли упали на крышку гроба, потом бухнул большой ком, за ним еще и еще, приглушая голоса и отрезая от внешнего мира слоем земли.

Прошло немного времени. Глаза женщины резко открылись. Так и есть темнота. Воздух еще был, но нужно выбираться, пока есть физические силы. А они были. Зашевелились пальцы рук. Женщина немного приподняла руки и на автомате выполнила плетение. Из той прежней жизни, что была до погребения.

Крышка гроба немного шевельнулась, приподнялась, но бухнула назад. Только несколько комочков земли засыпалось внутрь граба. Понятно. Женщина стала копить все силы, что были, направила их в пальцы рук, подняла кисти рук над собой и повторила плетение, вкладывая все силы что могла.

Удар был мощный. Крышка, как позже оказалось, вместе с лежащим на ней телом молодой женщины взлетела вверх и взмахом кистей рук отлетела в сторону. Остатки силы молодая женщина вложила в заклинание левитирования. Она произнесла его одними губами, спустя минуту. Его хватило на то, чтобы подняться к краю могилы, а дальше она ухватилась за ветки куста, что по счастливой случайности склонились над ямой и потянулась за ними. Почувствовав под коленями твердую почву рухнула на землю и перекатилась от края могилы с живота на спину. «Я смогла!» мелькнула в сознании мысль. А дальше снова темнота. Она не видела, что уже не одна на кладбище…

Элизабет на кладбище (нейросети)

Глава 2 Сын

Очнулась внезапно. Первой пришла боль. Болела голова, руки, плечи, да, пожалуй – все тело. Но больше всего голова. Светало, хотя ночь еще не отступила и нашептывала на ухо всевозможные ужасы. Хотя кого ей бояться. Она сама мертвец.

Сбоку послышался шорох одежды и маленькие ручки тронули ее за плечо.

– Мама…мама – тонкий детский голосок позвал совсем рядом. «Сын!» -вспыхнула мысль.

– Сын, я с тобой… – прошептала женщина растрескавшимися губами.

– Мама, мама! – с новой силой заплакал ребенок.

– Не плачь, я жива. Мы вместе. – сумела произнести женщина. Она наконец начинала различать предметы вокруг. Увидела и мальчика лет трех. Такого родного. Сумела опереться на землю и сесть. Как зовут сына она не помнила. Как ее имя она не помнила. Но спрашивать сейчас боялась, чтобы не напугать амнезией ребенка. У него была с собой небольшая сумка. Видно из тех, что дарят детям, чтобы те чувствовали себя чуть-чуть взрослыми. Мальчик достал из сумки маленькую бутылочку воды, протянул матери.

– А ты? – спросила мать. Тот отрицательно замотал головой.

– Не хочу, тебе. – он говорил короткими фразами. Мать открыла крышку и сделала несколько глотков. Живительная влага придала сил и направила мысли на то, что делать дальше. Она посмотрела на надгробие. Буквы были золотые на черном с прожилками мраморе, это позволяло их прочесть даже при недостатке света. «Элиза Монгомери» гласила надпись. Дата жизни и смерти указывала, что ей двадцать семь лет. Вернее, будет, если доживет, через десять дней. «Надо уходить» – мелькнула в голове мысль. Она огляделась вокруг и в этот момент увидела с другой стороны могилы тело молодой женщины, в неестественном положении, что явно указывало на смерть. Мальчик шмыгнул носом.

– Мама, пора. Пошли. Я спрячу. – снова короткие фразы взволнованного мальчика удивили.