Бывают в жизни дни, когда хочется все бросить и бежать куда-нибудь подальше от земной суеты. Идеально подошла бы Луна. Например, район у моря Ясности: там тихо, безветренно, из-за отсутствия притяжения можно высоко подпрыгивать и зависать, любуясь с высоты кратером Лемонье.

Полеты на Луну пока еще редкость, но в качестве альтернативы вполне подойдет Исландия. Ее пейзажи не зря называют лунными – есть тут и моря, и кратеры, и вулканы. В этой стране так же месяцами длится ночь, людей здесь совсем немного, и те – викинги. В общем, купила я тур и полетела.

В Рейкьявике все было как везде: улыбки портье, джакузи в апартаментах, рестораны с высокой кухней. А хотелось новых ощущений. Ласкал ухо только инопланетный исландский язык – ни на что не похожий набор несочетаемых звуков. И еще туман, проникающий прямо в сердце, манящий и тревожный, как в фильме Тарковского «Сталкер».

Рано утром первого дня нас посадили в автобус и повезли смотреть какую-то звдостопримечательность. Ею оказалась большая лужа, которую обступила толпа туристов и сосредоточенно всматривалась в ее мутную жижу. Я тоже решила посмотреть, не плавает ли в ней что-то чудесное. Стоило мне приблизиться, как раздался страшный взрыв, и вырвавшийся из недр лужи столб воды окатил меня с ног до головы горячими брызгами и серным зловонием. Я редко ругаюсь матом, но тут получилось непроизвольно. В тот же момент с противоположной стороны лужи мне приветливо замахали руками. Без сомнения, это были русские туристы. Я поспешила ретироваться в автобус. Когда мы вернулись в отель, куратор попросила завтра взять с собой купальные костюмы – всех повезут в Голубую лагуну омолаживаться в горячих термальных источниках.

На обед был шашлык из ягненка. Стоило ли тащиться на край света, чтобы поесть шашлык.

– Вы красиво ругаетесь, – сказал вдруг по-русски сосед за обеденным столиком. – Я Арвид из Таллина. Сегодня уже улетаю. Вам не понравилась долина гейзеров?

– Арвид, а что тут можно заказать поесть, чтобы было местное исландское?

– Свид! Закажите, как я, свид, не пожалеете. Это баранина (а тут все если не рыба, то баранина), но приготовленная особым образом.

Я благоразумно решила посмотреть, что же принесут этому эстонцу.

Приплыл официант с подносом. На тарелке покоилась с миром разрубленная пополам овечья голова. Кажется, она была сырая. Впоследствии это подтвердил и эстонец:

– Слегка ошпаривают кипятком, – сказал он, обсасывая вытащенный из бараньей головы единственный глаз.

– А еще что-нибудь менее экзотическое тут едят?

– Тресковые щеки, квашеные тюленьи плавники, мясо тупиков, бычьи яйца, моченные в простокваше, яйца тупиков, тухлое мясо акулы – хакарль, маринованные губы кита, мясо морского котика, хрутспунгур.

– Хрутспунгур? – заинтересовалась я.

– Это маринованные яички молодого барашка, под прессом превращенные как бы в печеньки. Ну и кофе, тут отличный и бесплатный со второй чашки.

Краем глаза я наблюдала, как эстонец ковыряется в бараньем черепе. Вечер перестал быть томным.

– В стране слишком много блюд из яичек, вы не находите? – решила я продолжить диалог с соседом по столику, запивая прессованные бараньи яйца крепким кофе.

Арвиду принесли на десерт кружевные блинчики со взбитыми сливками. Cамое то после бараньей головы.

Эстонец недовольно покосился на мою пустую тарелку.

– Попросите хотя бы хлеба. Его тут выпекают прямо на вулканах.

– Я уже давно не ем хлеб, даже если его жарят черти в преисподней.

– Исландцы раньше тоже не ели хлеба. У них вместо хлеба была сушеная треска, представляете? – уже на ходу сообщил эстонец и умчался в свой Таллин, оставив на столе обглоданный череп и недоеденный глаз.

Я заказала водки.

– Вам какую? – спросила официантка. – У нас 14 сортов. Рекомендую картофельную.

Опрокинув рюмку-другую, я решила пока повременить с бегством из этой страны. Все-таки редко где встретишь такое разнообразие интересных блюд из яичек…

Утром я поинтересовалась у нашего куратора, нет ли на острове какой-нибудь экофермы, где можно пожить несколько дней в более приватной обстановке.

– Видите ли, я страдаю охлофобией (страх толпы – ред.), и все эти коллективные купания в термальных водах вызывают у меня приступы агрессии.

Куратор насторожилась.

– Фермы нет, но недалеко есть рыбацкая деревушка. Дедушка Ульфхильдюр будет рад гостям.

– Я никогда не смогу выговорить его имя, – предупредила я куратора во время езды по разбитой дороге, ведущей к избушке дедушки Ульфхильдюра. – Или это его фамилия? Он вообще приличный человек?

– Его имя означает «волк», а фамилий у исландцев не бывает. Также он не знает никаких языков, кроме исландского, и вам придется свести общение к минимуму.

– Какая удача! Это то, что мне сейчас необходимо.

Когда мы вошли в дом, дедушка Волк с рыжей окладистой бородой и веснушками на волосатых руках самозабвенно вязал что-то длинными спицами. Оказывается, вязание у местных мужчин любимое занятие.

Зазвучали рулады исландской речи, которая действовала на меня, как валерьяновые капли.

– Вот ваша комната, обед через час, еда простая деревенская, удобства во дворе – все как вы мечтали. Я приеду через два дня.

Кураторша села в свой Lexus и растворилась в тумане. Да, дороги тут как на Луне, зато автомобили, что надо.

Я посмотрела на дедушку. Он продолжал сосредоточенно вязать, не обращая на меня никакого внимания. На маньяка вроде не похож, и на том спасибо. Остаток дня я провела у океана. Он был суров, но прекрасен. Барашки серых волн, крики птиц, порывы ветра и все тот же обволакивающий молочный туман вселяли чувство тревоги и одновременно погружали меня в какую-то нирвану. В сумерках на обратном пути я еле отыскала нашу, обитую малиновым сайдингом избушку. Дедульки нигде не было. На столе стояло блюдо с жареной рыбой – ничего вкуснее я никогда не ела. Уснула я под шум волн и ароматы степных трав, как бывало со мной только в далеком детстве.

Утром разыгрался шторм. Дедушка по-прежнему отсутствовал, что меня несколько насторожило. Я отправилась изучать хозяйские постройки в надежде отыскать либо деда, либо «удобства во дворе». В самом отдаленном сарае невыносимо воняло туалетом, но никакого клозета не наблюдалось, только аккуратные дорожки гравия. Я слегка разгребла насыпь, и ужас сковал все мое тело. Под слоем гравия лежали куски разлагающегося мяса. Много мяса. Конечно, это были останки доверчивых туристов, которых этот рыжий монстр убивал и закапывал тут же. Дрожащими руками я потянулась за мобильным телефоном. Боже, какая я дура, ясно же, что они с кураторшей заодно. Но зачем? Со мной нет ни драгоценностей, ни денег. Да просто им нравится убивать! Кое-как взяв в руки себя и увесистую лопату, я подкралась к дому, где слышались голоса. Неожиданно дверь распахнулась, и мы встретились глазами: он – двухметровый увалень, такой же рыжий и конопатый, как дедушка, и я, с лопатой наперевес и решительностью русской бабы, готовой остановить на скаку кого хочешь.

– Добрый день! Это вы туристка из Франции? – спросил молодой викинг по-английски.

За его плечами в глубине дома я разглядела дедушку, невозмутимо перебирающего спицами.

«С двумя не справлюсь», – мелькнуло в моей голове.

Повисла неловкая пауза, которую прервал рев приближающегося грузовика с сооружением на борту, похожим на виселицу. На виселице болталось нечто метра два, напоминающее серую половую тряпку.

– Не бойтесь, это акула, но она уже дохлая, – улыбнулся молодой викинг. – Мой отец и дядя сегодня вернулись с рыбалки. Хотите посмотреть, что у нее в животе?

– Так это в сарае вы акул дохлых закапываете, что ли?

– Вы уже видели? Да-да, так готовится хакарль. Вас дедушка уже угощал нашей национальной едой?

Меня всегда удивляла страсть людей к вонючим продуктам. Взять тех же французов. Запах некоторых сыров с плесенью сводит их с ума. Амбре от «Эпуас Жермен Шабли» или «Вье Булонь» не сравнится ни с какими носками.