♦ «Все истинные Гуру – тот же самый единственный Гуру, Учитель, все они – единственное Божественное. Это основополагающая и универсальная Истина, которая оправдывает утверждение Кришнапрема. Но существует и истина различий; Божественное пребывает в разных людях с разным сознанием, выражающих разные учения и влияния, так что Оно может разной дорогой вести к духовной цели разных учеников с их особыми потребностями, характером и судьбой: это оправдывает действия Кришнапрема. Если все Гуру – это то же самое Божественное, это не значит, что ученик поступает правильно, покидая собственного Гуру и находя другого. По индийской традиции, ученик должен быть верен своему Гуру. Кришнапрем способен на такую верность: он всю жизнь и даже после смерти Гуру ощущает с ней духовную связь; поэтому у него не возникает мысли обращаться к кому-то еще. Да, „всё – это то же Самое“ – духовная истина, но ее нельзя применять на практике без разбора: нельзя относиться ко всем людям одинаково, поскольку все они – единственный Брахман: если мы начнем так поступать, в практической жизни воцарится ужасный хаос. Ты и сам всегда в глубине души наделяешь принцип верности большим значением; так же поступает и Кришнапрем, поэтому ты должен с легкостью понять его точку зрения. Трудности возникают из-за негибкой логики ума, но в духовных вопросах такая логика часто начинает путаться: единственные наши проводники – интуиция, вера и гибкий духовный разум».

Через несколько лет Кришнапрем посетил наш Ашрам в Пондичерри и тепло откликнулся на духовный контакт со Шри Ауробиндо и его благословения. Тогда мы наблюдали один очень характерный, незабываемый жест – жест безыскусной искренности, полный его неповторимого очарования. Это было в ноябре 1948 г. Я отвел его к Матери и представил ей. Он сказал, что пришел к ней за благословениями, чтобы он смог беззаветно предаться своему Гуру и Кришне. Мать смотрела ему в глаза с минуту, а затем сказала:

«Но ты уже предался Ему».

«Не до конца», – ответил он.

Потом Мать говорила нам, что его слова произвели на нее глубокое впечатление: а ведь он произнес всего несколько слов!

Затем он отправился в поездку по Южной Индии и посетил знаменитый храм Шрирангам, где испытал чдуесный опыт, по сути, опыт откровения. Тем временем я попросил Гурудева вкратце написать мне, какое впечатление произвел на него Кришнапрем, когда пришел выразить ему свое почтение во время даршана. Он ответил:

♦ «Не знаю, как вкратце написать о том, о чем ты просишь, и как это сделать. Наверное, со своей стороны я могу лишь повторить его слова: „между нами возник контакт“. Но духовный контакт трудно передать с помощью понятий ума, обычно они не могут в полной мере его выразить. Если ты имеешь в виду некие впечатления о нем, его духовной личности или внешней индивидуальности, то и тогда выразить их словами непросто; эти аспекты, скорее, чувствуешь, чем понимаешь умом, и, наверное, нелегко сразу перевести их на язык интеллекта. Пожалуй, единственное, что я могу сказать, – что эти наблюдения подтвердили, углубили и оживили те впечатления, которые я уже составил о нем по его письмам тебе и по тому, что я в них ощутил, по тому душевному пониманию, которое возникло между нами на расстоянии, ибо сам контакт не зависит от расстояния. Тебе прекрасно известно, что я всегда очень ценил его проницательность в духовных вопросах, блеск и точность его мысли и видения и то, как он их выражает (кажется, однажды я писал о них как о pashyanti vak), его духовный опыт (то, что я о нем знаю), а также его склонность постоянно обретать новое, двигаться вперёд и многогранность. Более сокровенное восприятие духовной индивидуальности, обладающей этими качествами, не сводится к интеллектуальному впечатлению. Думаю, на данный момент я не могу больше ничего написать, и надеюсь, что этого будет достаточно».

Я победоносно показал это письмо многим друзьям, которые восхищались Кришнапремом, и разослал его копии многим другим людям, хотя и знал, что он никогда не одобрит такой публичности. Но, в свою очередь, поскольку я питаю равноценное, почти инстинктивное отвращение к вынужденному молчанию, вынужден был защищать свой raison d’être[21]. Поэтому в назидание ему я привел прекрасный образ, о котором говорит Шри Рамакришна: «Люди делятся на два типа: одни с радостью ходят в манговую рощу, но не говорят об этом никому; другие, вернувшись, приводят в этот несравненный фруктовый сад всех и каждого. Я отношусь ко второму типу людей, потому и говорю вам, что узнал вкус Бога и могу подтвердить, что он великолепен, и вы, если захотите, можете сами это проверить».

«Поэтому, – упрашивал я его, – я обязан рассказать тем, кто жаждет встретить настоящего преданного – но находит, увы, только фигляров, – что духовное золото (в двадцать четыре карата!) можно найти даже в нашу эпоху громкой политики и материализма, хотя и не в открытых витринах магазинов, которые бросаются в глаза всем и каждому».

Кажется, где-то в начале 1923 г. – когда я гостил в Лакнау у профессора Дхунати Мукерджи – нас пригласил на чаепитие знаменитый поэт и композитор Атул Прасад Сен. Я до сих пор помню сияющее лицо молодого англичанина (примерно моего возраста), который сидел на диване с трубкой во рту. Поэт сказал мне: «Это Рональд Никсон, Дилип, наш блестящий преподаватель – англичанин-индус или, если хотите, индус-англичанин».

Мы рассмеялись, а сам виновник бурного веселья хохотал громче всех. Я полюбил его с первого взгляда и, вернувшись домой, рассказал библиофилу Дхурджати, что мне вспомнились его любимые строки Марло: «Раз полюбил, то с первого же взгляда!»[22]

Мы встречались в разных местах. Я выступал с песнями то там, то тут, а Никсон (так мы его тогда называли) любил мои песни, особенно гимны Кришне. Я приезжал в Лакнау один-два раза в год, и его присутствие наполняло меня абсолютным счастьем. Наше общение было восхитительным, беседы – познавательными, а индуистская вера вдохновляла. Я внимательно и восторженно слушал, как он говорит о Ведах, Гите, Тантре и т. д. – в частности, с ученым Шри Джагадишем Чаттерджи. Когда с нами не было «интеллектуалов», я задавал ему вопросы, на которые он отвечал с лучезарной ясностью и обаянием. Я часто записывал наши беседы. Однажды он сказал:

«Европа всегда помнит о том, Дилип, что люди нуждаются в хлебе: но она слишком легко забывает, что не хлебом единым жив человек. Но тебе, как индусу, не следует считать европейца своим Учителем, который укажет путь, ведь этот путь давным-давно указали тебе твои великие предки. Не забывай слова Кришны:

Он сам переводит эти строки в своей «Йоге Бхагавад-гиты»: «Сосредоточь на Мне свой ум, отдай Мне свое сердце, всеми своими действиями служи Мне, держи своё «я» за ничто передо Мной. Тогда, поистине, обещаю тебе, ты придешь ко Мне, ибо ты дорог Мне».

В то время он очень восхищался Буддой, Кришной, мистиком Лоуренсом, тантрами, Гитой (много лет спустя он прочел Бхагавату[23]) и Упанишадами. Однажды, когда мы заговорили о Шри Ауробиндо, он мимоходом заметил, что «Очерки о Гите» Шри Ауробиндо произвели на него огромное впечатление и что он еще не встречал лучшего толкования Триединого Пути Кришны. Именно это случайное замечание произвело полный переворот в моей жизни в течение последующих нескольких лет. Но тогда мой судьбоносный интерес к Шри Ауробиндо, этому Поэту-провидцу, еще не возник. А пока я путешествовал по Индии, «ища музыку в сердце шума», изучая новые стили нашей классической музыки, сочиняя путевые заметки и т. д., и то и дело писал Кришнапрему, рассказывая ему о своих волнующих музыковедческих открытиях.