– Наверное, этого вполне достаточно. Только я бы разделил ваш базис и психофизическую тягу поровну, – с веселым тоном вмешался полноватый розовощекий таксист. Глебу почему-то стало неловко.

– Ненаучно, – нейтральным тоном ответила Ева. – Кстати, нам лететь до порталиума. Ну так вот, остальные 30% занимает идеология. Это общие представления об идеальном, но не просто какие-то совпадающие мысли, а конкретные действия. Как у Бонни и Клайда.

– Кто они такие? – Не успокаивался разговорчивый таксист.

– Неважно. Будем считать, что пришельцы из другого мира, персонажи моей книги.

– Ах вот как, вы пишите романы о любви?

– Эмм, да.

– Но твои Бонни и Клайд разбойники, – возмутился Глеб.

– Что же поделать, любовь бывает причудлива. Не будешь же ты отрицать, что почти каждое их преступление имело идеологическую основу?

– Какую же?

– Государство тоже беспринципный преступник, оно грабит население на легальных основаниях, причем в грандиозных масштабах. Всякий банк, каким бы частным он не был, подчинен одной системе, имеет свой старший банк и охраняется законом. Бонни и Клайд хотели быть свободными от капитализма, да и грабили они по мелочам.

– Вот это да: государство преступник, а банки бывают частные. Во имя любви вы слишком много нафантазировали, лично для меня достаточно обычной крепкой семьи. Но мне почему-то нравится ход ваших мыслей. И этот ваш капитализм, что это такое? – Не унимался таксист.

– Если выйдет моя книга, вы сами всё узнаете, я рассчитываю на популярность.

– То есть достаточно просто вдвоем чего-то сильно хотеть? – Спросил Глеб.

– Еще раз повторяю – этого недостаточно. Совместные действия и только действия активируют идеологию влюбленной пары, без действий любовь неполноценна. Люди не могут объяснить, что такое любовь, поэтому перестают в нее верить. Большинство не способно выдержать ее силу, у них не хватает духовных сил. Любовь существует сама по себе как надмирная реальность, эта реальность не обязана посещать каждого человека. Она может вообще никого не посещать, – Глеб грустно посмотрел вниз на город. Где-то там остались его родители, он верил в их любовь, а теперь философия жены намекает на несовершенство их отношений из-за одного глупого исторического спора.

– А вот скажите мне, автор: вижу вам легко рассуждать о неком «базисе» и «психофизической-тяге», но как же быть с теми, кто скажем так, не вышел внешностью? Выходит, им не дано испытать любви? – На серьезных тонах спросил таксист.

– К сожалению, да. Как я и сказала, любовь не обязана посещать каждого. Она гораздо глубже, чем, кажется на первый взгляд. Если по каким-то причинам ваша вторая половина вас не хочет, и вы не провоцируете у нее психофизической тяги, по-настоящему любить не получится. Красивым людям обрести любовь проще, – после ее слов, таксист недоверчиво ухмыльнулся.

– Ох уж несправедливая штука эта твоя любовь, а ты говоришь она глубже, чем кажется. Это ли по-твоему «глубже»? – Тяжело вдыхая прокомментировал Глеб.

– Всё верно. Она протестует против самого Люцифера. Бог придал Люциферу изуродованный вид, но дьявол пошел на хитрость. Будучи обезображенным, красоту земного мира он взял себе, а духовная красота осталась Творцу. Теперь он контролирует форму, за Богом осталось содержание. Красивые люди чаще более высокомерны, богатые менее отзывчивы. Люди с не самой примечательной внешностью и не обладающие большими капиталами чаще бывают добрее. Любовь выдает протест, она стремится вернуть Богу, в том числе форму нашего мира. Ей нужна красота. Хотя бы субъективная, чтобы один из партнеров визуально восхищался своей половинкой.

– Говоришь форму… Ева, то есть ты тоже в курсе о пирамидах?!

– Каких еще пирамидах? Чувствую себя в психушке, хе-хе. Кстати, вот и ваш порталиум. Прилетели. С вас 250 рублей. Аккуратнее, не спешите, мне еще нужно приземлиться на парковку. Вашу пару Бонни и Клайда мне долго не забыть.

– Нуу, пирамиды другая тема разговора, – поспешил ответить Глеб. Ева расплатилась привычной для Глеба наличностью, считала ладонью с кресла водителя его контактную информацию, и они вышли из машины.

– Ева, куда мы держим путь?

– Нам срочно нужно попасть в космический центр Маршалла. Мы едем в Хантсвилл, Алабама. Гальф-шорс отменяется.

– Что мы там потеряли? – Глеб настолько был запутан, что не обратил внимания на странный вид порталиума, не имеющий ничего общего с аэропортом. Вместо большого помещения для пассажиров, перед ними сверкал огромный портал, испускающий ярко-оранжевый цвет. Он выполнял функцию главного входа.

– Там мы потеряли ответы на наши вопросы. Не совсем понятно, как мы оказались в промежуточном мире. В Алабаме Октахор припрятал Сагуну – лабораторию жизни, о которой тебе уже известно. Рептилоиды тоже хорошо следят за этой местностью. В Хантсвилле расположена точная копия Сагуны, она отражает всё, что содержится в ее оригинале. В каком бы мире мы не оказались, копия Сагуны всегда расположена в Хантсвилле. Где находится оригинал мне неизвестно. Пошли скорее, – она еще раз взяла его за руку и повела к сверкающему как солнце порталу.

Глава V Small Talks

Погружение в портал не было похоже на мгновенное перемещение. Они стояли на одном месте, весь остальной мир крутился вокруг них. Повсюду мелькали города, закаты, горы, леса и океаны. С непривычки у Глеба началась потеря ориентации. Температура становилась ниже, весна перетекла в зиму, зима быстро сменилась летней жарой. Перепады температуры пульсировали всё быстрее, неизменно теплой оставалась только нежная рука Евы. Когда ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, температура нормализовалась. Они оказались в большом помещении, оно не было похоже на аэропорт.

Глеба удивили кристально прозрачные стены, полы и потолок. Особенно пугало, что нигде не было видно ни одного крепления, полностью монолитная конструкция из стекла создавала иллюзию полета в открытом космосе. Под ногами на относительно близком расстоянии вертелся квадратный кусочек планеты, которую принято называть Австралией. В обычной жизни прозрачные полы считаются экстремальным аттракционом, но толпы бегающих туда-сюда пассажиров напоминали о безопасности. Глеб догадался, что этот порталиум единственный международный аэропорт, откуда можно переместиться в порталы разных стран и городов. В одном из них он недавно побывал. Осталось разобраться, как выглядят стойки регистрации и как найти нужную им стойку.

– Не бойся прозрачных полов, они многослойные. Это не просто плотное стекло, оно увеличительное. Все объекты, которые ты видишь, расположены намного дальше. Об этом можно долго рассказывать, у нас нет времени. В порталиум можно быстро попасть, но выбираться приходится дольше. В отличие от городов он обладает гравитацией, поэтому притягивает к себе все существующие порталы, – с интонацией экскурсовода объясняла Ева.

Она еще крепче сжала его руку, ускорив шаг в сторону большого искусственного водопада у ближайшей стены. Он был похож на декорацию для красивых фото на память, но из него выходили люди, их одежда оставалась сухой. Вода лилась прямо на пол. Чем ближе они приближались к водопаду, тем меньше его брызги мочили путешественников. По бокам от водопада высвечивались две голограммы с одинаковой надписью «Христиане».

– Нам сюда. Может быть, отстоим небольшую очередь, потом сядем в аппарат похожий на знакомый тебе самолет.

– Посмотри направо, почему соседний портал не из воды, он похож на позолоченный зонтик? Пассажиры исчезают не в воде, а под куполом зонта.

– Что тебя удивляет? Взгляни налево, пассажиры перемещаются через полумесяц и пятиконечную звезду. Чуть дальше алфавит деванагари с надписью «ОМ», а вон там Звезда Давида. Эти порталы просто распределяют точные маршруты на других континентах. Например, через позолоченный зонт «Chatta», помимо буддизма ты попадешь в локации даосизма, конфуцианства и синтоизма, а через «ОМ» в редкие локации Зароастризма или Кришнаизма.