Убедившись, что у меня нет оружия, сержант милиции разрешил обратно забрать все то, что сам только что выкладывал из кармана.

Затем проследовал за девушкой на второй этаж, в огромную комнату с табличкой «Приёмная».

Девушка сказала, что мне нужно здесь подождать немного, а сама вышла за дверь. Оставляя меня одного.

Около часа сидел в огромной пустой «приёмной», где кроме массивных старинных стульев и столов больше ничего не было.

Видимо, старинная мебель когда-то принадлежала Генеральной прокуратуре царского времени? Даже сам стиль мебели напоминает величие царской империи. Все такое огромное и массивно.

Обыкновенный человек в такой мебели сразу себя чувствует маленьким человечком перед величиной его величества царственной мебели. Мои размышления в полусонном ожидании прервал вошедший парень.

Тот самый парень, который вышел из первой правой двери автомобиля «Чайка». Затем открыл правую заднюю дверь автомобиля «Чайка», чтобы оттуда выпустит Генерального прокурора СССР, Руденко Романа Андреевича.

Видимо, этот парень помощник Генерального прокурора СССР или адъютант Генерального прокурора?

Мне неизвестно название должностей при Генеральном прокуроре СССР. В любом случае парень из автомобиля «Чайка» не может быть слугой Генерального прокурора СССР.

Мы в Советском Союзе, где дискриминация человека человеком запрещена Законом Советского Союза.

– Генеральный прокурор СССР рассмотрел вашу жалобу. – сказал парень, усаживаясь напротив меня. – Завтра по делам недавних событий на Северном Кавказе в Грозный направляется заместитель Генерального прокурора СССР. В понедельник в девять часов утра заместитель Генерального прокурора СССР, будет у вас в республиканском отделении милиции, где ведётся расследование вашего происшествия массовой драки в пионерском лагере «Горный воздух». Вам необходимо в девять часов утра быть в республиканском отделении милиции на следствии.

– Спасибо! Обязательно буду в девять часов утра в понедельник в республиканском отделении милиции в Грозном. – сказал парню. – Думаю, что там будут все участники нашего происшествия.

На этом моя беседа с представителем Генерального прокурора СССР закончилась. Парень проводил меня до выхода.

Мы с ним расстались у массивной двери огромного здания. У меня в запасе было трое с половиной суток.

За это время можно было куда угодно слетать, чтобы решить свои дела семейной важности.

Неизвестно чем закончится судебный процесс по делу о нашей массовой драке в пионерском лагере «Горный воздух», но уезжать нам с Кавказа придётся. Если ингуши объявили меня кровным врагом, то ингуши меня достанут где угодно.

Так что нам надо удрать с Кавказа. Вот только куда? Ведь кроме Москвы и Перми больше нигде не был. Вся моя жизнь прошла на Кавказе, где наши предки по линии моей мамы более триста лет тому назад образовали своё терское казачество.

Теперь ни те времена, когда наши предки, терские казаки и горцы, на большом круге могли решить накопившиеся проблемы. Затем плетью высечь виновников происшедшего. Сейчас другие законы в Советском Союзе, а на Кавказе нравы остались прежние со стороны ингушей.

Им по фигу советские законы, когда кто-то пустил ингушскую кровь. Пускай даже по вине самих ингушей. Убеждать их в моей правоте бесполезно и драться с ними тоже нет смысла.

В Москва мне не светит устроить свою семейную жизнь. Столица давно закрыта на прописку иногородних. Здесь своих жителей некуда девать.

Каждый год Москва увеличивается на десятки тысяч новорождённых детей. Кроме того, с объявлением проведения олимпийских игр в Москве в 1980 году, в столицу Советского Союза одних только профессиональных строителей едут тысячи человек.

Все строители тоже мечтают вскоре стать москвичами. Пожалуй, придётся ехать жить в Пермь.

Ни к тёще в двухкомнатную квартиру, а работать и жить в цирк, куда меня приглашали остаться после того, как там, в здании цирка объявил о женитьбе на простой девушки.

У меня тогда было два выбора. Либо покинуть работу в конвейере «Союзгосцирка». Уехать к себе на Родину в Северный Кавказ. Либо остаться в стационаре Пермского государственного цирка в качестве художника-оформителя, машиниста сцены или просто старшего униформиста.

Мне показалось унизительным работать в стационаре Пермского цирка кем угодно после работы в конвейере «Союзгосцирка» в качестве ассистента иллюзионного аттракциона «Человек-невидимка».

Поэтому тогда выбрал вместе с женой одно решение, уехать к себе на Родину, на Северный Кавказ.

Вот теперь решил в Москве, что в самый раз настало у меня время вернуться работать в стационар Пермского государственного цирка работать кем угодно.

Надо лишь заранее договориться с администрацией Пермского государственного цирка. В этом мне поможет ни Александр Александровский, директор Пермского государственного цирка, а Альфред Ди-Машио, главный режиссёр Пермского государственного цирка.

Ведь Альфред для нас с Людмилой был как бы брачный папа. Если бы не он, то едва ли у нас была семья.

Размышляя о перспективе своей когда-то сорванной карьере работы в цирке и возвращении к истокам зарождения нашей семьи, как-то произвольно и не заметно самому себе, приехал в аэропорт «Внуково» Москве.

Моё подсознание толкнуло меня к принятию решения срочно лететь в Пермь. Другого решения принять не мог.

Так как на Пермский государственный цирк, у меня были надежды на собственное спасение и на спасение семьи.

Благо, что самолёты из аэропорта «Внуково» в Москве в аэропорт «Савино» в Пермь, летают почти каждый час прямым рейсом и транзитом через аэропорт «Савино» Перми дальше на восток Советского Союза. К тому же сейчас ни сезон летних отпусков, когда билеты на самолёт невозможно найти.

Начало весны. Самолёты летают полупустые во все концы самой громадной страны во всём мире.

Мне без труда удалось приобрести в кассе аэропорта билет на самолёт из аэропорта «Внуково» на ближний рейс до аэропорта «Савино».

Оставалось лишь дождаться посадки на самолёт рейса, указанного в билете купленного на полёт в самолёте.

Мой лёгкий ужин был в салоне самолёта вовремя полёта до Перми. Там же в салоне самолёта сам мог немного подремать. Получалось так, что вторые сутки на ногах и в полёте.

Толком нигде не кушал и спал лишь в самолётах. Если это можно назвать сном. Когда приходится то подниматься, то опускаться в воздухе вместе с самолётом. Переживая состояние своей невесомости и возможного провала в воздушной яме вместе с современным лайнером.

Поздно вечером на самолёте прибыл в аэропорт «Савино» в Перми. Ранняя весна 1973 года встретила меня в Перми не дружелюбно холодным ветром и мокрым снегом. Одетый в один костюм, под которым кроме белой сорочки и майки больше ничего не было, продрог весь до посинения, пока добрался автобусами с пересадкой до Пермского государственного цирка в центре города, точнее, в старый городской район «Мотовилах».

В служебном входе Пермского государственного цирка ничего не изменилось. Те же самые лакированные двери со следами от нашей обуви.

На проходной сидела та же бывшая артистка цирка, а сейчас пенсионерка с заслуженным стажем, Сара Фридман, которая знала обо всех артистах цирка больше, чем они могли знать сами о себе.

Плотно укутавшись в старый шерстяной плед, который пережил все революции в России, Сара Фридман сквозь очки удивлённо посмотрела на пожелтевшее давно просроченное удостоверение личности Пермского государственного цирка.

– Ты что это тычешь мне под нос свой исторический экспонат? – возмущённо, сказала Сара Фридман. – Пока не выжила из ума, чтобы забыть твою личность, на которую не требуется никакого удостоверения. Ты лучше расскажи, как там твоя красавица живёт на Северном Кавказе. Ей лучше было бы жить на Южном Урале или на севере Израиля, чем на Северном Кавказе.

– Вот именно поэтому прилетел сюда, чтобы вернуть её к вам. – шутя, ответил. – На Северном Кавказе ей слишком холодно. На Юном Урале уйдёт жарко.