Так что меня, Цалоева Беслана и Долгаева Иссоп оставили в камерах предварительного заключения до конца следствия.

Долгаева Муссу и Музаева Зомана, как сильно пострадавших, отправили обратно под усиленной охраной на лечение в сельскую больницу аула Чири-Юрт. Следом за следственными делами шли выходные дни, суббота и воскресение по всей стране.

Так что мы задержанные могли лишь наслаждаться отдыхом в камерах предварительного заключения во время воскресных дней.

Затем с понедельника ждать своей участи, во время следующего следствия по делу массовой драки с разбоем в пионерском лагере «Горный воздух».

У меня было немного шансов выбраться на свободу. Но как избежать кровной мести, это не знал?

Как бы не закончился суд по этому делу, в любом случае ингуши не оставят меня в покое до конца моей жизни.

Мне придётся обращаться к правосудию с целью своей защиты или самому защищать себя с оружием в руках.

Вот только где мне взять оружие в Советском Союзе, этого совершенно не знал. Ведь в Советском Союзе огнестрельное оружие постоянно находится под особым контролем, а холодное оружие вообще запрещено носить.

Остаток пятницы и вся суббота прошли хорошо. Если так можно сказать о жизни в камере предварительного заключения.

Камера предварительного заключения в милиции, отличалась от камеры в тюрьме лишь тем, что в камере предварительного заключения не было бака под названием «параша».

В тюрьме заключённые в «парашу» оправляются прямо на том месте, где кушают и спят. В милиции из камеры предварительного заключения выводят задержанных оправляться в туалет на улицу в специально отведённое место, где нет никакого элементарного удобства в туалете. Просто дырка в полу сарая над ямой с навозом, куда оправляются. Даже негде руки мыть в таком туалете.

Вокруг общественного туалета огромная каменная стена с колючей проволокой. Во время такого выхода в туалет по нужде, мне в камеру предварительного заключения в милиции, кто-то подкинул школьную тетрадь со стихами. Стихи написаны от руки про ингушей, которые недавно бунтовали в Грозном.

Раз в крещенский вечерок,

Ингуши восстали.

Сдвинув шапки на бочок,

Все «Ура!» кричали…

Не хватает им земли,

Строить негде гаражи…

Им нужен райский уголок,

Кому Кизляр,

Кому Моздок,

Кому Осетии кусок…

Ингуши были,

Водой их смыли.

Но урок мы не забыли…

Стихотворение про ингушей, было размером в целую школьную тетрадь. Настоящая поэма о восстании ингушей. Стихотворение запомнить наизусть не удалось. Автор стихотворения тоже неизвестен. В дальнейшем стихотворение передавалось из рук в руки по всему Северному Кавказу.

Позже читал это стихотворение в нескольких вариантах разных авторов, которые дописывали и переписывали стихотворение по своему усмотрению.

Так что это стихотворение, о восстании ингушей в конце 1972 года и в начале 1973 года, стало фактически народной поэмой.

Утром воскресного дня, после скудного завтрака, в республиканском отделении милиции началась какая-то непонятная возня. Милиционеры бегали по кабинетам, что-то кричали.

Из камеры предварительного заключения невозможно было понять причину суеты. Можно было подумать, что началась война с ингушами или ингуши пытаются освободить своих собратьев из камер предварительного заключения. Могли быть другие причины, которые мне были неизвестны.

Так как сидел один в камере предварительного заключения в самом конце здания республиканского отделения милиции.

До меня доходил с улицы только неразборчивый шум голосов и рёв двигателей автомобилей.

– Александр Черевков! На выход из камеры! – громко, сказал мне, сержант милиции, открывая железную дверь моей камеры предварительного заключения. – Руки назад! Быстро иди вперёд в кабинет дежурного отделения милиции.

В кабинете дежурного республиканского отделения милиции было многолюдно от милиционеров. Сюда собрались все дежурные милиционеры по зданию республиканского отделения милиции.

У каждого милиционера внешний вид был такой, что можно было подумать милиционеры только что из окопов во время очередного боя с противником, который любыми путями хочет пробиться в здание республиканского отделения милиции. Форма у милиционеров была мокрая и выпачкана в грязь, как бывает во время дождя. В это время за окном весна с яркими лучами солнца.

– Говорят, что ты командир строительного отряда и во многом разбираешься? – обратился ко мне майор милиции, вытирая своё вспотевшее лицо испачканными в глину руками. – Наверно, также в электричестве разбираешься?

– Во многом разбираются только те, кого упрятали за знание в психушку. – ответил майору. – Мне не все дано понимать. Однако, не пойму, что вы от меня хотите?

– В присутствии тебя когда-нибудь кабель протягивали? – нервно, спросил майор милиции. – Ты хотя бы видел, как это дат электрики?

– Говорите яснее, чтобы мог вас понять, о чём идёт речь. – прервал, не понятное объяснение майора милиции. – По делу можете сказать.

– У нас во дворе отделения республиканской милиции прорвало водяную трубу. – стал объяснять майор милиции. – Мы перекрыли всюду воду, чтобы не залить здание республиканского отделения милиции. Прорванная водяная труба оказалась выше нашего здания. Грязная вода стала проникать на первые этажи и в подвальные помещения здания республиканского отделения милиции. Здесь у нас архивы республиканского значения и всюду электричество. С трудом нашли кран на трубе, в которую вода поступает из городского водопровода.

Воду перекрыли. Решили устранить аварию. Вызвали к себе знакомого экскаваторщика вместе с техникой. Экскаваторщик разрыл яму над водосточной трубой, чтобы устранить аварию. Рядом с треснутой водяной трубой городской электрический кабель.

– Экскаваторщика сразу на месте убило током? – с тревогой, спросил, майора милиции. – Не служу в морге. Здесь вам ничем не могу помочь. Мне при виде крови сразу становится плохо. Могу даже умереть от страха.

– Все целы! Вот лишь здание республиканского отделения милиции полностью обесточено. – сказал мне, майор милиции. – Ты хоть немного представляешь о том, что такое без электричества республиканское отделение милиции?!

– Сотни свободных людей, которых не заберут в милицию по всей республике. – ляпнул, сразу совсем не подумав. – Представляю, как будет ликовать народ.

– Болван! Это большая масса не пресечённых преступлений по всей республике. – поправил меня, майор милиции. – Сколько людей пострадает!?

– Так что вы хотите от меня? – удивлённо, спросил, майора милиции. – Не могу быть проводником электричества. Ни для того дрался с ингушами за свою жизнь, чтобы сейчас быть убитым электричеством. Вызовите дежурного электрика. Он быстро устранит неисправность в электрической связи. Дела то всего в аварии на одну копейку стоит.

– В том-то и дело, что у нас прервана вся связь с внешним миром. – объяснил мне, майор милиции. – Где искать дежурного сантехника и дежурного электрика, мы знаем по телефону, который сейчас у нас совсем не работает.

– Хорошо! Пойдём, посмотрим, что там у вас случилось на линии. – согласился с ним. – Может быть, помогу вам в чём-то? Хоть не всё понимаю. Но! Хоть что-то исправить смогу.

Авария действительно произошла чуть выше здания республиканского отделения милиции.

Разрытая экскаватором яма метров пять в ширину, метра два в глубину, а также добавочно около метра в глубину с мокрой глиной и порванным кабелем на метр выше треснутой водяной трубы, которую не видно под слоем мокрой грязи.

Вся территория вокруг здания республиканского отделения милиции загажена до такой степени, что можно подумать в этом месте ведутся археологические раскопки или кто-то совершил открытый подкоп к камерам предварительного заключения, чтобы оттуда вызволить преступников.

Теперь сюда на территорию республиканской милиции нужно много воды, чтобы смыть всю грязь.