Мне повезло, что луна была слабой, плохо освещала землю, а шум реки скрыл меня. Возле турбазы "Варзоб" меня никто не заметил. Без устали скакал, как горный козел по камням, несколько километров. Когда мои ноги были избиты об острые камни и устали до измождения, перешёл на шаг. Так сильно устал, что мне уже было всё равно, заметят меня или нет. Но все же, какой-то страх в сознании не пускал меня на трассу. У меня было какое-то предчувствие, что на трассе все ещё ищут убийц, но только не в том направлении.
Наверняка, Насыров Сухроб, дал ложные показания, отвлекающие поиск убийц в другую сторону. Ведь он очень известный человек. Его слово, это закон даже милиции. Насырову Сухробу поверят на любую выдуманную им историю. Мне пришлось пройти ещё пару километров вдоль реки, прежде чем увидел мост через реку Варзоб. Но моё лицо не обрело радости надежды. С обеих сторон моста стояли милицейские автомобили с мигалками. На основной трассе стояла ещё одна милицейская машина с мигалкой. Все вокруг реки было блокировано.
"Обложили со всех сторон." – подумал. – "Придётся сидеть и ждать. Покуда меня милиционеры увидят."
Мне некуда было деться. Надо было ждать результата. Возможно, он будет в мою пользу? Меня пока сейчас они не обнаружили. Только предательница луна вылезла из-за тучи, ярко светит над головой, как солнце днём. Посмотрел вокруг себя, куда бы сесть. Нашёл вблизи доски. Положил доску на небольшой камень и сел, прикрывшись со стороны стоящими радом огромными валунами камней. Так меня не было видно со стороны моста через реку Варзоб и со стороны трассы. Если они меня не заметили тогда, когда шёл вдоль реки. Но вокруг было совсем тихо и никого не видно. Даже овчарок нет, возле машин милиции.
Ночная прохлада с гор опустилась в долину. На мне одна рубашка с короткими рукавами навыпуск, без майки, на голое тело и ещё брюки. На ногах босоножки и тонкие летние носки. Голое тело обдувалось прохладой. Вся кожа покрылась пупырышками. Мне стало холодно, но разогреться было невозможно, так как любое моё резкое движение могли увидеть милиционеры с моста или с трассы. Заправил рубашку в брюки и стал потирать тело руками, чтобы как-то мне быстрее согреться. Согревшись немного от растёртого тела, прислушался к окружающим звукам природы. Рядом журчала в реке вода. Где-то у дороги кричала ночная птица. За рекой выли шакалы и тявкали лисицы. Привыкнув к постоянным звукам природы, стал медленно засыпать между камней. Мне нужно было дождаться, когда отсюда разъедутся машины милиции.
Разбудил меня рёв большегрузной машины на трассе. Посмотрел на мост и на трассу. Там не было милицейских автомобилей. Оглядевшись вокруг, пошёл в сторону моста через речку Варзоб. Возле моста на асфальте были разбитые стекла от машины. Очевидно, это тут была авария, поэтому здесь были автомобили милиции, а точнее ГАИ?
Решительно перешил через мост и направился в сторону посёлка, который находился на краю Душанбе. Оттуда близко к транспортным линиям до центра города. Когда оказался в городской черте, то быстро направился в сторону общественного транспорта. Мне нужно успеть на последний автобус домой.
При свете уличных фонарей посмотрел на свои наручные часы, на которых был двенадцатый час ночи. Буквально помчался к троллейбусу, идущему до железнодорожного вокзала. В салоне троллейбуса было всего пять человек. Обычно, в такое время, в Душанбе всегда летом много народа, но после февральских погромов люди стали бояться выходить ночами на улицу.
Особенно от этого пострадали кинотеатры, рестораны и общественный транспорт, так как резко сократился приток денег. Некоторые кинотеатры и рестораны закрылись. Меньше стало ходить общественного транспорта. По городу объявлен комендантский час. Кроме того, начался отток русскоязычного населения, которые на восемьдесят процентов участвовали в развитии экономики Таджикистана.
На привокзальной площади стоял последний автобус в нашего города. Автобус собирал опоздавших пассажиров. Прошёл на свободное место и сел у окна. Автобус не успел решиться на отъезд, а уже спал утомлённый беготней от опасного места, где был трагический праздник лета. Мне было жалко Салмаевых, Анвара и Мадину, но никто не мог их вернуть к жизни. Но самое ужасное впереди. Придётся работать рядом с преступниками и делать вид, что ничего не знаю об участии преступников в убийстве молодой пары. Даже сказать о преступлении никому не могу.
Ведь мой рассказ тут же повлечёт уголовное дело против меня. У меня нет никаких вещественных доказательств и свидетелей этого преступления. Мне надо дома прослушать плёнку магнитофонной кассеты. Может быть, там есть какие-то доказательства других преступлений, чтобы за это как-то зацепиться, а после раскрутить все преступления совершенные при участии Насырова Сухроба? Таким образом, у меня будет возможность раскрыть тайну убийства, чтобы пресечь дальнейшие преступления этой банды. Ведь они на этом не остановятся. Когда-нибудь доберутся и до меня.
Тем более, так думаю, что Насыров не простит мне резкого разговора с ним, во время спора насчёт работы Шевелева Валеры и Гиззатулина Рашида. Лучше бы тогда с ним согласился. Сказанного слова уже не вернёшь. Но в то время мне не было известно, что Насыров Сухроб преступник. Ведь только предполагал, что у него ни все чисто, но не до такой же степени, как убийство собственной секретарши. Возможно, что Салмаева Мадина знала о нем такое, за что его могли посадить? Вот он и приказал убийцам добраться до неё. Убийцы перестарались. Убили Мадину и её мужа Анвара. Все остальное, что говорили убийцы в своё оправдание Насырову Сухробу, так это лапша на ушах глупцов.
Убийц было четверо здоровых парней, двое даже из машины не вышли, так были уверены в способностях двоих своих друзей. Им ничего не стоило побить Анвара и забрать у Мадины плёнку. Но преступники заранее собрались убить молодую пару. Драка была лишь предлогом убийства. Скорее всего, у этих преступников вошло в привычку убивать людей. Мне было известно на их совести три убийства и одно ранение. Сколько всего убийств было на их совести? Вероятно, что это они были организаторами погромов, а руководил погромами Насыров Сухроб? Блюститель порядка в Душанбе, столицы Таджикистана, сам намечал в ней погромы.
Вдобавок, он, контролирует контрабанду в Таджикистане из стран ближнего Востока. Не многовато ли этого одному человеку? Вероятно, что есть в правительстве более важная птица, которой известны все каналы мафиозных структур? Вот бы до них добраться. Жалко, что сам не пошёл учиться юристом, тогда бы им несдобровать. Постарался бы их всех упрятать за решётку.
Хотя, у меня есть такая возможность. Все исправить. Может быть, бросить свой бизнес и согласиться идти работать в КГБ, это ещё мощнее организация, чем юридические органы? Тогда сам их всех уже точно пересажаю. Но, пока мне самому надо выбраться из этого дерьма, в котором сам сижу с головой и не знаю, как поступать дальше. Автобус сильно качнуло. Открыл глаза и посмотрел на улицу через стекло автобуса. Мы подъезжали к нашему Кофарнихону. Встал и пошёл к выходу. Хотелось быстрее идти домой. На нашей остановке вышло большинство пассажиров. Все тут же разбрелись в разные стороны. К своему дому пошёл один.
Когда проходил мимо окна Шевелева, то увидел в нем свет. Полуночник не спит и при своей семье. Тогда в стройбанк он приходил со своей женой и дочерью. Семью привёз на лето в Таджикистан отдыхать от чернобыльской радиации. Он сам говорил, что в Киеве счётчик Гейгера от радиации зашкаливает и трещит больше нормы. Поэтому Шевелев привёз семью на лето в Таджикистан, словно за лето радиация в Киеве упадёт ниже нормы. После взрыва Чернобыльской атомной электростанции, в тех местах теперь зашкаливать будет несколько столетий. Кто попал в эту зону, уже давно больные. Так что семье Шевелева и ему самому, никакие поездки не помогут, тем более он сам говорил, что зашкаливает. Если Шевелев Валера видел, что зашкаливает, то он тоже на всю жизнь поражён атомной радиацией, которая мгновенно прошивает все и всех вокруг себя.
