Как-то пришлось Еремину грыжу брюшной полости вырезать. Решил как-то повысить свой уровень физической подготовки, но не рассчитал заложенного в организме потенциала и спустя пару месяцев интенсивных занятий заработал грыжу. Для операции предпочел немцев. В процессе – понял, что не ошибся выбором. Все сделали, как следует. Умеют же, чертовы арийцы! То ли было на ком потренироваться, иронично рассуждал Иван Васильевич, то ли на самом деле такая аккуратная нация?.. Все до мелочей предусмотрели! Правда, счет за операцию и сопутствующее медобслуживание был немаленький! Ничего, родное государство оплатит, в бюджете предусмотрены затраты на такое лечение «слуг народа». Тем не менее, молодцы. Пользу принесли, большое им спасибо!..
Другое преимущество бытия в номенклатуре – быт налажен лучше, чем даже у господ времен царизма. Спасибо советским функционерам – в свое время постарались, организовали, а нынешние правители улучшили и развили: тут тебе и дачи, и машины, причем с проездом безо всяких пробок, и пайки, и подарки, и энтертейнмент, и решение многочисленными помощниками всевозможных бытовых проблем… Всего не перечислишь. Оказывается, все у нас есть, на хорошем уровне, причем не только тебе хватает, но и помощникам из простых смертных, то есть тем, кто все это обеспечивает! После перестройки все в этом плане только улучшилось: финансирование в таких вопросах не принято ограничивать.
Но увы, без недостатков ничего не бывает! В том числе – и в работе слуги народа. Как, например, сегодня. Перед тобой стопка бумаг с полметра толщиной, и на каждой надо резолюцию поставить. Любим мы, черт побери, бумаготворчество! В документах, которых надо и свое ценное мнение отразить, и мнение Правительства – Премьер делегировал, так сказать, свои права, халтурить нельзя… Тут хочешь – не хочешь, а читать надо, несмотря на то, что секретариат тебе и так и сяк все расскажет, и разжует, и наизнанку, если надо, каждую бумажку вывернет. Ничего не поделаешь, здесь нужно лично самому Ивану Васильевичу напрягаться, в таком ответственном деле лучше дважды не перепоручать…
А как же! Во-первых, когда несколько раз прочитаешь документ, содержание откладывается на века, профессиональная привычка. А содержание документа, как известно, отражает суть происходящих событий.
Во-вторых, как показывает практика, часто надо иметь свое личное мнение, а не мнение секретариата. Мало ли, кого и зачем они там протежируют или чего и почему лоббируют… хоть и свои люди, специально отобранные…
В-третьих, после личного прочтения в высококомпетентном чиновничьем мозгу Ивана Васильевича формируется единственно правильное решение по документу, обусловленное сутью и, что интересно, формулировками документа, даже если они и отражают эмоции составителя. А иногда даже именно формулировки имеют решающее значение, когда речь идет, например, о чьей-нибудь посторонней экспертизе правильности принятого решения… В общем, работа с документом – это искусство.
Поэтому Еремин не слишком часто прибегал к помощи помощника-секретаря, который бы комментировал документы, представленные для подписи. Иван Васильевич внимательно просматривал отраслевые отчеты налоговой инспекции, вникая в основные цифры… Стоп! Что это такое? То ли память подводит, то ли совсем рядом происходит нечто весьма любопытное, возможно, с криминальным следом. Если в советское время ежегодная добыча алмазодобывающей промышленности исчислялась тремя и более миллиардами «зеленых американских рублей» в год, то сейчас, согласно отчету налоговой инспекции, судя по налогам, добыча отрасли теперь почти вдвое меньше. Даже если закрыть глаза на сомнительность законности приватизации, перераспределившей государственные предприятия алмазодобычи в карманы специально отобранных «очкастых частных собственников», все равно, налицо снижение объемов более чем вдвое. А по достоверным, хотя и косвенным, сведениям Еремина – объем алмазодобычи за последние годы – напротив, должен был существенно возрасти.
…Полгода назад Иван Васильевич исключительно по долгу службы, а не по велению души, так как не чувствовал в себе охотничьей косточки, был в Якутске на медвежьей охоте, и там ему, в относительно тесном кругу – собралась компания в русской бане – встретился представитель фирмы среднего пошиба, занимающейся алмазодобычей. Ну, язык у того – точно, без костей! Только и делал, что болтал – хвалился, как у них, да и у него лично, хорошо. Заодно и проинформировал, что производство по сравнению с его бытностью в социализме увеличилась на треть. Еремин развивать этот контакт не стал – рискованный какой-то субъект, – но информацию об объемах производства алмазодобывающей промышленности к сведению принял. Интересные факты и нюансы Иван Васильевич любил запоминать. На всякий случай. Он не исключал, правда, что сведения могли быть и не вполне достоверными…
А сейчас во время работы с документами внезапно возникшие подозрения, да и собственно свою память, надо было проверить – вдруг его дезинформировали, или он сам что-нибудь не так понял, перепутал! Иван Васильевич набрал номер помощника, проверенного в течение долгих лет и в различных рабочих ситуациях человека. Спокойно, без фанатизма попросил навести справки. Но сказал так, что помощник понял (как-никак, не первый год работы вместе!), что информация нужна в кратчайшие сроки, точная и всеобъемлющая.
Через пять дней у Еремина на столе лежала папка, документы в которой полностью подтверждали его подозрения. Иван Васильевич даже в какой-то степени за себя порадовался, убедившись в очередной раз в правильной избирательности и остроте своей памяти и сообразительности.
Второй звонок по этому делу Еремин сделал заместителю директора ФСБ России Вячеславу Владимировичу Панкратову. Несмотря на специфическую особенность их служебных взаимоотношений (ФСБ подчиняется напрямую Президенту, так что Еремин де юре не должен приказывать), Панкратов к просьбе Ивана Васильевича отнесся с предельным вниманием. Еремин находится на подъеме карьеры, с хорошими перспективами, так что лучше с ним поддерживать качественные и доброжелательные рабочие отношения.
Вячеслав Владимирович обладал одним неординарным свойством, именно благодаря которому ему было суждено продвинуться так высоко, тогда как ничего не предвещало удачи в карьере. Выдающихся способностей, а также так называемого блата у него не было. Были здравый смысл, аккуратность и последовательность в достижении целей. После довольно успешной оперативной работы в ФСБ Панкратов «бросил якорь» в «штабе конторы» – в скопище чиновников в погонах, из года в год ведущих рутинную работу, без которой никуда не денешься в любом ведомстве. Панкратов был назначен начальником одного из управлений Центрального аппарата ФСБ – начальником, которым (глядя правде в глаза) и намеревался уволиться по достижению предельного возраста пребывания на службе в ФСБ России. Время от времени на подобных должностях приходится принимать решения, по которым становятся видны результаты работы, а в этом Панкратову не было равных. Он обладал такой развитой профессиональной интуицией, что буквально на ходу, что называется, на глазах у начальства принимал решения, которые впоследствии казались единственно верными, хотя и были в момент их принятия далеко не очевидными и даже сомнительными. Его заметили будущие власть имущие.
Когда у власть имущих статус «будущие» поменялся на «настоящие», точнее, действующие, о Панкратове вспомнили, и он с должности начальника управления был назначен на должность заместителя директора ФСБ. Серьезный служебный рост, если учесть, что никаких родственников или друзей у Панкратова в структурах власти не наблюдалось.
Способность на ходу принимать разумные решения оценил и Иван Васильевич, поначалу находящийся в довольно дискомфортном состоянии при разговоре с Панкратовым. Неудобство положения заключалось в том, что Еремину пришлось обращаться с просьбой в «дружественное ведомство» не по приказу сверху, как это принято во властных структурах, а как бы по собственной инициативе, что могло потом и «боком выйти». Хотя, конечно, формальный повод был – это указание Премьера на совещании «поискать деньги». Поэтому, прежде чем позвонить Панкратову, Иван Васильевич с полминуты сосредоточенно смотрел телефон спецсвязи, проговаривая про себя то, как он будет формулировать свою просьбу, затем решительно набрал номер:
