Сергей хмыкнул:

– Да ладно, пройду я тебе этот тест Тьюринга, еще посмотрим, у кого баллов больше будет, у меня или у тебя, блин.

– Правда? – Кир расцвел. – Вот спасибо! Я тебя отблагодарю! Я тут думал… в общем, я кое-что придумал касательно твоей проблемы…

– Ты бы сначала со своей проблемой разобрался, а уж потом обещаниями разбрасывался. Тоже мне падший ангел. Как отсюда выбираться будем, придумал?

Кир смутился:

– Ну… пока еще… вообще-то нет. Может быть, он все же статический… Щас, я пока дочитаю, интересно же, чем дело закончилось.

Давненько я так не просыпался, несколько лет, чтобы быть точным. Словно не сноходец, вернувшийся из мира нави, а алкаш, вырвавшийся из похмельных кошмаров. Голова болит, глазам от света больно, в ушах шум, в мозгах туман. Попытался встать, непроизвольно застонал от прилива пульсирующей боли в висках, заслонился от света рукой и только тут заметил, что в пальцах что-то есть. Короткая дрожь сотрясла мое тело, я моментально забыл о дурном самочувствии. Сжал руку в кулак, изо всей силы, так что острые грани зажатого в кулаке предмета больно впились в кожу.

Сел, задержав дыхание.

Подставил кулак под луч света, падающий из окна.

Раскрыл ладонь.

Блики. Свет. Маленькое теплое солнце. Пушистый солнценыш.

Я прищурился и разглядел на ладони небольшой стеклянный сосудик, внутри которого плескалась белая полупрозрачная жидкость. Впитывающая солнечный свет и излучающая его с удвоенной силой. Сердце трепыхнулось в груди пойманной птицей.

Неужели?

Получилось!

Я поставил флакон на столик и бросился одеваться. И, только залезая в джинсы, подумал о том, что флакон вполне мог исчезнуть, когда я выпустил его из рук. Мысль меня так напугала, что я задергался, запутался в штанине и грохнулся на пол, уронив стоявший поблизости стул. Шатаясь, поднялся и бросился к столику. Флакон лежал на месте, я облегченно перевел дух, немедленно схватил флакон и дальше одевался, уже не выпуская его из рук.

Впервые за последние восемь месяцев привычная дорога до онкологического центра не угнетала меня. Если раньше каждый мой шаг словно добавлял небольшую гирьку на мои плечи, то теперь я просто пролетел всю дорогу, постоянно вспоминая Пятачка, спешащего на день рождения к Иа-Иа. Но я крепко держал свой подарок в руках и внимательно смотрел под ноги.

Динка, против ожидания, не спала. Когда я со скрежетом пододвинул стул и уселся у изголовья ее кровати, она подняла веки, пару секунд просто смотрела перед собой, потом медленно перевела взгляд на меня. Закрыла глаза, и ее губы чуть-чуть дрогнули в намеке на улыбку.

– Ты меня удивляешь. Все еще не бросил меня? – прошелестел ее голос.

– Ишь размечталась, – хмыкнул я, открывая флакон. Подсознательно я ожидал появления сказочных ароматов, но светящаяся жидкость не пахла никак. Я поднес флакон к ее губам:

– Пей.

Глаза снова открылись, она попыталась рассмотреть флакончик, моргнула, посмотрела на меня.

– Что это? Ты же знаешь, что бесполезно.

Я улыбнулся:

– На этот раз эффект гарантирован. Выпей – и завтра ты выздоровеешь. Обещаю.

Она хмурится, но флакончик берет. Рассматривает пристально, ее брови ползут вверх.

– Что это?

– Nostrum toccasana, – улыбаюсь я, – лекарство будущего. Пей!

Странное выражение мелькает в ее глазах, она решительно берет флакон и одним глотком выпивает его содержимое. Морщится.

– Кисло…

– Это хорошо. – Я откидываюсь на спинку стула. Интересно, как скоро оно подействует? Запоздалое опасение холодным морозцем пробегает у меня между лопаток – я не заказывал быстродействия препарата… А если оно действует через несколько лет после приема? Подобная шутка вполне в духе мира снов. Улыбка сползает с моего лица.

– Ты здесь надолго?

– Ага. – Я механически киваю, погруженный в свои мысли. Может, прямо сейчас и доспать действие препарата? Или все же не стоит пока идти в мир нави? Если я правильно понимаю принцип действия механизма, который сам же и запустил, то, заснув в очередной раз, я запросто могу не проснуться вообще.

– Ну я тогда посплю, – Динка зевает, – опять в сон потянуло. Я теперь часто сплю и редко просыпаюсь. Тренируюсь, наверно.

– Погоди, – говорю я торопливо, – ты… это… короче, я тебя люблю.

Она открывает глаза, в них – веселое удивление.

– С ума сошел? Пока я была здоровой, ты мне этого не говорил. Помнится, максимум, чего мне удавалось от тебя добиться, это «ты мне нравишься».

Я наигранно хмурюсь.

– Ну, видишь ли, сейчас я так сказать не могу – ты мне сейчас очень не нравишься. Поправляться тебе надо срочно, вот что. Давай спи. Проснешься здоровой.

Она хочет что-то сказать, но не говорит, просто кивает и закрывает глаза.

– И еще. Мне, может быть, уехать придется. Далеко и надолго.

Она снова открывает глаза, в них – тревога. Я улыбаюсь успокаивающе:

– Ничего страшного. Просто это лекарство… Ты же понимаешь, оно не совсем обычное… Его отработать придется. Но ты за меня не беспокойся.

– Я… а, черт. – Она моргает и поднимает брови, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми, – черт… засыпаю… не уходи, нам надо договорить… Я хочу…

Я сижу некоторое время у ее кровати, потом поднимаюсь и поправляю одеяло. Разжимаю ее ладонь и забираю пустой флакон. В этот момент хлопает дверь, и я слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь – мужчина в белом халате, лицо мне знакомо. Я даже имя его слышал неоднократно, но не запомнил – это ее лечащий врач.

– Здравствуйте, – говорю я, не смотря на него. Но доктор мое приветствие игнорирует.

– Что ты сделал? – спрашивает он глухим голосом.

Человек забирает из рук безнадежной больной какой-то флакончик. Что бы решил увидевший такое доктор?

– Не то, что вы думаете, – отвечаю я, – это лекарство.

– Что ты сделал?

– Вы о чем?

Я поворачиваюсь, всматриваюсь в лицо доктора и замечаю некоторые пропущенные мной при первом взгляде детали – голова его наклонена, рот полуоткрыт, а глаза, наоборот, полузакрыты и закачены.

– Э… доктор! Что с вами? вам нужна помощь?