Алена никогда не видела солнце и теперь, глядя на тучи за окном, поселившиеся на небе который месяц, решила, что не увидит уже никогда.

Когда-то она полагала, что у солнца есть глаза, рот, нос и даже ручки-лучики. Но потом изменила свое мнения, видя все чаще рисунки с четвертью желтого круга в углу. Она начала всматриваться в небо, ища угол, где и спряталось такое солнце, похожее на кусочек пирога.

Тогда Алена услышала смех. Тогда он – вряд ли сам смех, вернее тот, кто смеялся – и сказал, что у неба нет никаких углов, а сегодня облачно, поэтому и нет солнца. Он не знал, что Алена не видит солнца даже, когда небо похоже на морскую гладь.

Она еще помнила об этом, раскрыв глаза. “Кто он?”, – подумала Алена и почти увидела лицо того, кто смеялся. Но тут же забыла, как часто это бывает со снами. После этого их не вспомнить, как ни старайся. Но Алена не отчаялась и решила подремать, чтобы “досмотреть” причудливый сон.

На щеку приземлилась холодная капля, отчего поползли мурашки. Алена заворочалась на холодной земле. Легко предположить, что не только противная вода, но и ее ложе не способствовали крепкому сну. Несмотря на это, из дремоты ее вывело другое – пристальный взгляд. Алена перевернулась на спину и раскрыла глаза. Она прищурилась, потом несколько раз поморгала и ущипнула себя за щеку, проверяя не заснула ли она все-таки. Дело было в том, что перед ней плавали черные глаза. Как неприлично разгуливать им без лица! Даже возмутительно!

Снова приземлилась надоедливая капля на самый кончик носа. Если Алена и задремала, то теперь она окончательно должна была проснуться. Черные глаза неожиданно обзавелись лицом. Алена встала и отшатнулась от незнакомца.

Она разглядывала его исподлобья и пришла к тому, что он выглядит неблагонадежно. Поношенное пальто и штаны словно шептали, что незнакомец – бродяга (возможно, опасный). В особенности пугала квадратная корзина за спиной, которую он носил, как школьный портфель. Сверху этого “походного рюкзака” был привязан свернутый спальник. Сбоку раскачивался потухший фонарь из тех, который нужно долго зажигать спичками.

Незнакомец, будто не замечая настороженного взгляда Алены, убрал с лица черные пряди волос за уши, и улыбнулся. Улыбка получилась по-кошачьему довольной. В руке он держал зонтик, с которого и слетали капли.

– С тебя золотая монетка, и я заберу это, – сказал незнакомец и качнул зонтиком в руках.

– Что? – оторопела Алена.

– Я покупаю это, так что можете дать мне монетку. Это очень маленькая цена для такого товара. Да и зонтик сломан. Видите, здесь вылетела спица и так много дырок. Какой же это зонтик, если он не спасает от дождя? Да и цвет, честно говоря, ужасный. Траурно черный.

Незнакомец повертел зонтиком, показывая его со всех сторон. Алена, присмотревшись, узнала свой зонт. Ей его подарили совсем недавно, а теперь он выглядел так, будто прошел сквозь сильный град и бурю.

– Извините, но это мой зонтик, – сказала Алена и нахмурилась.

Незнакомец вздохнул и покачал головой, как над фразой неразумного ребенка.

– Конечно, ваш, и я предлагаю: с вас золотая монетка, и я заберу его. Так уж и быть! – сказал незнакомец и пригнулся к Алене, выставляя все свои белые зубы, будто тоже решился их продать.

– Это делается не так, – проговорила Алена и сделала шаг от незнакомца, – Вы не можете продавать то, что принадлежит мне.

– Конечно, я знаю это, поэтому и не продаю, а покупаю.

– Покупать следует по-другому. Вы должны дать мне деньги, а я тогда отдам товар.

Незнакомец, переводя взгляд с зонтика на Алену, фыркнул.

– Как же тогда мне заработать монеты?

– Не знаю, – сказала Алена. Незнакомец с легкостью мог прочитать в ее ответе и выражении лица: “Мне это не интересно, только отдайте мой зонт”.

Он не заметил этого или же предпочел сделать вид, что не заметил. В обоих случаях это крайне неприятно, и всякий бы уже начала раздражаться и злиться, да только у Алены не выходило такое. Она чувствовала себя спокойной и могла бы еще долго говорить с этим глуповатом незнакомцем, который все не отпускал зонт.

– Может, вы передумали? – уточнил незнакомец, улыбнувшись так, что на миг Алена растеряла все свои мысли.

– Нет, простите, – поспешно сказала она, взяв себя в руки, и выдернула зонтик из крепкой хватки незнакомца.

Теперь она могла продолжить путь. Алена развернулся и огляделась вокруг: все тот же лес. Широкие дубы тянулись высоко, переплетаясь ветвями и пропуская так только нити света. Рядом с ними пристроились тонкие сосны, распушившиеся темными иголочками. В лесу сухо темнели деревья, без блеска, который мог бы быть от дождя. Под ногами хрустела когда-то давно опавшая листва, давно не видевшая влаги. Платье Алены же тяжело от воды, хоть выжимай! Собственно, этим она и занялась. Вид у Алены соответствовал человеку, попавшему под сильный дождь и не думавшему искать укрытие. Она опустила взгляд на свою обувь. Желтые, как солнце на рисунках, резиновые сапоги. Чистые, без единого грязного пятнышка, будто совсем недавно вымытые. Где же можно было так тщательно отмыться? Алена смотрела по сторонам в поисках пруда, в котором она, видимо, побывала, прежде чем выбралась сюда.

Теперь Алена по-настоящему испугалась и совсем забыла и про платье, и про обувь. Она не могла понять, где это “сюда”.

– А-а, понятно, вы тут недавно, верно? – сказал незнакомец и, вытягивая пальцы как при счете, начал. – Во-первых, дезориентация. Вы совершенно не понимаете, где находитесь. Во-вторых, сонное состояние духа. Такое чувство будто все вокруг – порождение вашей фантазии. Если позволите, то я бы сравнил это со солипсизмом. В-третьих, трудности в речи.

Незнакомец только начинал проговаривать список “симптомов”. Алена это поняла по тому, как он вытянул вторую руку. Она подсчитала: еще семь утомительных пунктов. Алена не могла поручиться, что у незнакомца не окажется третьей руки с бесконечным количеством пальцев. Поэтому она решила прервать его.

– Простите, но я спешу, – Алена не обманула.

– Куда же? – сладко протянул незнакомец.

Этот простой вопрос запутал Алену. Она отчаянно начала рыться в воспоминаниях, и вскоре обнаружила полное их отсутствие. В животе неприятно похолодело. Алена не могла вспомнить и то, как именно она выглядела.

Какие у нее черты лица? Нос с горбинкой? Или прямой? Может, курносый? А глаза какой формы и цвета?

Алена взглянула на свои ладони. Они оказались длинными со множеством линий, пересекающих друг друга. И совершенно незнакомыми. Пальцы послушно зашатались, доказывая, что они подчиняются Алене, а, следовательно, ее.

– Деперсонализация? Это следовало в-шестых, – проговорил незнакомец и скорбно поджал губы.

Алена посмотрела на свои пальцы, шевеля каждым. Она пыталась вспомнить, что видела перед тем, как проснуться, но перед глазами были лишь обрывки сна. Как она стояла у окна и смотрела на небо. Чей-то смех. Незнакомец молчал, с интересом следя за тем, как сгибается и разгибается каждый палец. Его не хватило надолго.

– Вы видели часть ваших воспоминаний, верно? Они всех раздражают. Тем более всего не вспомнить…Некоторые сходили с ума от того, что могли видеть лишь жалкие крохи прежней жизни. Сначала это так дразнит – видишь маленький фрагмент, хочешь еще. А не получаешь. И тогда приходится выдумывать. Выдумывать – опасное дело. Никогда не знаешь, когда стоит остановиться!

Незнакомец не переставал говорить, выходя на новые тропы своего рассказа о умалишенных. У Алены появились сомнение в его разуме. Возможно, он безумен или же безумно любит говорить. Долго и утомительно, нащупывая границы чужого терпения.

Алена не испытывала никакой злости и начала уже привыкать к непрекращающейся трели голоса. Она сжала зонтик и вновь попробовала прервать незнакомца: