- Вы делаете большое дело... - сказал он собравшейся небольшой группе - кстати, переведете?

- Конечно, переведем! - горячо сказал молодой парень - у нас тут трое свободно английским владеют

- Это хорошо. Переводите. Читайте. Распространяйте. Только осторожно.

. А как вам удалось ее достать Анвар Робертович? - прощебетала молодая комсомолка. В глазах ее были любовь и восхищение

- Как... вы должны понимать, что то что система устарела, и даже можно сказать прогнила - понимаете не только вы. Понимают люди наверху.

- Но если понимают, почему ничего не делают? - спросил парень с красной повязкой на рукаве

- А что они сейчас могут сделать?

...

- Сопротивление еще слишком сильно. Заскорузлые бюрократы и начетчики сидят на каждом уровне, давят и гнобят все новое, все светлое. Любая дискуссия о дальнейшем пути нашей партии и нашей страны жестоко наказывается. Очковтирательство везде. Генеральному секретарю лгут, как и всем нам...

- Но что же делать?

- Пока - только учиться. Поднимать проблемы. Недостатки снабжения. Проблемы экологии.

- Надо пробиваться в газеты, в прессу - сказал кто-то

- Надо не пробиваться. Надо самим идти в прессу. Организовывать людей. Идти вверх по партийной и хозяйственной линии. У вас есть клуб. Помогайте друг другу. Ищите неравнодушных, таких же как вы. Учитесь.

...

- Придет и наше время. Правда, наконец-то будет сказана...

Габдуллу Шариповича он нашел как раз на железнодорожной станции, вместе со строителями - он инспектировал ход строительства вокзала, что-то обсуждали. Как оказалось, планировали переделывать вокзал - так чтобы расширить его и разделить потоки на дальнее сообщение и на город.

Наконец, Габдулла Шарипович освободился

- Мать их! - не стеснялся он в выражениях - ресурсов не дают, а строить строй. Изыскивай резервы...

Анвар знал, что после того как прогремела та история на Камазе - многие стройки в районе встали. Даже те директора, у которых были излишки - боялись их выделить. Но Габдулла тоже лукавил - на инфраструктурное строительство все заявки были удовлетворены. Проблемы были со стройкой в сельской местности - а это, между прочим, основной анклав националистов. Еще удивительнее было то, что благодаря местным чиновникам саботировалось свежее решение Политбюро о развитии местной промышленности и кооперативного движения в сельской местности. Где-то подсуетились и уже работали - а где-то...

- Побывал на клубе местном

- И?

- Дельные ребята

- Но не наши - цокнул языком Габдулла

Имелось в виду - не националисты

- Габдулла Шарипович, они тоже нужны. А вот ТОЦ я бы притормозил. И так эта драка...

- Умный больно!

...

- Еще ...

- Есть еще одно.

- Ну?

- Назревает проблема

Он рассказал о том, что происходит в Казани, о вернувшемся из Афганистана брате Рината

- Это может быть серьезной проблемой. Если группировки пойдут по пути чистого криминала - то они станут скорее проблемой. На них серьезно рассчитывать будет нельзя.

- Ты не прав. Ты очень не прав.

Габдулла посмотрел куда-то вдаль

- Знаешь, сколько уже таких вот пацанов Афган прошло?

- Тысяч сто.

- Двести.

- Порядочно.

- Эти идиоты хотят прогнать через войну как можно больше молодняка. Чтобы пороха понюхали. Чтобы были готовы. Но они копают себе могилу.

...

- Двести тысяч. А через лет пять будет полмиллиона. Молодых мужиков, которые прошли войну, для которых человеческая жизнь - тьфу! А у нашего государства - нет для них ни льгот, ни работы нормальной. И самого главного нет.

...

- Справедливости!

...

- Поработать с ними. Показать, что такое справедливость и где ее искать. Вооружить...

* Уже к 1989 году клуб обзавелся собственной видеолабораторией, библиотекой, архивом. В гости в клуб приезжали вдова Бухарина А. Ларина и Стивен Коэн. Сам Писигин многократно выезжал в страны Запада, уже в 1989 году побывал в Польше по приглашению Солидарности, встречался с Адамом Михником и Лехом Валенсой.

У автора сложное отношение к этому клубу. Это как раз была та самая низовая общественная активность, с которой наше государство работать никогда не умело и без которой немыслимо здоровое общество. Но по итогу клуб внес посильную лепту в разрушение страны, хотя мог бы внести как раз в созидание

Осень 198 5 года

Казань

Военкомат был на своем месте - обшарпанная типовая четырехэтажная конструкция. Рядом стояла старая, трехэтажка, жители по привычке между военкоматом и своим домом рассадили небольшой огород...

Дежурный, посмотрев на военный билет, пришедшего вставать на учет Рашида дернулся

- Это тебе к военкому надо. Особый учет.

- А военком где?

- Скоро придет...

Напугала его аббревиатура ООСПН - как место службы. Отдельный отряд специального назначения...

Он ждал, довольно долго, присев на корточки. Потом его пригласили. Под перезвон телефонов - он прошел по коридору, постучался в дверь.

- Войдите...

Но за дверью был не привычный старый военком, который только на девятое мая одевал "парадный пиджак" со своими наградами - а незнакомый средних лет человек с располагающей комсомольской улыбкой

- Заходите, Замалиев. На учет ставиться пришли.

- Да, вообще - то - настороженно ответил Рашид.

- Давайте билет.

Но Рашид билет не дал

- А вы кто?

Человек неопределенно усмехнулся

- Молодец. Дверь закрой.

Рашид не сделал и этого

- Что нужно?

- А вот грубить не надо. Нужно поговорить...

- Бывайте...

- Стой!

Рашид остановился

- Ринат о вас хорошо говорил. Да и в части... Игорь Ильич неплохо отзывался

Рашид закрыл дверь. С этой стороны. Игорь Ильич - так звали их особиста. Он был завязан во всяких мутных делах, потому, кстати, он и протащил магнитофон. Игорь Ильич магнитофоны и куртки десятками таскал. А может и не только. Слухи про то, что в цинковых гробах в Союз едет героин - явно не с пустого места родились.

- Меня Анвар Робертович зовут - мужчина по-прежнему улыбался, хотя глаза были настороженными

- Что. Нужно.

- Какие планы на будущее?

- Вам то что?

- Мне? Ничего. За исключением того что существует секретная директива, всех возвращающихся из-за Речки, если они начинают гульбанить и совершают что-то... наказуемое - приговаривать к максимальным срокам. Проще говоря - рога обламывать

Рашид поверил. Стиснул кулаки

- С..и - едва слышно проговорил он

- Вот именно - мужчина не стал делать вид, что не слышал - вас уже можно... приземлить. Но этого не будет. Потому что вы нам интересны.

- Кому это - нам?

- Органам. Выйдем? А то...

Анвар Робертович сделал неопределенный знак, который каждый совершеннолетний советский человек хорошо понимал. Слушают или слушать могут

- Я на учет пришел вставать

- Свой военник здесь оставь. Вернемся - поставят.

В те времена посидеть было просто негде. Разве что прокуренные и обоссанные пивнухи и пельменные. В любое нормальное заведение с улицы зайти было нельзя - мест нет. Пускали только своих, или по блату. Оставшиеся продукты - продавали на черном рынке или просто разворовывали.

Потому говорили в машине - богатой белой двадцать четвертой Волге, стоявшей у военкомата. Анвар Робертович сел за руль, приглашающее открыл пассажирскую дверь

- Садись. Поедем, посидим где-то.

- Нет. Здесь поговорим

Анвар Робертович прихлопнул дверь.

- Хорошо поговорим здесь. Как думаешь, почему когда вы приходите куда-то и просите льготы, вам говорят - я вас туда не посылал.

- Я не просил