Пару дней назад, значит, это случилось, как раз тогда, когда слеза Рода в очередной раз сменила владельца и направилась в сторону Москвы. Очень интересно. А еще хорошо бы знать, один Голем сидел в машине или нет?

Хотя нет, скорее всего – один. Во-первых, Аркаша не мог так быстро добраться до Екатеринбурга. Мы шесть часов ехали, а Илеять-гора куда дальше пещер, до которых нас довела Глаша. Во-вторых, Голем сказал, что он рассержен, а это свидетельствует о том, что порученное ему задание не выполнено. Ну не вурдалаки же его из себя вывели? Он на подобные мелочи внимание сроду не обращал. А тут еще вон обещал приехать и всем глаз на задницу натянуть. Да чтобы Голем кого-то куда-то поехал убивать бесплатно? Не бывает. Нонсенс. Так что да, пребывал в бешенстве.

Но при этом стоит учесть, что откуда-то информация о том, что слеза покидает Урал и направляется в Центральную Россию, к нему просочилась, причем более чем оперативно. И дорого бы я дал за то, чтобы узнать, как именно.

– Ведьмы после совсем взбеленились, – продолжал тем временем вещать колдун. – Здоровяк же, по сути, признал, что это он в горах ковен во главе с Меланьей перебил, потому сразу награду увеличили. Теперь кроме мешка денег они за его голову дают пару слитков старого золота и кусок мандрагыра размером с мизинец. Царская награда, скажу тебе. Будь я помоложе и при силе, так задумался бы на эту тему.

А вот это очень удачный расклад! Все это время маленький червячок беспокойства во мне жил, не стану скрывать, опасался я того, что где-то мы напортачили тогда в горах, наследили. Правда не пиво, она не всегда дырочку находит, но мало ли? Но теперь все, теперь убийца Меланьи и Ко точно Голем, и считаться ему таковым до конца времен. Я этого персонажа знаю, он оправдываться сроду ни перед кем не станет. Нет, не потому, что слишком самолюбив или упрям. Просто ему реально пофиг, кто что о нем думает.

– Ну да, – причмокнув, произнес я. – Деньги – ладно, а вот мандрагыр… Вещь. А старое золото – это что?

– Не дешевле чудо-корня вещица, – огладил бороду старик, – а то и подороже. Если верить легендам, в совсем древние времена первых башкир на их теперь исконные земли со стороны Алтая привел великий и могучий Коркут-ата, то ли герой, то ли бог – не поймешь. Он же победил злокозненного змея Аждаху, который людям житья не давал, а после вскрыл его сокровищницу, где нашел много золота, с которым отправился на скрытую от человечьего взора гору Каф-Тау, что находится на границе мира людского и мира теней, и там отлил какое-то количество небольших, с пол-ладони, слитков, которые после раздал лучшим кузнецам из своего народа.

– Короче, все как всегда. Часть пошла в производство, а часть осталась, и те, кому такое сокровище достанется, могут…

– Ну да, – кивнул колдун. – Вот только я золото сие по молодости разок видел, и мощь, что в нем спит, ощутил. Если из такого металла знающий кузнец, например, колечко смастерит, да с правильными словами, что во время работы будут сказаны, то непростое украшение может выйти, из числа тех, что человеку могут жизнь продлить. Или, наоборот, сократить. Или удачу приманить. А может, отогнать. Смекаешь, о чем я?

– Ага, – проникся я. – И правда награда неслабая.

– Вот только не уверен, что кто-то на нее польстится, – заметил Поревин. – Дичь сильно кусачая. Разве что у вас в столице кто соблазнится… Но это не мои заботы. И ты нос туда не суй, целее будешь. Ладно, что ты там мне хотел рассказать? Солнце скоро на закат пойдет, тебе в путь пора. Ты вроде еще хотел на могилку к другу заскочить?

– Надо, – кивнул я. – На похороны не ходил, хоть так поклонюсь.

– Но не в ночь же? Не место на погосте живым в это время, – резонно отметил колдун. – Выкладывай уже.

– Тут вот какое дело. – Я отодвинул от себя пустую чашку. – При Хозяйке девчонка одна состояла, то ли помощницей, то ли воспитанницей. Сама мелкая, глаза шалые, нос в веснушках, смеется много и звонко. Глашкой зовут.

– Ишь ты, – ощутимо напрягся Поревин и даже чуть подался вперед. – И что, и что?

– Хорошая девчонка оказалась, – продолжил я. – К нам по-доброму отнеслась, заступилась пару раз, а после до выхода из гор довела. А на прощание спросила, мол, не надо ли чего? Может, помочь чем?

Мне показалось разумным сделать паузу, давая возможность старику вставить пару слов, но он молчал.

– И я попросил за тебя, дед. Не знаю с чего, но мне подумалось, что Глашка и есть та егоза, что твою силу забрала.

– Не она, – просипел колдун, – другая.

– Да знаю уже. С тобой знакомство свела ее сестра, которую зовут Дашка. Живут они ладно, не ругаются, друг друга поддерживают во всем. И иногда одна прислушивается к просьбам другой, если такие возникают.

– Не тяни ты! – рыкнул дед. – Говори!

– Короче, велела Глашка тебе передать: как с белой березы лист почти облетит, но еще до первого снега, приходи к тому камню, где в прошлый раз опростоволосился. Прощения попроси, да в голос, дарами поклонись нескупыми, авось и сладится все. А она за тебя слово замолвит, не сомневайся.

– Ай, парень! – Колдун после того, как я замолчал, отмер не сразу, с минуту переваривая мои слова. – Вот не ждал не гадал такое от тебя услышать! А ты зачем так поступил-то?

– В смысле? – теперь уже я изумился. – Ты ж сам всю дорогу жаловался, что, мол, нет силы – нет жизни.

– Так это моя печаль! Твой интерес в чем? С меня ж взять-то нечего. Добра не нажил, что было – давно в оборот пустил. Дом – и тот развалина в самой глуши.

– Просто так, – поняв, что он имеет в виду, ответил я. – Представь себе, дед, со мной такое иногда случается. Сам поражаюсь.

– Ты ж у нее себе удачи мог выпросить, воды из подгорных глубин, что годков добавляет, или каменьев самоцветных. Девка тех, кто ей глянулся, щедро одаривает, без счета. А ты, похоже, ей по сердцу пришелся, коли она решила тебя эдак посластить.

– Ну а я за тебя попросил. Так что, Мефодьич, следи за белой березой да слушай прогноз погоды, чтобы нужный момент не упустить. А, вот еще! Глашка сказала – проси прощения от сердца, но не вздумай на колени бухаться, сестра ее такое на дух не переносит. Она людей вообще не очень любит, но уважает, когда те, поняв вину, все же про гордость свою не забывают.

– Смекнул, – кивнул старик. – Не сомневайся, и слова найду, и момент не упущу. И что нести в дар – знаю, уважу хранительницу камня на славу. Ай, порадовал как!

– Ну и славно. – Я встал из-за стола. – Теперь вроде все. Как Светка вернется, передай ей, чтобы мне позвонила. Не чужие люди мы с ней теперь, переживаю все же.

– Ты не спеши, паря, – встал и Геннадий Мефодьевич. – Я хоть и колдун черный, недобрый, но о том, что добром за добро надо платить, всегда помнил. Особенно за такое, которое отдарка вроде и не предполагает, вот как сейчас. У тебя небесное железо, что Хозяйка дала, поди, с собой?

– Ну да, – кивнул я, – захватил. Правда, оказалось, что не железо это никакое, а медь.

Не стал я прощальный подарок Каменной Девы оставлять в доме, где ночевал, прихватил и его, и документы с собой, а после сложил в купленный на первой же попавшейся заправке немудреный рюкзак. Кто знает, что будет, когда я вернусь обратно? Может, Марина, не дожидаясь меня, рванет в Дубай, решив, что хватит с нее родных осин. Ванна и паштет оказали свое терапевтическое воздействие, недавний непрерывный стресс девочку отпустил, и я утром завтракал совсем с другой Мариной, не сильно похожей на ту, которая накануне вышла из пещеры. А что будет к вечеру? Потому совершенно не удивлюсь, если папаша Белозеров ошибся и меня уже сегодня завернут не то что при входе в дом, а еще на въезде в поселок. Барахло, которое осталось в походном рюкзаке, мне не сильно жалко, я бы все равно его в Москву не попер. А вот личные вещи, документы и небесное железо – это серьезно.

– И хорошо, что медь, – деловито заметил колдун. – Она податливее железа, работать с ней проще, да и тебе, выходит, сподручнее. Давай сюда. Да не трухай, паря, не надо. Как ты со мной, так и я с тобой.