– Резонно, – заметил я без особой радости.

– В том и беда-горюшко! – взвыл Сенька. – Тебя нет, Гельки тоже, добро хозяйское, выходит, мне нужно защищать, а как? В старые времена, в деревне – другое дело. Мне старшаки рассказывали, что всякое случалось, бывало, если враг нагрянет или мытари, то имущество и в землю зарывали, и в колодец прятали. А если летом беда случалась, иные даже с лесным Хозяином за мзду умудрялись договариваться, и у него до поры до времени скарб сберегали. Но то раньше и не в городе, здесь так не получится! И главное, месяца того осталось всего ничего. Я, конечно, самое важное на чердак перенес, Модесту под пригляд, но все не спрячешь, находники поганые и там шастают.

Ну да, нет хуже провинности для домового, чем в подобной ситуации хозяйское добро не сберечь, это как расписаться в полной профнепригодности, причем без возможности реабилитации. А главное, такую оплошность от своих не скроешь, как ни старайся, она будет за бедолагой тащиться следом весь остаток его жизни. Ну да, в наше время подобные житейские нюансы, как по мне, должны рассматриваться более лояльно, ибо помимо воров, теперь есть еще судебные приставы и коллекторы, Поконом не предусмотренные. Только вот все суседушки изрядные рутинеры и ретрограды, потому весьма устойчивы в своих суждениях и плевать хотели на чье-то там мнение.

А если еще припомнить и без того капитально подмоченную в глазах московских домовых репутацию Арсения, то его обеспокоенность более чем объяснима.

– Не переживай, завтра попробую выяснить, что к чему, – успокоил нервничающего домового я. – Если все совсем плохо, если не договорюсь, то начну искать другой офис. Хотя, конечно, очень не хотелось бы. Удобно тут, центр как-никак. Да и Модеста Михайловича мне будет сильно не хватать, привык к нему. Ну а переезжать он точно откажется.

– Полностью подтверждаю, – раздался голос из дальнего угла приемной, и я увидел вурдалака, сидящего в кресле. Когда он в нем устроился – не знаю, вроде когда зашел, в приемной точно пусто было. Хотя это же Модест, подобные штуки в его стиле. – Все так, я никуда из своего дома уходить не собираюсь.

– Было бы странно, – подходя к вурдалаку и протягивая ему руку, усмехнулся я. – Скорее поверю, что новые владельцы здания отсюда вашими трудами скоро сбегут.

– Возможно и такое развитие событий, – согласился со мной Модест Михайлович. – Мне они вообще не понравились. Нет, первое лицо пока не появлялось, я бы подобное не пропустил, по дому бродят только поверенные невысокого пошиба. Я их до поры до времени не трогаю, но, повторюсь, они мне неприятны. И сразу предваряя твой вопрос – нет, имя нового владельца ни разу не прозвучало, я бы такой факт зафиксировал. Но один из них обмолвился, что здесь, скорее всего, станут обустраивать дамский салон.

– Хм, – озадачился я. – В смысле послушать Асти под «Асти» и поплакать в унисон или тот, в котором красоту наводят? Куафер, косметолог, шоколадное обертывание?

– Второе, – кивнул вурдалак. – Хотя, если говорить правду, мне совершенно не ясно, кто такие эти Асти.

– Сложно и долго объяснять, – произнес я, после подумал пару секунд и добавил: – Да оно вам и ни к чему. Ладно, надеюсь, одна знакомая мне завтра более-менее ситуацию подсветит. Хотя если все случится так, как сказано, то нам здесь остаться точно не дадут. Не мытьем, так катаньем выживут.

Вот он, минус длинных командировок. Вернешься домой, ан дома-то почти и нет. И претензию выкатить некому.

Татьяну я набрал в районе девяти утра, сразу после того, как уселся в такси. Оно, конечно, можно было добраться до дома, где припаркован мой «фортунер», на метро, но лениво, блин. Да и звонить разным людям из такси удобнее, чем из-под земли.

– Привет, одноклассница! – бодро проорал я в трубку, когда в ней послышалось отрывистое «слушаю». – Как твое «ничего»?

– Батюшки! – В голосе Антоновой, до того деловито-суховатом, мигом прорезались ироничные нотки. – Чарушин объявился! А я уж думала – все, думала, на тебе волки слабиться уехали, причем с концами. Телефон молчит, в квартире света нет, офис не отвечает.

– Почти угадала, – хмыкнул я. – Не то чтобы волки, но… Да ладно, все обошлось, я вернулся в столицу нашей родины живой и почти здоровый.

– Рада за тебя. Чего хотел?

– Слушай, помнишь, ты говорила, что некто выкупил здание, где мой офис квартирует, а после обещала узнать детали случившегося?

– Было такое, – после небольшой заминки подтвердила Танька. – И?

– Узнала?

– А что случилось-то?

– Так расселяют здание, – пояснил я. – Всех уже разогнали, один мой офис остался, и то лишь потому, что меня в городе не было, а государство у нас, кто-то бы что ни говорил, правовое. Тань, мне неохота с Садовой-каретной съезжать. Мне там нравится. Все рядом и ресторанов много.

– А что ты хотел? – удивилась моя одноклассница. – Недвига в центре Москвы, историческое здание, деньги за его выкуп по-любому были заплачены огромные, как в «белую», так и нет, теперь их отбивать нужно. Кто ждать станет себе в убыток?

– Да оно ясно, – поморщился я. – Но хотелось бы понять – может, есть какие-то варианты? Если человек собирается там по примеру дореволюционных дворян забабахать городскую усадьбу и обитать в ней с семьей, детьми, кухаркой, горничными и кучером – вопросов нет. Но если есть перспективы коммерческого использования, так, может, мы с ним как-то договоримся? Даже с условием, что арендная плата будет выше, чем раньше. А она и без того немаленькая, уж поверь.

– На Садовом низкой не бывает, – на автомате ответила Танька. – Ладно, для друга детства чего не сделаешь, потому дай мне денек, а там будет тебе расклад. Кстати! Завтра мне надо на одно важное мероприятие наведаться, из числа тех, которые не пропускают, а одной тащиться туда скучно и грустно. Нет желания составить компанию одинокой красивой женщине? Заодно расскажу о перспективах дальнейшего твоего бытия в пределах Садового Кольца. Со всеми подробностями!

– Тань, ты же знаешь мое отношение к вашей ярмарке тщеславия, – мигом пошел в отказ я. – Мне предыдущих мероприятий за глаза хватило. Как вспомню тамошнюю публику – так вздрогну. Со стула вставать страшно – вдруг кто со спины уже подкрался и момент выжидает?

– Слушай, это не меня выселяют, а тебя, – чуть похолодел голос моей собеседницы. – Я вообще могу ничего ни у кого не расспрашивать и ничего для тебя не делать. Не хочешь – не надо.

– Хорошо, подумаю, – пообещал я, поняв, что она уперлась. – Давай ближе к делу созвонимся.

На том мы с ней и распрощались. Ясен пень, все она уже знает, но из принципа не желает объяснять, что к чему. Силен в Таньке соревновательный момент, ей важно, чтобы все случилось так, как хочет она, а не кто-то другой. Хотя, может, это вовсе и не он, а обычная дурь. Она всегда такой была, если что не по ее, то все, гори мир с человечеством в аду.

В любом случае по поводу офиса можно все хлопоты отложить до послезавтра. Выселить нас не выселят, а там Татьяна изложит, что к чему. Как ей самой было сказано – в деталях.

А мероприятие… Если совсем клин наступит – схожу. Нет – вечером получу несколько звонков от школьной подруги, уровень злости которой на меня будет расти в соответствии с количеством принятого спиртного, после она заявится ко мне в ночи с тем, чтобы рассказать, какая я скотина, тварь и так далее. Ну а дальше дело техники.

Так что можно выкидывать эту тему из головы и заниматься другими делами. Например, созвониться с господином Ровниным, от которого мне в конкретный данный момент пользы будет, пожалуй, побольше, чем от какого-то другого моего знакомца. Главное, чтобы он находился в Москве и захотел со мной пообщаться.

– Ба-а-а, Максим! – начальник отдела ответил мне довольно быстро, после третьего гудка. – Рад слышать. А то ведь запропал совсем. И наша общая знакомая тоже на связь давненько не выходит. Я, знаешь ли, волнуюсь. Опять же начальство ее обеспокоено – сотрудница пропала, причем неизвестно – собственной волей или помогли? Если копать начнут, то быстро до тебя доберутся. Пока ситуацию контролирую, но если…