Профессор Мэйсон, однако, не разделял всеобщего энтузиазма.

– Несомненно, из него выйдет неплохой ученый, но пока у него нет "шестого" чувства, – возразил он. – Нет опыта, который достигается методом проб и ошибок. И я на вашем месте не слишком бы прислушивался к его мнению.

– Почему бы не прислушаться к умным идеям? – парировал Келен. – Наука, коллега, признает лишь факты, а идеи Цезия, как вы заметили, приводят нас к хорошим результатам.

– Возможно, возможно, – пробормотал профессор Мэйсон, поворачивая к своему рабочему месту. – Посмотрим, что будет дальше.

Когда Келен и Кей остались вдвоем, молодая женщина высказала мнение:

– Кажется, профессор Мэйсон не расположен к Цезию.

– Профессор Мэйсон хороший человек и умнейший ученый, – ответил Келен. – У него большой опыт работы с молодежью, и его можно понять. Цезий молод, и недоверие к нему со стороны профессора, думаю, связано с беспокойством о судьбе наших исследований.

– Может быть, но ведь надо делать скидку на его возраст, – настаивала Кей. – Ему ведь трудно в нашем коллективе.

– Никаких скидок делать не надо, – твердо сказал Келен. – Как я уже сказал профессору Мэйсону: "Наука признает лишь факты". Я, как и вы, очень ценю вклад Цезия в наши исследования и хорошо отношусь к нему как к человеку, но считаю, что скидки в работе недопустимы. Впрочем, пока не было повода усомниться в его компетентности, и надеюсь, никогда не будет.

Доктор Кей удивленно, даже с недоумением посмотрела на профессора Келена. Она ожидала от него только похвальных слов в адрес Цезия и вдруг услышала такой холодный ответ. Ее брови невольно приподнялись, выражая замешательство.

Заметив ее реакцию, профессор Келен мягко улыбнулся:

– Ну, право, не надо так удивляться. Я не меньше вашего люблю этого мальчика. Не забывайте, именно я заметил его еще в институте. Я даже чувствую долю ответственности за результаты его идей. – Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. – Все будет хорошо. Ведь мы будем ему помогать, не так ли?

– Да, конечно, – смущенно ответила доктор Кей, чувствуя, как краска приливает к ее щекам.

Когда Келен удалился, Кей погрузилась в размышления: "Видимо, придется не на шутку защищать этого парня. Чего доброго, они его съедят, вся эта великая профессура. Надо предупредить Цезия, а то он еще такой наивный. В человеческих отношениях он, наверное, мало что понимает. Одними знаниями здесь не обойтись".

Тем временем, профессор Келен, направляясь к своему рабочему месту, тоже был погружен в мысли: "Доктор Кей еще молода, к тому же она женщина. Чувства, которые она испытывает к Цезию, больше похожи на материнские. Хорошо, если так, хотя, может, я и ошибаюсь. Молодость… она непредсказуема. Да… как бы чего не вышло, а может, наоборот, вышло…" Его мысли были сумбурны и противоречивы, отражая неоднозначность человеческих отношений в коллективе.

Цезий зашел в кабинет и сразу же погрузился в работу. Он внес незначительные изменения в компьютер, контролирующий ход опыта, и уставился на экран, где замелькали цифры и графики. Его острый ум быстро анализировал данные, лишь изредка сверяясь с компьютерными расчетами.

Час пролетел незаметно. Молодой ученый напряженно вглядывался в показатели, но ожидаемого скачка снимаемой энергии не происходило. Беспокойство начало закрадываться в его мысли: "Ну, должен же быть результат".

Цезий еще раз пересмотрел программу, внес небольшие корректировки, хотя в глубине души понимал, что изначальный вариант был оптимальным. "Почему нет увеличения?" – этот вопрос пульсировал в его голове. Он никогда раньше не ошибался в работе, всегда мог предугадать ход эксперимента. Сердце колотилось вдвое быстрее от нарастающего напряжения.

За опытом наблюдали все члены группы. Каждый сидел на своем месте, пристально вглядываясь в виртуальные экраны. Отсутствие результата заставило всех отложить свои дела и следить за ходом эксперимента, инициатором которого был этот недавний выпускник университета. У каждого возникли свои эмоции на происходящее.

Старший научный сотрудник Диб, глядя на экран, испытывал чувство радости, граничащее со злорадством. "Ну что, выскочка, обломался? Наконец-то. Хоть бы опыт провалился, тогда, быть может, заметят меня. Ведь мои идеи тоже имеют перспективу", – думал он, не в силах скрыть довольную ухмылку.

Руководитель группы, профессор Минин, лично проверил программу компьютера и, не найдя в ней никаких ошибок, продолжил наблюдение. Неудача опыта не вызвала в нем бурной реакции. За свою долгую карьеру он повидал многое и уже привык к тому, что не все в этом мире поддается объяснению и контролю. "Судьба, или рок, кому как больше нравится", – философски размышлял он, продолжая внимательно следить за ходом эксперимента.

Напряжение в лаборатории нарастало с каждой минутой. Каждый из присутствующих был погружен в свои мысли, создавая невидимую, но ощутимую атмосферу противоречивых эмоций.

Профессор Келен пребывал в состоянии глубокого недоумения. Он, как и Цезий, был уверен в успехе эксперимента, и теперь не мог объяснить происходящее. "Она не может не увеличиться, это противоречит законам, чертовщина какая-то", – лихорадочно думал он.

Первым порывом было пойти к Цезию, обсудить ситуацию, но внезапно он осознал всю нелепость такого поступка. "Я, именитый профессор, бегу к молодому, неопытному мальчику только из-за того, что у того что-то не выходит. Это, по меньшей мере, смешно", – одернул он себя. "А если вспомнить, как я час назад расхваливал его гениальность коллегам… Да я поставлю под сомнение свой авторитет!"

Келена разрывало на части. С одной стороны, ему хотелось помочь Цезию, быть рядом, участвовать в эксперименте. С другой – страх показаться смешным, поставить себя в неловкое положение удерживал его на месте. Внутренний конфликт был настолько силен, что у профессора разболелось сердце, и ему пришлось принять лекарство.

Тем временем, у профессора Мэйсона на душе заметно полегчало. "Теперь все идет так, как и должно", – удовлетворенно думал он. "Не зря я не доверял этому юнцу. Молод, зелен, ему не место среди нас".

Мэйсон уже строил планы на будущее: "Это только первая неудача, дальше последуют другие. Практика и еще раз практика, зубрежкой и отметками науку не покорить. Еще несколько провалов и надо отстранять его от работы. Перевести в другую лабораторию, там, где полегче. Преобразование энергии слишком сложно для таких, как он".

Эксперимент Цезия стал лакмусовой бумажкой, проявившей истинное отношение каждого члена команды к молодому гению. И пока на экранах продолжали бежать цифры, в воздухе витало ощущение, что этот день может стать поворотным в судьбе не только Цезия, но и всей исследовательской группы.

Доктора Кей в те минуты совсем не интересовал научный результат опыта. Если бы эксперимент проводил не Цезий, она, вероятно, даже не взглянула бы на экран – своих дел было по горло. За Цезия же она болела всем сердцем. Оно то сжималось, то бешено колотилось. Ее собственные неудачи никогда не вызывали в ней таких эмоций. В правильности проведения опыта она не сомневалась, хотя сама ни разу не заглянула в программу. Она была уверена в Цезии и его действиях.

Уже второй час Цезий не отрывал глаз от экрана. Напряжение его тела достигло такой степени, что вены вздулись на руках, а лицо горело. Перед ним были только цифры, весь остальной мир перестал существовать.

Доктора Кей охватил гнев. Она швырнула в стену статуэтку, подаренную ей на какой-то праздник, и та разлетелась брызгами стекла по комнате. Затем гнев сменился обидной досадой, и на ее лице появились слезы. Женщина прошла в ванную, умылась, немного успокоилась и вернулась наблюдать за экспериментом. Чувства продолжали душить ее, но она держалась, сжав кулаки.

Старший научный сотрудник Диб и профессор Мэйсон, уже уверенные в провале исследования, занялись своими делами. Профессор Келен так распереживался за неудачу Цезия, что вышел на улицу, чтобы успокоиться на свежем воздухе в тени деревьев. Профессор Минин по-прежнему внимательно следил за постоянными отчетами, не сходя с места. За его жизнь случались разные чудеса, и бросать незаконченным эксперимент было не в его правилах.