Записи всего королевства должны были находиться в большой комнате или нескольких комнатах. Даже если туда не пускают, разве их так сложно найти? Всё, что мне нужно, — это попросить писца поискать для меня. Разве это нарушит какие-то правила? К полудню я уже трижды прошла мимо того самого охранника, который смотрел на меня всё более подозрительно, явно задаваясь вопросом, зачем я так долго блуждаю по коридорам в запачканном платье.

Как будто мои мысли вызвали его, впереди показался мужчина в шляпе писца. Он сидел на скамье у окна, освещённый мягким солнечным светом, и внимательно изучал пергамент. Прилив энергии и нетерпеливого предвкушения прогнал мою усталость и голод.

— Простите! — обратилась я к нему, вежливо махнув рукой и широко улыбаясь.

— Доброе утро, — осторожно ответил он. — Чем могу помочь?

— Да, мой отец недавно скончался, и я думаю, что он отправил копию своего завещания для хранения в архивной комнате. Возможно ли, чтобы вы или кто-то из писцов могли его найти? Я была бы очень признательна, — спросила я, стараясь говорить вежливо, но настойчиво.

— Боюсь, я не смогу вам помочь, — ответил писарь, даже не подняв головы от своего пергамента. — Все вопросы, не связанные с балами принца, отложены до того момента, пока он не выберет невесту, за исключением прямого распоряжения короля. Разумеется, вы можете подать прошение на извлечение записи из архива после окончания балов. Это всего неделя.

Неделя — это слишком поздно.

— Это не займёт много времени, и завещание мне нужно, чтобы продлить лицензию моей школы. Пожалуйста.

Он собрал свои бумаги, явно раздражённый моей настойчивостью.

— Извините, но ответ всё тот же: нет. Кроме того, доступ к архиву закрыт для всех, кроме писцов и старшего персонала, которые сейчас слишком заняты.

Он ушёл, свернув в другой коридор, оставив меня в зале, где солнечные лучи, пробивающиеся через окно, словно насмехались над отчаянием, которое постепенно во мне нарастало. Добыть копию завещания оказалось куда сложнее, чем я рассчитывала, но я не могла просто сдаться. Мои ученики рассчитывали на меня.

После того как я обошла все наземные уровни замка и подавила урчание голодного желудка, я направилась вниз, к подземным помещениям. Там должно быть то, что я искала. Людей здесь было гораздо меньше, но те, кто попадался мне на пути, смотрели с любопытством, не задавая вопросов, явно недоумевая, зачем участница балов оказалась так далеко от основной суеты.

Сдадут ли они меня? В крайнем случае я могла бы прикинуться, что заблудилась. Факелы, зажжённые в настенных бра, освещали длинный коридор, по которому я торопливо шла, а мои шаги эхом раздавались в пустом пространстве. Вдоль левой стены я заметила окно, за которым открывалась комната, и остановилась, поражённая.

Это было оно.

Ряд за рядом стеллажи с аккуратно скрученными свитками тянулись к потолку. На столах лежали стопки документов, между ними стояли чернильницы с воткнутыми перьями. Я жадно вглядывалась внутрь, в поисках какого-нибудь намёка на то, где могла бы находиться копия завещания Седрика Фроста. Он был одним из десяти лордов королевства. Его завещание должно было быть здесь.

Осмотрев коридор, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, я снова приложила руки к стеклу, чтобы лучше рассмотреть помещение. Писцов не было видно, но они могли скрываться за высокими стеллажами. Должен был быть способ войти. Пройдя вдоль окна, я свернула за угол и обнаружила дверь с табличкой «Архив», а под ней мелким шрифтом — «Доступ ограничен».

Снова оглянувшись, я тихонько потянула за ручку. Заперто. Я дёрнула сильнее, но замок держался крепко. Потратив полчаса на поиски другого входа, я нашла ещё одну дверь, но и она была заперта с той же надписью.

Послышались шаги, и я поспешила уйти, не желая, чтобы меня застали около закрытого помещения. Вернувшись на наземный уровень, я почувствовала, как запах обеда манит меня к столовой. Хотя я и не смогла попасть в архив, меня утешала мысль, что я хотя бы нашла его. Да и мой урчащий желудок мог бы выдать меня, если бы я продолжила поиски.

В столовой уже собрались несколько девушек. На длинном столе лежали миниатюрные сэндвичи, жареные каштаны и другие лёгкие закуски. Между серебряными подносами стояли вазы с пуансеттией (Рождественской Звездой) и ветвями остролиста. Несмотря на тепло, которое щедро дарили каменные камины в стенах, я оставила плащ на плечах и капюшон на голове, всё ещё чувствуя неловкость из-за того, что не успела привести себя в порядок. Если бы принц увидел меня сейчас, он бы без раздумий отправил меня домой.

Голод был настолько силён, что я могла бы съесть тройную порцию, но мысли о школе и учениках терзали мой разум, не давая мне насладиться трапезой. Я видела их подавленные лица в тот день, когда маршал приказал им вернуться домой. Они рассчитывали на меня, а у меня оставалось всего шесть дней до истечения срока продления лицензии. Если она истечёт, это означало бы месяцы, а то и год бумажной волокиты, прошений в суд и ещё больших финансов, которых у меня не было. Почему, почему, почему Валенсия выбрала худший момент, чтобы закрыть школу?

Хрупкая рыжеволосая девушка, выглядевшая ещё более уныло, чем я, села за стол напротив и без энтузиазма ковыряла фрукты на своей тарелке.

— Триста, это ты? — обратилась я к ней.

Девушка подняла голову, её лицо озарилось удивлением. Быстро собрав свои вещи, она пересела поближе ко мне.

— Ноэль, я совсем не ожидала встретить тебя здесь.

Я сняла капюшон.

— Как и я тебя. Разве ты не обручена с подмастерьем кузнеца?

— Да… или была, — её лицо снова омрачилось. — Родители настояли, чтобы я разорвала помолвку и приехала сюда.

У меня приоткрылся рот от удивления.

— Что сказал Кал?

Она улыбнулась, и в её взгляде появилась тёплая решимость.

— Он сказал, чтобы я постаралась как можно быстрее получить отказ и вернуться, чтобы мы могли снова обручиться. — Бросив быстрый взгляд через плечо, она добавила: — И я планирую это сделать. Я буду ковырять в носу, пускать отрыжку и чесать зад, когда сегодня вечером встречусь с принцем.

Я рассмеялась так громко, что несколько девушек за соседними столами обернулись.

— Прекрасный план! Неудивительно, что мы подруги.

— Я уже сто лет не видела тебя на соревнованиях по фигурному катанию, — заметила Триста, вновь обратившись к своей тарелке с фруктами. — Что случилось? Ты больше не катаешься?

— Почти нет, — призналась я. — У меня просто больше нет на это времени. Два года назад я открыла школу для магов, а недавно умер мой отец.

Она уронила вилку и схватила меня за руку.

— Прости, Ноэль. Я этого не знала.

Боль, терзавшая моё сердце с момента его смерти, внезапно пронзила меня особенно остро.

— Спасибо. Мачеха старалась держать это в тайне. Уверена, король и королева сами бы пришли, если бы знали. Они хорошо знали отца.

— Могу ли я чем-то помочь тебе?

— Нет… хотя, знаешь, на самом деле есть кое-что.

— Скажи, что именно.

— Могу ли я остаться в твоей комнате и взять у тебя платье на вечер?

Она кивнула, критически оглядев моё платье и плащ в их печальном состоянии.

— Конечно. Я могу и твоё платье отдать в чистку. А где ты сейчас остановилась?

— Нигде, если честно. Это долгая история.

Пока Триста доедала обед, я рассказала ей всё. Она была превосходным слушателем: то ахала в нужных местах, когда я описывала, как меня бросила моя сводная семья, то с облегчением выдыхала, слушая, как меня и Кодиака спасли, и подняла брови с явным интересом, когда я упомянула Джека.

— Молодой человек, говоришь? — спросила она с лукавой улыбкой.

— Между нами ничего не может быть. Он — маг, — быстро добавила я, внутренне съёжившись от мысли о своём мимолётном флирте, который доставил Джеку столько неловкости.

— Какая жалость. Значит, ты не можешь быть со своей семьёй, и у тебя нет подходящей одежды?