Выхожу из магазина. Сумка достаточно тяжелая, а пройти надо через огромный двор. Двор как парк, а посредине песочница. Молоденькие мамы и старенькие бабушки сидят на скамейках, болтают и порой усмиряют малышей, не поделивших в песочнице какую-то игрушку. Воробьи купаются в солнце, тишина и покой разлиты в природе. Одним словом, благодать. Я сажусь на скамейку и наблюдаю нравы обитателей песочницы.

Бурная кипящая деятельность ребят на спортивной площадке контрастирует со спокойной игрой малышей в песочнице. Пятилетний Володя, слишком полный для своего возраста малыш, медлительный и спокойный, опрокидывая одну формочку за другой, выстроил целый ряд “пирогов”.

Тут же хорошенькая Яна, одетая по последнему слову современной моды в одёжки, которыми еще так недавно я любовалась только в витринах дорогих магазинов Парижа, а теперь доступные и кое-кому из наших “новых русских”. Такая живая Барби лепит свои куличики из каких-то немыслимо красивых формочек.

Здесь же возится со старым грузовиком и какой-то ржавой посудинкой, очевидно, сохранившейся от старых времен, белобрысый мальчик Юра, одетый совсем по-летнему — в трусах и маечке, хотя погода еще не совсем теплая. Поздняя весна. Когда грузовик исчерпал свои возможности и был загружен полностью песком, Юрка спокойно протянул руку сначала к формочкам соседнего Володи, но тот тут же вырвал свое добро из его рук, а потом попытался кое-что взять у Яны. Но та тоже сразу же загородила руками свое богатство. И тогда недоумевающий от такой непонятной жадности своих соседей по песочнице Юрка стряхивает ногой все заготовки малышни.

Раздается громкий вопль и крик, на который сбегаются все мамаши и бабушки и даже молодой мужчина, сидящий на одной из скамеек, очевидно, отец кого-то из малышей. Считая себя опытным психологом, пытаюсь угадать, кто чей ребенок. Очевидно, пожилая женщина — бабушка толстенького мальчика. Оказалось, нет, совсем не бабушка, а няня. Молодая женщина, подбежавшая к Яне, гувернантка, а молодой мужчина — охранник. Вот они реалии сегодняшнего дня. И вовсе не бабушки и мамы окружают сегодня ребенка. Чужие няньки стараются успокоить чужих малышей и готовы разорвать маленького озорника. Не дай Бог, работодатели что-нибудь услышат или узнают о случившемся!

Юрка, больше удивленный, чем испуганный, готов был расплакаться. Но по-мужски сдерживал слезы. К песочнице подъехал на велосипеде еще один мальчишка, лет десяти — брат Юрки, и, схватив мальца на руки, начал его утешать, прижимая крепко к груди головку ребёнка. Потом снял куртку, завернул в него теперь уже заревевшего малыша и медленно пошел к подъезду. А из подъезда бежала ему навстречу девочка лет восьми. Эти дети из многодетной семьи, как потом я узнала.

“Рожают беспризорников, — послышался голос со скамейки, — плодят нищету и голытьбу”.

И я почувствовала в этом голосе столько ненависти и злобы к чужому ребенку, что стало просто не по себе. А ведь это не одиночное мнение.

Но если ещё как-то можно понять логику, допустим, французского обывателя, который с ненавистью говорит об эмигрантских семьях, где за счет детей родителям удается не работать и жить безбедно, а это ложится бременем на налогоплательщиков, то в нашем-то государстве пособие настолько мизерно, что оно воспринимается чисто символически. Да ещё во многих регионах и такое пособие не выплачивается годами. Родителям больших семей в наше трудное время надо памятник ставить за их труд, лишения, за их любовь и терпение. Это действительно подвиг, и величайшая мудрость, и шанс на спасение души.

Материальный достаток на процесс воспитания не влияет, считают ученые-педагоги, а вот на количество рождаемых детей — да.

Мечтающие о большой семье боятся оказаться в сегодняшней России на грани нищеты. По свидетельству представителя ООН, в современной России за чертой бедности оказались 50 миллионов работающих семей с детьми, то есть 33% населения. Но вот те, кто сумел сколотить состояние, праведным путем или неправедным, могут себе позволить иметь большие семьи — 5 человек детей и даже больше. Они очень хорошо поняли, что счастье семьи не только в богатстве материальном, но и в богатстве человеческом. Есть кому доверить свое дело и оставить наследство, дети — это как дорогая машина, свидетельство богатства и престижности, успеха. И еще это для них показатель стабильности, благополучия. За примером далеко ходить не надо. Наши чиновники, и думцы, и олигархи тем более, порой удивляют обывателя. У них не редкость трое или четверо детей. Когда они с гордостью говорят об этом, ловишь себя на мысли: зарплата позволяет иметь детей, а у народа нет выбора. Кто-то может не только купить английскую футбольную команду, самолет за миллиард долларов или престижный курорт, но и родить пять детей. Все будут обеспечены до пятого колена. За счёт простых обездоленных семей.

Вот такие мысли приходят в голову, когда говорят о демографической катастрофе, которая ожидает Россию в ближайшем будущем.

Когда я задавала вопрос молодоженам: “Хотите ли вы иметь много детей?”, — женщины и мужчины отвечали в один голос: “Да”. И тут ж продолжали: “Чтобы в доме было весело… чтобы дом был полон дeтскими голосами… чтобы у детей были близкие люди”.

В большой семье даже такой страшный удар, как смерть одного из родителей или ребенка, не становится катастрофой, которая ломает судьбы, как это нередко происходит в семьях, где ребенок один.

Когда умер родоначальник известной многодетной семьи Борис Павлович Никитин, дети и внуки, а их тогда в доме жило 20, окружили маму и бабушку Елену Алексеевну таким вниманием и заботой, столько душевного тепла отдали, что горе не сломило, не разорвало душу, а еще больше объединило всех.

“Мы купаемся в любви”, — повторяет Елена Алексеевна слова мужа и собирается в очередную поездку в Архангельск для встречи с читателями. И хотя здоровье и возраст — ей 75 лет — затрудняют совершать столь дальние поездки по России, она ни от одного приглашения не отказывается. И несет свое мудрое слово людям.

Большая семья — это ведь не только родители и дети, это ещё и старшее поколение — бабушки и дедушки, живущие под одной крышей. А те, которые живут отдельно? Чем дальше расстояние, отделяющее стариков от молодых, тем слабее родственные связи. Отношение к ним — это часть жизни семьи, ее духовное богатство или нищета духа. Взаимоотношения в семье откладываются в подкорку.

Старики пробуждают в душах тепло благодарности, не дают угаснуть таким чувствам, как жалость, терпимость, сострадание, любовь к слабому и незащищенному.

Таковы традиции нашей классики в показе именно древних старух, хранительниц семейных преданий, поэзии и морали.

Марина Цветаева признавалась, что хотела бы быть для Пушкина не возлюбленной, не женой, а именно няней-подругой.

“Пушкин из всех женщин на свете больше всего любил свою няню, — пишет Марина Цветаева в книге “Мой Пушкин”. — Из “К няне” Пушкина я на всю жизнь узнала, что старую женщину — потому что родная — можно любить больше, чем молодую. Такой нежности слов, как к няне, у Пушкина не нaшлось ни к одной”.

Мысль Пушкина о том, что литература — идеал, но не нравоучение, мысль, которая, как мне кажется, позднее нашла несколько иное выражение у Достоевского, считавшего, что красота спасет мир, могла бы прозвучать так: мир спасет доброта.

Как-то раз учительницу спросил ученик: “А чего на свете больше — добра или зла?” — “Я думаю, что этого не знает никто”, — ответила она. Потому что как это сосчитать?

А когда у 11-летнего Зелима Мамсурова, раненного в Беслане, пережившего все ужасы трагедии захвата заложников, спросили: “Как ты думаешь, кого все же на свете больше, добрых или злых?” Зелим на мгновение закрыл глаза: “Добрых, наверное”.

Многое зависит от каждого из нас. Если мы постараемся быть хоть немного лучше, значит, в мире прибавится добра и убавится зла. Человеку недоброму кажется, что все кругом такие же. Ведь озлобление мешает видеть хорошее. Добрый человек склонен всех окружающих считать добрыми и хорошими.