Отцовство и материнство становится для каждого из родителей прекрасной возможностью дальнейшего развития своей личности. Воспитывая детей, вы обретете для себя очень многое, как и ребенок, о котором вы заботитесь.

Известная американская актриса Брук Шилдс не раз говорила, что готова пожертвовать ради появления на свет ребенка карьерой, звездной внешностью и даже своим здоровьем. И когда она наконец в 38 лет родила дочку, то ее счастью не было предела. Она уверена, что дети — ее истинное призвание. “Я словно заново родилась — вместе с дочкой. Стала наконец сама собой. По-настоящему полюбила жизнь, с удовольствием думаю о будущем, не так болезненно воспринимаю свое прошлое. Мне вообще стало гораздо легче верить во всё хорошее — не только для дочки, но и для себя. Я почувствовала почву под ногами, потому что у меня есть полноценная семья, о которой я мечтала с детства”.

“Что здесь особенного?” — могут воскликнуть миллионы матерей, думающих так же, — и будут правы, но у нас речь пойдет именно о тех, кто воспринимает рождение ребёнка не как счастье, дарованное Богом и судьбой, а как обузу, которая мешает им в полной мере наслаждаться жизнью.

Мне хочется рассказать о юности моих родителей, о городке, где они жили и где в каждом доме было много детей. Все старались обзавестись солидным потомством, потому что считалось, что “веселее жить в доме, где полно детей”.

Дом родителей предстает передо мной как символ тех корней, без которых человек чувствует себя словно в безвоздушном пространстве, потерянным, одиноким. С этими корнями крепнет ощущение, что не на пустом месте ты вырос, есть что продолжать, есть на кого равняться.

Этот дом стоял почти на самом берегу реки, и сад спускался к самой воде, и жили в нем люди, рано узнавшие, что такое горе, голод и трагедия потери своих близких. Война не просто коснулась их, а выдернула пятерых сыновей из дома навсегда. Погибли где-то в чужом краю, защищая страну от немецкой чумы. С фронта вернулся один-единственный сын, и тот инвалид.

Бывают семьи, к которым, как говорится, прилипают деньги, а бывают семьи, к которым прилипают трагедии. Так случилось и с семьей моей матери. Пришла первая похоронка — старший сын погиб на Курской дуге, потом вто-рая — разбился самолёт, на котором другой сын делал аэрофотосъемку оккупированной немцами местности, потом третья — еще один сын погиб во время обороны Севастополя, потом четвертая — пропал без вести четвёртый, и вот уже пятая — скончался в госпитале от ранения младший…

Я впервые видела, как плачут мужчины. Когда пришла пятая похоронка, когда погиб сын, талантливый химик, надежда и гордость семьи, дед метался по дому как раненый зверь. Из груди его вырывались стоны и плач, скупые слезы были так страшны, что я, совсем еще маленький ребенок, запомнила этот ужас на всю жизнь.

Остались невестки, у каждой было по двое детей — десять внуков от пяти погибших сыновей. Закончилась война, прошли годы, и невестки повыходили замуж, но, что самое удивительное, из дома не уходили. Бабка с дедом умоляли их остаться, жить с ними, не хотели расставаться с внуками, да и жены погибших сыновей стали им как родные дети.

Шумно справлялись свадьбы, рождались дети, входили в дом новые мужчины, старики принимали их рaдyшно, как своих сыновей. А по ночам в своей комнате давали волю слезам и неизбывному горю.

Дом достраивался, разрастался сад около дома, увеличивалось количество комнат, а вместе с ними и количество людей, в нём проживающих.

И не было здесь разрушительной зависти или изнуряющего душу раздражения, а была любовь и труд ежедневный, и терпимость, и радость от общения старых и молодых, мужчин и женщин, детей и взрослых. Дом жил своей, наполненной ежедневными заботами и трудом жизнью.

Такое естественное желание человека — иметь свой дом — обрело сегодня для многих реальное воплощение. Вы скажете, а где взять деньги? Продают квартиры в городе, покупают землю в необжитых местах и начинают строиться. Несколько лeт мучаются, скитаются и всё же идут фанатично к цели — строят дом, и не просто как жилище, но дом как крепость в океане, где среди житейских бурь можно обрести покой и защиту, где тебя любят и ценят просто за то, что ты член большой семьи, родной человек. Правда, что греха таить, строительство домов вызывает неоднозначные чувства у россиян сегодня. Разные ведь возможности у людей.

В дачном поселке “новый русский”, врач по профессии, строил дом. Врач заведовал в больнице отделением почки, и у него было право решать, кому подключить искусственную почку, а кого оставить умирать. И право это, видимо, стоило его пациентам больших денег. И вот на свалившееся на него богатство решил построить этот эскулап не дом, а настоящий дворец с бассейном, зимним садом, со скульптурами и ротондами. В общем — выгодное вложение капитала, заработанного на жизни и смерти.

И тут же неподалёку жила многодетная семья, в обычном доме, где было три комнаты, в которых обитало десять человек, семь детей, мама, папа и бабушка. Но до чего симпатичные люди жили в этом доме!

Бабушка — бывшая когда-то театральным художником и на всю жизнь полюбившая театр, не рассталась с ним и сегодня. Собрала всю малышню и поставила с ними “Ромео и Джульетту”. Дети бегали к ним в дом на репетиции, шили костюмы, мастерили декорации. Такое было ощущение, что там собирается ребятня со всего дачного посёлка.

К матери семейства дачники ходили советоваться — где и какие цветы посадить, чем лучше землю удобрять, как избавиться от вредителей. А с отцом, профессором университета, советовались по строительной части. Он умел абсолютно всё: сам построил баню, беседку, соорудил печку, провел электричество не только в доме, но и во дворе. Так что уютные фонарики освещали двор и ночью.

Профессорской зарплаты едва хватало лишь на скромное пропитание этой большой семьи, но он не хотел подрабатывать еще в ста местах, как делают сегодня очень многие ученые, считал, что времени должно хватать и на общение и занятия с детьми. Ведь им нужен не только хлеб насущный и отец-кормилец, но веселый и добрый, не замученный и замотанный всевозможными работами товарищ по играм и советник по самым разным вопросам их жизни.

И никакой зависти к соседу напротив, построившему свой дворец.

А еще живет в сторожке и зимой и летом с многодетной семьей бывший учитель, а нынче сторож, русский человек, беженец из Грозного, потерявший в одночасье и дом, и всё своё имущество, и всю прошлую благополучную жизнь. А каково настоящее? И есть ли у него и его семьи будущее?

Дети должны учиться, а школа так далеко, что невозможно их пускать одних — и боязно, и просто трудно маленьким детям добираться — пять километров туда и пять обратно по снежному полю. Жилье — временное и малоприспособленное для проживания такой большой семьи, а перспективы получить или купить квартиру никакой.

Дети маленькие, но следы кошмара, который они испытали при бомбежках Грозного, остались в их душах навсегда.

“Я решил сам их учить грамоте и арифметике, физике и истории. Конечно, кое в чём знаний моих не хватает, приходится самому учиться. Дети заставляют меня искать ответы на многие вопросы, над которыми я раньше не задумывался. Так что мы учимся вместе. А сторожку решили на собрании кооператива утеплить и пристроить большую веранду”, — рассказывает он.

Отец не унывает, человек он глубоко верующий, над сторожкой повесил российский флаг, из дома доносятся звонкие детские голоса, хозяин не устает повторять: “Главное, что мы все живы, и мое богатство — дети, и они мой шанс на спасение. Когда-то я мечтал стать монахом, мне казалось — самый близкий путь к Богу через одиночество, отшельничество, — говорит он. — Но потом встретил свою будущую жену, полюбил ее, и мы решили иметь много детей. Ведь первая заповедь Божья, которую Бог дал человеку: плодиться и размножаться и наполнять данную нам Землю. Высшая радость открывается в любви человеческой”.

* * *