Первое, что он предложил подпольному комитету, — подготовить массовый побег военнопленных. Лодзь, конечно, далеко от родной земли, но, если удастся перебить и разоружить охранников, можно создать боеспособный отряд и дойти, пробиться к своим.

Подготовку к побегу начали в глубокой тайне. Опасаясь провокаторов, сообщили о предстоящей операции узкому кругу доверенных людей. Постепенно выработали план операции. Власов предложил вести подкоп из полуразвалившегося строения, что находилось недалеко от ограды. Во-первых, оно не очень хорошо просматривалось с контрольных вышек, и ночью добраться туда из барака было делом несложным; во-вторых, подземный ход будет относительно небольшим — около сорока метров.

Отобрали несколько надежных, физически крепких человек, способных выполнять тяжелые земляные работы. Старшими назначили двух летчиков — Владимира Шепетю и Ивана Битюкова.

И потянулись полные напряженного труда и риска длинные осенние ночи. Рыли руками, плоскими алюминиевыми мисками, с великими предосторожностями выкраденными из лазарета. Поначалу слежавшуюся землю внутри сарая рыть было трудно, потом стало легче — почва оказалась песчаной. Каждую ночь узкая песчаная нора удлинялась на один-два метра, приближаясь к проволочному заграждению. Рыть становилось все труднее: узкий штрек подземного хода почти не пропускал воздуха, и через пару минут человек, работавший там, начинал задыхаться. Да и песок вынимать ив норы становилось все сложнее, и девать его было уже некуда — пол в сарае больше чем на метр был засыпан им.

Наконец оставалось лишь пробить полтора-два метра вверх по другую сторону колючей проволоки, прямо рядом с дорогой, проходившей вдоль лагеря военнопленных.

К побегу все было готово. Люди разделены на пятерки, каждой из них поставлена конкретная задача. Ждали сигнала. Но сигнал не последовал.

...Мелкие осенние дожди моросили почти постоянно, а в тот день с самого утра зарядил ливень. Военнопленных вытолкали из бараков, и они в течение часа под проливным дождем дожидались своей участи. Видно, охотников конвоировать их на работы в тот день не нашлось, и их снова загнали в помещение. Около полудня произошло непредвиденное. От непрерывного дождя дорога, что проходила вдоль лагеря, основательно раскисла, и тяжело груженный военный грузовик, объезжая топкую лужу, свернул на обочину. Внезапно земля под его колесом обрушилась, образуя глубокую воронку, грузовик резко накренился и, взревев мотором, опрокинулся на бок.

...Власова, Исупова, Чубченкова и десяток других узников бросили в карцер, а через несколько дней они были в пути к новым тюрьмам, новым испытаниям.

Крепость-тюрьма Вюрцбург в далекое средневековье имела совершенно определенное назначение — обороны от непрошеных пришельцев. Потому и подготовлена она к обороне была основательно. В XIX веке Вюрцбург превратился в тюрьму, имевшую весьма мрачную историю: сюда сажали самых опасных преступников, выхода отсюда не было. За десятилетия существования тюрьмы из Вюрцбурга не было совершено ни одного побега.

В первые дни Великой Отечественной Вюрцбург использовали для заключения моряков с советских теплоходов «Хасан», «Днестр», «Эльба», «Волгогэс» и «Магнитогорск», пришедших накануне войны в немецкие порты с пшеницей. Сначала они были коварно задержаны на несколько дней, а с началом военных действий против нашей страны подло захвачены фашистами и конвоированы в Вюрцбург.

Весной 44-го сюда стали поступать советские военнопленные, доставлявшие фашистскому командованию особое беспокойство. Среди них был и Николай Иванович Власов. Буквально едва прибыв в Вюрцбург, Власов стал разрабатывать план побега.

Откуда бралась такая сила, такая непоколебимая стойкость у этих людей?

Наверное, истоки ее в подвигах отцов, красногвардейцев гражданской войны, в их революционном энтузиазме. С раннего детства будущие солдаты Великой Отечественной слышали вокруг себя воспоминания о революции и гражданской войне, о восстановлении разрушенного народного хозяйства. И участниками этих захватывающих событий были не абстрактные герои, а близкие им люди — родители, родственники, соседи.

Черты поколения — патриотизм, непоколебимая идейность, высокое чувство долга — выкристаллизовались именно в эти годы. Едва враг поднял руку на самое существование Советского государства, едва над свободой его и независимостью нависла грозная опасность, миллионы советских патриотов грудью встали на защиту родины Октября.

Великая Отечественная война полна ярчайших примеров пламенного патриотизма советских людей. Вдохновителями и организаторами этой всенародной борьбы против фашистского нашествия были коммунисты. Лучшие сыны народа, такие, как Герой Советского Союза Николай Иванович Власов, были на самых трудных участках. Они, коммунисты, проявляли невиданные в истории стойкость, дисциплинированность, беззаветную храбрость, мужество и отвагу. Авторитет партии в широких массах был столь высок, связи с народом так прочны, что приток в ВКП (б) постоянно нарастал. За годы войны в партию было принято более пяти миллионов человек! Такого колоссального роста ее рядов история еще не знала. Именно поэтому самая совершенная военная машина, когда-либо созданная на Земле и использовавшаяся в целях зла, была разбита. Только наши люди могли выстоять под ее безжалостным напором и победить.

...Рядом с Николаем Власовым находился генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин. После тяжелейшего ранения в битве под Смоленском (генерал потерял в бою руку и ногу) он был захвачен в плен. Долгие годы скитания по фашистским лагерям и тюрьмам, пытки, издевательства не сломили Михаила Федоровича. Он всегда был в центре коллектива узников.

Едва у Николая созрел план побега, он пошел посоветоваться к Лукину. Для побега летчик предлагал использовать телеграфные столбы. Они взбирались на крепостную стену, и один из них был установлен на самом ее гребне. Следующий — уже за рвом, на свободе. Таким образом, провода являлись своеобразным мостом через ров. Моряки подготовили Власову специальный обруч, на котором он и предполагал съехать через этот мост по ту сторону рва. Но когда возможно осуществить эту операцию? Днем? Охрана заметит смельчака, едва он приблизится к стене.

Ночью? Но стена постоянно освещена прожекторами, а под ней усиленные наряды с собаками... Генерал не одобрил идею Власова, аргументированно раскритиковал его сложный и трудноосуществимый проект. Подпольный комитет разрешил Власову попытаться совершить побег одному и, в свою очередь, предложил свой план, более сложный, но и более реальный. Власов принял его и вместе с моряками, назначенными ему в помощь, приступил к подготовке. Ему помогали бывший штурман теплохода «Хасан» Виктор Шулепников, электромеханик Игорь Маракасов, а также на определенных этапах подготовки моряки Леонов, Бегетов, Сысоев.

Больше месяца готовилась операция. Наконец Лукин я Музыченко разрешили побег и назначили его на 11 августа 1944 года.

Накануне согласно плану Власов внезапно «почувствовал себя плохо», жаловался на головные боли, перебои в сердце, и его до установления точного диагноза положили временно в лазарет. А дольше он лежать и не собирался — ночью должно было все решиться.

Сменился караул. Все готово к побегу, а недремлющий фельдшер все шуршит и шуршит газетой...

Наконец фашист потянулся, обмяк в кресле. Газета медленно сползла на пол. Бесплотной тенью скользнул Николай мимо дежурного...

Пронзительный вой сирены повис над лагерем. Залаяли, забесновались сторожевые собаки. Ослепительный свет залил всю тюремную территорию.

Единым духом Власов выскакивает через окно во двор, огромными прыжками несется к пролому в стене, но поздно, поздно... Его нагоняют, сбивают с ног, топчут сапогами. Собаки, захлебываясь злобой, рвут человека...

Долгое время Власов находился в полнейшей изоляции. Наконец его вывели во внутренний двор тюрьмы. Одного. Под усиленной охраной. Он прогуливался по двору, исподволь поглядывая на окна. Лицо в кровоподтеках, глубоких ссадинах, форма изодрана в клочья. Остановился на миг в углу, потоптался на месте. Уже открыто взглянул на окна, как бы спрашивая: «Ну что, поняли меня?» Потом снова обошел двор, снова остановился в углу, как бы в задумчивости постучал несколько раз ступней по плоскому камню и решительно пошел прочь.