– Понятно. Следовательно, мне предстоит…
– Отправиться в Малую Вишеру, вы перейдете к немцам через боевые порядки Волховского фронта. Там, среди болот, противник не держит сплошной линии обороны. Из Малой Вишеры вы попадете во Вторую Ударную. Обеспечивать переход будет майор государственной безопасности Шашков, начальник армейского Особого отдела. Он предупрежден, хотя и не знает вашего задания. О нем, впрочем, кроме нас с вами, вообще никто не знает. Обычные поручения вам, Дмитрий Антонович, подготовили уже сотрудники нашего управления. Вы меня понимаете?
– Понимаю, Василий Кузьмич. Связь обычным порядком?
– Не совсем. К Шашкову мы отправили особую группу связных. Они будут знать ваши почтовые ящики в Новгороде, Пскове и Сиверском и доставлять оттуда сообщения через линию фронта в Особый отдел Второй Ударной. Ни вы их, ни они вас знать, разумеется, не будут. И не старайтесь немедленно передать даже самое интересное, если есть хоть малейший риск. Вы, Дмитрий Антонович, стратегический разведчик. Не для вас стрельба и похищения, отмычки для сейфа и фотографирование карт. Порою вовремя подсказанная вами мысль может заставить большого человека на той стороне сделать шаг в нужном для нас направлении. А это уже наша общая победа. Будьте осторожны и берегите себя.
– Постараюсь. Один вопрос: может случиться так, что меня через некоторое время захотят отправить оттуда снова на нашу сторону. Где мне выбрать место для перехода?
– В зависимости от положения фронтов. Если операция по прорыву блокады не завершится, переходите снова у Шашкова. Кстати, передайте ему привет. Александр Георгиевич знает меня как Фокина. Мы встречались с ним на Туркестанско-Бухарском фронте в двадцать втором. Он руководил оперативно-разведывательным отделом в Третьей Туркестанской стрелковой дивизии, а я служил при штабе Фрунзе. В то время и заметил этого лихого парня. Отчаянный был рубака. Его тогда по нашему представлению Серебряным орденом Бухарской республики наградили… Да… С Шашковым вы не пропадете. Он из тех, что всегда прикроют тебя грудью. Так ему и скажите: привет от Фокина с Туркестанского фронта. И все… Ни пуха вам, ни пера, товарищ Одинцов.
– Спасибо, Василий Кузьмич.
– К черту, надо говорить, молодой человек! К черту…
10
Генерал-лейтенант Клыков воевать начал с Гражданской. Имел он до того самую мирную профессию. Был Николай Кузьмич ткачом на Трехгорной мануфактуре, в восемнадцатом году рабочие избрали его начальником и комиссаром хлебозаготовительного отряда, а в октябре Клыков вступил добровольцем в 41-й рабочий полк и ушел вместе с ним на фронт защищать революцию. Так начался его путь от рядового красноармейца до командующего армией.
Еще до того, как в декабре 1941 года Мерецков выгнал немцев из Тихвина, перешла в наступление Пятьдесят вторая армия, которой и командовал генерал-лейтенант Клыков. Двигаясь по обе стороны Октябрьской железной дороги, дивизии клыковской армии освободили Малую Вишеру, другие станции и населенные пункты от Большой Вишеры до станции Дубцы и отбросили немцев за Волхов. В ряде мест клыковцы форсировали реку, преследуя врага на его плечах, но противник сопротивлялся, привлек свежие силы и отжал Пятьдесят вторую армию на восточный берег. И только в районе поселка Водосье и станции Торфяное, находящихся на западном берегу Волхова, продолжала атаковать гитлеровцев 11-я дивизия полковника Рогинского.
17 декабря был создан Волховский фронт, которому Ставкой ВГК в категорической форме предписывалось ни на один день не прерывать наступления, начатого Четвертой и Второй армиями. Линии фронтов этих армий сокращались. Одна смещалась к своему правому флангу, другая к левому, а между ними занимали позиции Пятьдесят девятая и Вторая Ударная, выдвинутые из резерва Ставки.
22 декабря генерал-лейтенанту Клыкову передали в подчинение из Северо-Западного фронта Новгородскую оперативную группу генерала Коровникова.
25 декабря Пятьдесят вторая армия продолжала расширять захваченный ею плацдарм северо-восточнее станции Чудово, пытаясь прорваться к этому важному стратегическому пункту, и одновременно начала перегруппировку войск к своему левому флангу. Генерал Клыков имел четкую задачу: с началом общего наступления Волховского фронта двигаться в направлении Луги, охватывая одновременно Новгород с севера и окружая находящиеся там немецкие части. Левым соседом Клыкова была Одиннадцатая армия генерала Морозова. Это был уже другой, Северо-Западный фронт.
А справа занимала позиции Вторая Ударная… Ее ждали еще 18 декабря, но первые части прибыли только в канун Нового года. Предполагалось, что свежие подразделения Ударной с ходу вступят в бой и помогут клыковцам развить успех. Но к переднему краю была доставлена только живая сила. Сила эта была снабжена из рук вон плохо. Тылы Второй Ударной безнадежно отстали. Николай Кузьмич смотрел-смотрел на это безобразие и распорядился выделить из запасов Пятьдесят второй хлеб, продукты, артиллерийские снаряды… Тогда он, конечно, не знал, что военная судьба накрепко свяжет его со Второй Ударной армией.
Тридцатого декабря Клыков выехал в Малую Вишеру. Он хотел проверить тыловое хозяйство и заодно договориться о координации действий со своим правым соседом. По дороге генерал-лейтенант видел брошенные орудия, грузовики с боеснабжением, они принадлежали Второй Ударной.
В штабе Клыков нашел командарма Соколова и рассказал ему о беспорядке на дорогах. Соколов тут же отдал приказ навести порядок генерал-майору Визмилину, начальнику штаба.
– Когда думаете наступать? – спросил Николай Кузьмич у командарма.
– Сразу после Нового года, – ответил Соколов.
Клыков с сомнением поджал губы, качнув головой.
– Нереально, – сказал он. – У вас тылы еще не подтянулись, второй эшелон небось еще на колесах где-то катит. Поверьте мне, генерал, я воюю здесь с осени. Обстановка сложная. Немцы укрепились еще в августе. Тот берег Волхова – высокий и обрывистый, значительно выше нашего. Это обеспечивает немцам хорошее наблюдение и прекрасный обстрел всего правого берега и подступов к реке. Мы проводили разведку боем в ряде мест их обороны. Эти операции показали, что система огня противника начисто исключает мертвые пространства. Чем вы будете брать противника, если у вас нет снарядов?
– Снаряды есть, – возразил Соколов, – только их очень мало…
– Четверть боекомплекта, – уточнил член Военного совета армии Михайлов.
– Это же анекдот, а не наступление… – усмехнулся Клыков.
– Я докладывал Мерецкову, – начал Соколов.
– И что же он?
– Заверил меня, что все будет доставлено к началу боя.
– Блажен, кто верует, – пожав плечами, проговорил Клыков. – Вы все-таки доложите комфронта, генерал, что надо отложить наступление. Необходимо время, чтобы подтянуть тылы, заготовить огневой запас. Немцев не возьмешь на ура, голых кулаков они не боятся…
Клыков не знал, говорил ли Соколов с Мерецковым, но приказ наступать получили все три армии – его Пятьдесят вторая, Пятьдесят девятая генерала Галанина и Вторая Ударная. Только вот единого общего удара не получилось. Немцы отбили все атаки армии Соколова, и она с тяжелыми потерями отошла на исходные рубежи.
В ночь на 10 января 1942 года командарм-52 получил приказ Мерецкова прибыть в деревню Папоротно. Здесь находился штаб Второй Ударной. Его встретил порученец командующего фронтом капитан Борода.
– Ждут вас, товарищ генерал, все в сборе… Пройдите сюда, – гостеприимным жестом показал Клыкову капитан.
В комнате, куда вошел Николай Кузьмич, находилось трое военных, всех троих Клыков знал: Мерецков, член Военного совета фронта Запорожец и представитель Ставки Мехлис. Запорожец смотрел на прибывшего генерала исподлобья. Мерецков мельком взглянул на него, когда тот стал докладывать о прибытии, и опустил глаза к бумагам, которые лежали перед ним. Мехлис же, напротив, смотрел на Клыкова с благожелательной улыбкой, чему Николай Кузьмич подивился. Всем был известен нелегкий характер представителя Ставки, и улыбка эта Клыкову не нравилась. О судьбе командарма-34 Качанова, расстрелянного на Северо-Западном фронте по приказу Мехлиса без суда и следствия прямо на месте, хорошо знали генералы Красной Армии.
