- Хвостов, - комбат майор Дужников обратил на него внимание: - Получаете комплекты взрывчатки на «Контакт», ставите на технику. В восемнадцать ноль-ноль доклад о выполнении всех работ.

В танковый батальон пришли КамАЗы со взрывчаткой для элементов динамической защиты, установленной на танках, и теперь предстояло всё это аккуратно установить. Работа была не сложная, но по времени весьма затратная, да и следование правилам работы со взрывчатыми веществами никто не отменял. Это было последней каплей, убедившей Мишу Хвостова в приближении войны.

Весь день прошёл в работе и лишь вечером он позвонил супруге, которая в разговоре уловила такие нотки, каких от Миши никогда не слышала.

- Да что же за учения у вас такие? – спросила она. – Ты словно прощаешься со мной.

- Мы идём на Украину, - сказал Хвостов, нарушив данное себе обещание не говорить это супруге.

- Это надолго? – спросила она и замолчала, догадавшись, что речь здесь идёт совсем не о сроках предстоящего похода.

- Прости меня, - сказал Миша. – Прости, если когда обидел.

- Нет… - растерянно произнесла супруга, имея в виду совсем не отказ простить обиды…

***

После обстоятельного доклада начальника штаба бригады подполковника Серова о порядке выполнения стоящих перед бригадой первоочередных задач, взял слово командир.

- Я требую от каждого командира подразделений осторожности в действиях, - Павлов ходил перед строем старших офицеров бригады, собранных на уточнение задач перед началом выдвижения. – По данным разведки, которые были доведены мне в штабе армии, вооружённые силы Украины не готовы оказывать нам сопротивление, и, по всей видимости, операция пройдёт по сценарию Крыма. Однако, не стоит думать, что это будет лёгкая прогулка. Оружие применять только в рамках самообороны. Это всем понятно?

Мнение старших офицеров бригады разделилось: кто-то всерьёз опасался жёсткого сопротивления со стороны украинских военных, кто-то склонялся к «крымскому сценарию», опираясь на результаты войсковой разведки, с воздуха не обнаружившей никаких засад, а равно и готовности противника к отражению вторжения.

- Давайте богатыри, я в вас верю, - завершил свою речь командир бригады. – С богом!

Командирам подразделений были доведены рабочие и запасные частоты, время прохождения контрольных точек маршрута, уточнены позывные, после чего все разошлись по своим боевым местам.

***

Сам переход границы не представлял никакой сложности. В полночь поступила команда к началу выдвижения и лес, в котором стоял танковый батальон, засвистел турбинами и залязгал гусеницами. Десять километров, которые разделяли батальон от украинской границы, прошли быстро – кое-кто даже не успел окончательно проснуться.

Приближаясь к государственной границе, Миша испытывал разные чувства, преобладающим из которых была гордость за порученное дело. Его танк шёл первым, и когда показались огни контрольно-пропускного пункта, Хвостов понял, что его фамилия будет вписана в историю, ибо именно он, старший лейтенант Михаил Хвостов, в настоящий момент первым из всей огромной группировки войск, пересекал границу.

Границу между миром и войной.

Когда его танк снёс шлагбаум на украинской стороне, Миша вдруг ясно почувствовал, что вместе с государственной границей теперь уже чужого государства, его танкисты перешли и границы вседозволенности – теперь можно было не только давить гусеницами шлагбаумы, но и творить другие дела, которые в мирное время были бы уголовно наказуемы.

Украинских пограничников видно не было, заслышав приближение танковой армады, они благоразумно удалились.

Миша сидел на башне, свесив ноги в люк. Его командирский танк теперь шёл вторым, сразу за танком первого взвода, который был оснащён минным тралом. Первые минуты напряжения уже прошли, ничего страшного вокруг не происходило, и он, держа в руках автомат, заряженный трассерами, уже едва ли не буднично всматривался в затаившуюся темноту леса. Его распирало горделивое чувство превосходства и силы, которое подкреплялось визгом танковых турбин, лязгом гусениц и запахом сгоревшего керосина.

Накануне выступления на совещании в батальоне присутствовал какой-то полковник из штаба округа, всеми своими силами пытавшийся внушить собравшимся офицерам лёгкость предстоящей задачи. Он сыпал шутками, говорил о «полной неготовности хохлов» к нашему наступлению, что согласно «данным разведки» население Украины будет встречать российские войска как освободителей от фашистского гнёта, поработившего страну с 2014 года. Уверенность так и лилась из этого рыхлого и розовощёкого офицера, по виду которого трудно было сказать, знает ли он, как командовать взводом. Спич полковника произвёл обратный эффект – командиры рот и взводов поняли, что задача предстоит не из лёгких.

Начало чего-то большого – всегда такое. Или ночью, или утром. И потом нужно сделать очень много, прежде чем ты первый раз закроешь глаза, чтобы поспать – это если не закроешь их навсегда. Хвостов понимал, что спать ему теперь предстоит как минимум суток через двое, а может и больше. И то, вместо полноценного сна это будут урывки по полчаса или часу, которые будут лишь условно восстанавливать силы на некоторое время, чтобы совсем уж не падать в обморок от недосыпа. По-настоящему выспаться можно будет только после окончания всех этих действий.

«После окончания войны» - подумал Миша. «Когда это будет?».

В захват Киева за три дня, о чём твердил розовощёкий, конечно, Миша Хвостов не верил. Просто потому, что Киев был настолько огромным городом, что было страшно подумать, сколько нужно войск, для овладения таким мегаполисом. Таким количеством сил группировка явно не располагала. «Трёхдневный» расчёт строился исключительно на уверенности, что ВСУ сложат оружие без сопротивления, а войска, не заплутав на улицах огромного города, выйдут к назначенным рубежам, пунктам и адресам.

Когда на востоке забрезжил рассвет, колонна первой роты лесными дорогами по зоне отчуждения Чернобыльской АЭС уже прошла более сорока километров. Когда же танки вышли на достаточно открытую местность, вдали Миша разглядел огромный саркофаг атомной электростанции. Той самой, которая стала известна на весь мир в апреле 1986 года - тридцать шесть лет назад.

От увиденного у него перехватило дыхание – вот уж точно, играя в «Сталкера», он никогда и подумать не мог, что окажется здесь в реальности. Но это произошло. И вместо набора предлагаемого игрой стрелкового оружия, в его руках было нечто значительно более мощное – целая танковая рота.

- «Броня», я «Хасан», доложите обстановку! – по рации на Хвостова вышел командир батальона майор Дужников.

Миша раскрыл свой командирский планшет и глянул на карту – колонна как раз подходила к мосту через небольшую реку, что позволяло быстро сориентироваться по пересечению линейных ориентиров.

- «Хасан», обстановка в норме, идём по плану, голова колонны проходит пункт «Лиан-23», - ответил он, назвав закодированный ориентир.

- Принял, - командир батальона отключился, не сказав традиционную фразу «конец связи».

Почти сразу на Хвостова вышел другой абонент.

- «Броня», я «Смоленск», доложите обстановку!

Миша никакого «Смоленска» не знал. Однако, представляя реальное состояние организации связи, он вполне мог допустить, что данный корреспондент мог быть просто не включен в перечень позывных, выданный начальником связи всем командирам рот и взводов.

- Голова колонны проходит «Лиан-23», - ответил Миша, ничем не рискуя.

Если у корреспондента нет закодированной карты, то понять, о каком месте идёт речь, практически невозможно. Если, конечно, тебя не пеленгует радиотехническая разведка противника.

- Слышь, балбес, - отозвалась рация, - я – замкомандующего армии, мой позывной «Смоленск»! Запомни его! Докладывай нормально, человеческими названиями! Я что, должен каждый раз коды сверять?